«Если», 1994 № 09 - Харлан Эллисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина повернулась ко мне и улыбнулась. Потом бережно опустила его на подушки.
По крайней мере, так это выглядело. Но я видела, что другая рука ее согнута в локте, что складки зеленого плаща обрисовывают призрачную мужскую фигуру рядом с ней. Потом они исчезли. Запах цветущих яблонь еще миг висел в воздухе.
А холодное и безжизненное тело моего мужа осталось мне.
Я разглядывала его лицо, знакомое до малейших подробностей, замершее в восковой неподвижности смерти.
Все правильно. Должны же они были оставить что-то взамен?»
Я рада, что знаю об этом. Скорбь моя не стала меньше, но я все равно рада. Я рада, что она пришла на помощь, как пришла бы и я, если б могла; пришла снова любить его, как пришла бы любая из тех, кого он любил раньше..
Моя любовь пребудет с ним до самой моей смерти. И, может, мы еще встретимся с ним в каком-нибудь краю за смертной рекой. А может быть, он был сужден мне всего на трижды семь лет. Не знаю.
Наверное, он бродит сейчас под цветущими яблонями в старом-старом саду. Наверное, играет для эльфов.
И, наверное, поет.
Перевели с английского Наталья ГРИГОРЬЕВА, Владимир ГРУШЕЦКИЙЕлеазар Мелетинский,
доктор филологических наук
ЗОЛОТЫЕ ОКОВЫ МИФА
«Это произведение — ярчайший пример тот, как наш современник представляет себе сознание средневекового человека, заполненное мифологическими представлениями, не менее реальными, чем кров и еда» — писал о романе Э. Кашнер критик Л. Харт.
То есть автор статьи проводит четкий водораздел между «детьми и отцами» именно по линии мифотворчества как основы миропонимания.
Наш авторы (Л. Сараскина, Вик. Ерофеев, В. Розин) уже пытались ответить на вопрос, способен ли человек XX века создать новую мифологию. Свою версию предлагает нашим читателям директор Института высших гуманитарных исследований при Российском гуманитарном университете.
Мифы рождаются по общей схеме. Из древних мифов выросли волшебная сказка и героический эпос. На архвической стадии эпос глубоко мифологичен. Затем история вторгается в эпос. И появляются эпические произведения, повествующие о реальных событиях: Троянская война древних греков, битва на Косовом поле у сербов, Реконкиста в Испании. Но даже если предание возникло на основе исторического факта, все равно последний постепенно обрастает мифическими элементами и стилизуется по достаточно однотипным моделям. Исторические персонажи — короли и князья — занимают места мифических героев, враги — уже не чудовища, а иноплеменники: половцы, татары, мавры.
Возьмите легенды о самозванцах, они отражают реальность, но последняя оказывается подчиненной мифическому содержанию. Миф как бы становится жизнью. Ведь сами исторические события того же Смутного времени возникали, опираясь на миф.
Новые мифы рождаются каждый день. Но одни из них, индивидуальные, будут значимы лишь для конкретного человека или узкого круга лиц. Так, детально сконструированная мифология мира Средиземья, которую создал Толкин в своем «Властелине колец», продолжает жить среди его почитателей, но не выходит за рамки их круга. Другие, в создании которых принимало участие большое количество людей, могут оказаться устойчивыми. Но об этом мы поговорим чуть позже.
А ПОКА ВЕРНЕМСЯ к «классическому» мифотворчеству. Существуют стандарты мифологического мышления. В известной степени мировосприятие здесь Не различает общее и конфетное, начало и конец, пространство и время, коллективное и индивидуальное. Ассоциация легко превращается в тождество. Одни исследователи, как Леви Брюль, считали мифологию иррациональной, алогичной по своей природе. Другие, например, Клод Леви Стросс, оценивают мифологичное мышление как архаично-громоздкое, но тем не менее рациональное. Оно работает с помощью медиации (не путать с медитацией), когда противоречия между полюсами уничтожаются тем, что находится промежуточный вариант. Или другой термин «бриколяж» — игра в бильярд «от борта». Это косвенная рациональность, когда между точкой отсчета и результатом какого-то действия лежит промежуточное звено, нами не учитываемое, но прямо воздействующее на поведение человека. Дело не а том, что люди оказываются верными мифу, а в том, что они мыслят, частично опираясь на него.
В массовом сознании архаические формы мышления позволяют с легкостью поверить в образ врага, в идеальное прошлое. И этого не избежать. Нельзя отказаться от мифологизма напрочь и ввести какую-то рациональную альтернативу. Ведь любое абсолютизирование рациональности, даже в науке, уже содержит элемент мифологизма. Более того, ритуально-мифологическое поведение играет очень большую роль в укреплении общества.
В ЧЕМ ИСТОРИЧЕСКАЯ суть мифа? Человек должен представлять себе окружающий мир таким образом, чтобы найти себе осмысленное, естественное и уютное место. Он видит вокруг себя элементы стихии, хаоса. Но челоаеку массовому трудно смотреть в лицо хаосу. Поэтому миф стремится представить целостную, гармоничную картину мира. В определенном смысле мифология — колыбель человеческой культуры, предшественница литературы, религии, научных воззрений.
Для мифа характерно представление о «раннем» времени, когда все пребывало в первозданном хаосе. И миф уделяет большое внимание борьбе рождающегося космоса с какими-то островками хаоса, которые обычно выступали в виде монстров. По мере развития патриархата носители хаоса часто приобретали черты «матери»-чудовища как носительницы женского демонического начала.
Миф связан, конечно, и с религией, одной из функций которой является упорядочивание существования человека в мире и придание миропорядку регулярного, повторяющегося характера.
Даже наука, которая разбивалась в процессе демифологизации, также исходит из присущего мифу преувеличенного представления о целесообразности, закономерности и осмысленности.
Если мы возьмем любую идеологию, в том числе самую антимифологичную, утверждающую строгий атеизм и научность — марксизм-ленинизм, например, — то увидим, как она повторяет самые типичные элементы мифологического мышления, только наоборот. Для мифа характерно представление о времени хаоса — здесь это период до Октябрьской революции. Ленин и Сталин — культурные герои, которые борются за превращение капиталистического хаоса в космос, социалистическую гармонию. Для религиозно-мифологи-ческой практики характерно, что какие-то события «раннего времени» потом повторяются в ритуалах, чтобы магическим путем закрепить и обновить победу космоса над хаосом. То же самое существовало и в советской идеологической сфере — праздники Октября и Первомай, торжественно оформленные партийные съезды, когда подтверждалась, «оживлялась» советская «космогоническая система».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});