Ничего, кроме магии - Евгений Гаркушев

Наташа сидела на низком деревянном мостике без перил, над ручьем, вырывающимся из скалы, и болтала в воде ногами. В роще плодовых деревьев пели сладкоголосые птицы. Солнце быстро опускалось, и тени деревьев удлинялись, наползая на ручей, подавляя сверкание ярких солнечных бликов на бурлящей поверхности. Вода в ручье была не холодной, а приятно-прохладной. Ночью, когда воздух становился холодным, от нее шел пар.

Со своего места Наташа могла видеть тропку, уходящую через степь к видневшимся на горизонте башням. Башни она обнаружила только сегодня. Заинтересовалась, для чего они служат и кто туда все время ходит, но спросить было не у кого. Девушка даже подумала, не сходить ли ей к башням самой, но решила, что овчинка выделки не стоит. И пирамиду она целиком еще не обошла, зачем же идти по жаре в такую даль?

Наташа уже решила было пойти в рощу и подкрепиться, когда на тропинке показались три человека. Один из них хромал, другой смешно размахивал руками. Было в этом размахивании что-то знакомое, такое, от чего у Наташи вдруг кольнуло сердце.

Далила стояла около Патрикеева, приобняв его правой рукой за талию. Очкарик млел, но в то же время опасливо поглядывал на вошедшего Белоусова. Далила, казалось, своего любовника не замечала А когда заметила, смутилась и отпрянула от ученого, приняв вид оскорбленной невинности. Будто бы сам физик только что зажимал ее в темном углу, а она отбивалась и звала на помощь.

– Так что, готово, типа того? – хрипло спросил Белоусов.

– Готово, – так же хрипло ответил Патрикеев, что при его высоком голосе прозвучало как-то болезненно.

– Включай, – приказал Олег Семенович.

– Не так это просто, – развязно улыбнулся Патрикеев. – Прежде всего машину настроить нужно. Задать условия, выверить массу, ввести данные. Сообщить компьютеру, что из чего мы будем получать…

Белоусов поморщился:

– Что, можно из чего что хочешь получать?

– В принципе так, – высокомерно согласился Патрикеев и начал менторским тоном:

– Но кое-что проще, а кое-что сложнее. Классическое преобразование, на котором мы делали расчет – так сказать, базисное преобразование на ядерном уровне, – свинец в золото. Реакция в классическом случае затратная, с поглощением энергии и выделением приличной порции жесткого излучения. Свинец с атомным номером восемьдесят два, атомной массой двести семь превращается в золото – номер семьдесят девять, масса – сто девяносто семь. Реакция сложная, с выделением альфа-частицы, ядра трития и трех нейтронов либо же ядра лития и четырех нейтронов. В природе не реализуется. Более реальный вариант, реализованный в нашей схеме: выделение двух альфа-частиц, двух нейтронов и одного электрона. Излучение не столь жесткое, альфа-частицы сразу же преобразуются в гелий. Благодаря поглощению электронов из окружающей среды создается огромный дополнительный положительный заряд, который мы отводим по медной шине в землю. В дальнейшем можно будет использовать и избыточный заряд. Еще более продуктивно получение платины. Здесь дополнительный заряд не выделяется, количество нейтронов увеличивается на один…

– Короче, профессор, – перебил разговорившегося физика Белоусов, обалдевший от свалившейся на него научной информации. – Мне твои электроны-протоны не интересны. Ты за ними сам следи – за то и бабки получаешь. Я в университетах не обучался, однако ж Машину вы без меня не построили бы! Свинец в золото мы можем превратить? Я тут изрядно свинца припас в последнее время – тонны четыре в слитках. Переработать его надо…

– Может быть, в платину? – предложил практичный Патрикеев. – Было бы проще и символичнее. Платина – гораздо более востребованный в промышленности и научных исследованиях материал. Имеет ряд преимуществ перед золотом. К тому же стоит дороже. А наш аппарат послужил бы в первую очередь нуждам науки. Платину можно было бы передать на нужды мировых физических лабораторий, которые испытывают в ней большую нужду…

Белоусов посмотрел на очкарика, как на идиота, брезгливо опустив уголки губ. Относительно помощи неизвестным ему лабораториям он решил промолчать – мало ли что этим фанатикам в голову взбредет! Чтобы он хоть рубль на всякие глупости отдал…

– Мне четыре тонны платины ни к чему. – Олег Семенович не удержался и сплюнул на пол. – Меня не греет, что она дороже – попробуй, сбудь ее… Ты ведь не менеджер, Патрикеев, а тут тоже ум нужен, и ум немалый. Не электроны пальцем считать! Золотишко – оно всегда пригодится. Мы из него даже монет начеканить сможем. Делай, что велено, умник!

Патрикеев обидчиво вскинул голову, отошел к компьютеру и сердито застучал по клавиатуре.

– Ишь, нервный, – проворчал Белоусов. – Профессор… Не нервничай – дольше проживешь.

– Скоро там? – спросил он громко.

– С полчаса, – ответил ученый.

– А говоришь – готово, – проворчал Олег Семенович. – Подготовить все заранее надо было, а потом людей беспокоить!

Мечи сверкали на солнце так, будто это были и не мечи вовсе, а огромные блестящие вентиляторы, которые противники непостижимым образом ухитрялись удерживать в руках. Иногда клинок, контролировавший пространство вокруг бойцов, словно бы превращался в полупрозрачный щит. Он словно находился одновременно во многих местах. Затем противники расходились, и мечи замирали в руках. Потом один из них делал шаг навстречу другому, и пляска сверкающих клинков начиналась вновь.

Сергей, естественно, болел за Ульфиуса. Помимо того что магистр был ему симпатичен, было ясно – если неизвестный противник прикончит Ульфиуса, Сергей на этом свете долго не задержится. У него и оружия нет, да если б и было – против такого противника он не выстоит и двух секунд.

Похоже было, однако, что Ульфиус, которому крепко доставалось, надежды не терял. Во всяком случае, он выглядел веселым, хотя и сосредоточенным. Пару раз ему даже удались контратаки, но в основном противник теснил его. Если б Ульфиус не ходил кругами, он давно оказался бы или в зарослях колючек, или в небольшом овражке, куда и стремился загнать его враг.

Несмотря на все мастерство магистра, к овражку он все же постепенно приближался. Видимо, противник хотел, чтобы он споткнулся на неровной поверхности и упал. Но Ульфиус об овражке помнил все время. Он дошел до самого его края, а потом, раскрутив меч так, что он стал напоминать сверкающий диск, прыгнул спиной вперед, оставаясь к противнику лицом. Прыжок получился красивый и мощный. Приземление, однако, магистру не удалось. Боковым зрением ему трудно было разглядеть обломок скалы, на пару сантиметров выступающий из земли и присыпанный пылью. Его левая сандалия опустилась прямо на камень, в то время как правая нога еще не достигла земли. В ноге что-то хрустнуло, и она выгнулась под неестественным углом. По лицу магистра пробежала судорога боли, но он тут же овладел собой. Перекатился через поврежденную ногу, стал на одно колено и поднял меч, готовый защищаться. Противник его, однако, оружие опустил.