Борьба и победы Иосифа Сталина - Константин Романенко

Сведения о деятельности Джугашвили регулярно пополняли и досье Департамента полиции. 9 ноября 1912 года информация о нем поступила в Департамент от начальника Петербургского ох­ранного отделения.

Но пока ему удавалось избегать непосредственной слежки со стороны службы наружного наблюдения. План Иосифа Джуга­швили о воссоздании Петербургского комитета завершился ус­пешно, и спустя неделю после встречи на Школьной, 22 декабря, Прозоров доложил своим хозяевам:

«Несколько дней тому назад сорганизовался «Петербургский комитет РСДРП», в состав коего вошли: Михаил Егорович, Сергей Иванович, Михаил... Валентин, рабочий фабрики Паля, бывший вы­борщик в Государственную думу Михаил Иванович Зайцев и рабо­чий Путиловского завода Савенков. Представителем от Централь­ного комитета является Коба, он же Василий».

Партийные и думские дела задержали Иосифа Джугашвили в Петербурге, но, когда 15 декабря Государственная дума разошлась на рождественские каникулы и наступила пауза, он вновь выехал за границу. Накануне на квартире Эмиля Копонена, в доме № 10 на Финляндском проспекте, состоялось совещание. В числе присутст­вовавших были лекальщик орудийного завода Калинин, депутаты

Госдумы Муранов, Петровский, Самойлов и рабочий Шотман. Об­суждалось два вопроса: о работе в Государственной думе и поездка Джугашвили в Краков.

Обеспечением поездки Джугашвили занялись финские рабо­чие-большевики А. Шотман и Эйно Рахья. На этот раз до Кракова он добирался через Финляндию. Чтобы предотвратить возмож­ность обнаружения Иосифа Джугашвили филерами охранного от­деления на Финляндском вокзале, машинист Эмиль Копонен вы­вез его из города на маневровом паровозе и довез до станции Парголово, где, соскочив на ходу с подножки еще не успевшего остановиться паровичка, пассажир пересел в поезд, следующий за границу. Он пересек границу Финляндии на станции Белоостров с русским паспортом, и Исидор Воробьев (позднее председатель Союзтабактреста) сопроводил его до города Мариенгам. Там, с берега Финского залива, уже с финским паспортом, он отправился на па­роходе в Германию. В Краков он прибыл в двадцатых числах декабря.

Иосиф Джугашвили еще находился в пути, когда, сообщая 22 декабря охранке о восстановлении Петербургского комитета и планируемом совещании в Кракове, ее сотрудник Прозоров отме­чал: «Представитель Центрального комитета Коба дня четыре то­му назад уехал за границу».

Начавшись 26 декабря, совещание Центрального комитета РСДРП в Кракове продолжалось по 1 января нового года. С докла­дом: «Революционный подъем, стачки и задачи партии» перед при­бывшими партийными работниками выступил Ленин. Его доклад предусматривал программу деятельности в условиях подъема ре­волюционной борьбы.

Доклад вызвал общее воодушевление. 28 декабря Иосиф Джу­гашвили коротко написал Каменеву в Россию: «Я останусь в Крако­ве еще недели 1—1/2. Вас(илий)», а Зиновьев сделал к письму при­писку: «Публика вся превосходная. Дел будет почище, чем в Праге. Жаль, что вас нет». Но дела партии обстояли не столь блестяще, как могло показаться на первый взгляд. Ахиллесовой пятой любого серьезного дела является нехватка денег, и среди животрепещу­щих тем, обсуждаемых на совещании, был вопрос о финансах.

В это время значительно сократились денежные поступления в партийную кассу; к концу года в ней оставалось лишь 7500 фран­ков. Может возникнуть подозрение, что большие средства уходили на содержание самого ЦК, но такое мнение опровергается аген­турным донесением в Департамент полиции: «Выяснилось, что благодаря отсутствию денежных средств в пределах России на пар­тийном содержании может жить только один представитель ЦК. Таковым, несмотря на свои отказы по принципиальным сообра­жениям, назначен Коба. Коему ассигновано по 60 руб. в месяц. Ле­нин получает от «Правды» по 100 руб. в месяц; таковую же сумму получает от редакции названной газеты и Зиновьев...

Следует отметить, что месячный заработок квалифицирован­ного рабочего тогда превышал 60 рублей, и содержание руково­дства ЦК партии нельзя назвать «барским». Но недостаток денеж­ных средств ставил под вопрос возможность проводить активную политику партии.

И секретный сотрудник полиции сообщал, что для исправле­ния положения на совещании было решено: «Поручить депутатам Петровскому и Малиновскому обратиться в городе Москве к Кржижановскому, Никитичу (Л.Б. Красину) и некоему Радченко и в Петербурге к присяжному поверенному Соколову, а по указа­нию последнего и к другим лицам — с просьбой ссудить или по­мочь добыть деньги».

Впрочем, «все переговоры с перечисленными лицами» взялась вести прибывшая вскоре в Москву Андреева, жена Максима Горь­кого, и, как известно, большевики получили необходимые средства. Несмотря на проведенные российскими властями массовые аре­сты, большевистская партия, подобно мифологическому Фениксу, снова возрождалась. Вернувшись в Петербург, Малиновский 8 ян­варя 1913 года поспешил донести в Департамент полиции, что Краковское совещание РСДРП восстановило не только Централь­ный комитет, но и две коллегии внутри него.

«Современный ЦК, — сообщал Малиновский, — составляют: 1) Ленин, 2) Зиновьев, 3) Коба, 4) Петровский, член Государствен­ной думы, 5) Малиновский, член Государственной думы, 6) Сверд­лов (Светлов), 7) Филип, 8) Спица, 9) Белостоцкий. Агентами ЦК были назначены: «выборщик Савинов» по Московской губернии, Михаил (М.И. Калинин) по Петербургской и Шотман по Гельсинг­форсу».

Обратим внимание: хотя провокатор поставил Иосифа Джуга­швили третьим в списке членов ЦК, фактически он являлся пер­вым лицом в руководстве партией внутри России. Но удовлетворе­ние Джугашвили мог испытывать даже не от того, что управление партией приобрело те формы, на которых он настаивал еще не­сколько лет назад. Теперь руководящие органы большевиков были нацелены не на разрешение теоретических разногласий, а на обеспе­чение практической революционной деятельности в самой России.

В доносе полицейскому ведомству Малиновский отмечал эти особенности: «Созданы по примеру прежних лет Русское и Загра­ничное Бюро ЦК партии. В состав Заграничного Бюро ЦК избраны Ленин и Зиновьев. В качестве секретаря им придана Крупская. В Русское Бюро ЦК избраны Коба, Андрей Уральский и депутаты Петровский и Малиновский; последние, имея и без того ряд слож­ных обязанностей, будут посещать собрания Бюро и участвовать в его работе по очереди».

Краковское совещание подтвердило руководящее положение Иосифа Джугашвили в партийной иерархии, и, заняв ведущую роль в Русском бюро ЦК РСДРП, он оставался главной фигурой российской части Центрального комитета. Такое признание его авторитета было естественно. Он не только имел большой опыт ре­волюционной работы, но после последней ссылки фактически уже исполнял эту работу, возглавив практическую деятельность боль­шевистских организаций как в столице, так и в регионах страны.

Зарубежные биографы Сталина усматривают в непродолжи­тельном пребывании его за границей чуть ли не некую «ущерб­ность». Спустя двадцать лет после его последнего посещения зару­бежья Эмиль Людвиг задаст ему вопрос не считает ли он своим не­достатком незнакомство с европейской жизнью?

И Сталин, не без иронии, ответит: «Что касается знакомства с Европой, изучения Европы, то, конечно, те (люди), которые хотели изучать Европу, имели большие возможности сделать это, находясь в Европе. И в этом смысле те из нас, которые не жили долго за гра­ницей, кое-что потеряли. Но пребывание за границей вовсе не име­ет решающего значения для изучения европейской экономики, техники, кадров рабочего движения, литературы всякого рода, беллетристической или научной (курсивы мои. — К. Р.).

При прочих равных условиях, конечно, легче изучить Европу, побывав там. Но тот минус, который получается у людей, не жив­ших в Европе, не имеет большого значения. Наоборот, я знаю мно­гих товарищей, которые прожили по 20 лет за границей, жили где-нибудь в Шарлоттенбурге или в Латинском квартале, сидели в ка­фе годами, пили пиво и все же не сумели изучить Европу и не поня­ли ее».

Объективность этого вывода подтвердила последующая исто­рия. Никто из завсегдатаев Латинского квартала — «вечных эмиг­рантов» — не оказал решающего влияния на послеоктябрьские со­бытия в России: ни Троцкий, ни Зиновьев, ни Каменев, ни Бухарин. Дешевое пиво не прибавило им ни политической, ни государствен­ной мудрости.

Но привычка — вторая натура. Проведя значительную часть жизни за границей, где практическая деятельность подменялась дискуссиями, эти люди возомнили себя теоретиками партии. Не имевшие деловой хватки, даже после революции для самоутвер­ждения они будут доказывать свое мировоззренческое превосход­ство — продолжать ту же тактику интриг. Бесплодные, вечно брюз­жащие интеллигенты, одержимые манией величия, они обратят свою энергию против Сталина, и это, естественно, почти всех их приведет в кабинеты лубянских следователей.