Русские сказки - Роман Злотников

Через полчаса все было кончено. Две сотни грязных, очумелых пленных согнали к дороге. Трупы сноровисто обыскали и стащили к небольшому овражку. Из четырех броневиков три были разбиты непоправимо — даже пулеметы на них были так искорежены, что годились только на металлолом. Но один после небольшого ремонта, для которого использовали кое-какие детали, снятые с остальных, смог передвигаться своим ходом, хотя и для него взрывы гранатных связок не прошли бесследно: были сорваны боковая дверца и броневые ставни задней амбразуры и, видимо, погнута задняя ось. Наверное, поэтому он при движении нещадно скрежетал и трясся. Ватажники стояли около пленных или бродили по полю боя с ошеломленными лицами. Еще бы. Раньше, при атамане Гугле, они давали деру даже от полувзвода продотрядников. Хотя, конечно, сейчас они уже не просто банда и дело решили не только десять пулеметов с умелыми пулеметчиками.

До монастыря добрались лишь к утру. Там Юрия поджидал гонец. Майор срочно вызывал его в Коев.

Пилот выехал на следующее утро. Весь день и половину ночи они с Куденем и подпоручиком ломали голову над картой, планируя действия отряда на следующие пару недель. Ватажники были опьянены победой, и это было опасно. Однако приходилось идти на риск. Ведь через две недели подойдет срок распускать ватажников по домам. Согласно замыслу майора, как понял Юрий, к тому времени все должно было закончиться.

До Коева он добрался только к вечеру следующего дня. Все дороги к городу были забиты войсками «соратников», так что передвигаться ему приходилось в основном перелесками и по заросшим ивняком берегам мелких речушек. Что, впрочем, не представляло особой трудности для одинокого всадника. Огромные массы пехоты, пылившие по дорогам, орудийные упряжки — все это могло произвести впечатление на крестьян, показаться им несокрушимой силой. Но любой человек, мало-мальски знакомый с военным делом, даже не зная реального положения, как знал его Юрий, сразу бы заметил, что с наступающей армией что-то не так. Войска суматошно перемещались вдоль чего-то, мало похожего на линию фронта и обозначенного лишь отдельными очагами боя. Даже когда впереди не было никакого противника, части, продвинувшись на определенное расстояние, либо просто останавливались, ожидая, пока подтянутся соседи на флангах, либо вдруг принимались лихорадочно окапываться. А если где-то завязывался бой, то командиры остановившихся частей не двигались с места, не делая ни малейшей попытки флангового удара или обхода. Один раз, укрывшись на опушке леса, пилот наблюдал, как действует команда из заградотряда, которая обнаружила то ли устроившуюся на привал группу дезертиров, то ли остатки какой-то разгромленной части. За полчаса наблюдения в бинокль он так и не понял, кто были эти затравленно озиравшиеся люди, и сильно сомневался, что сами заградотрядовцы успели разобраться в этом за те десять минут, которые прошли от момента появления их пулеметных двуколок и до той минуты, когда согнанные в кучу люди были скошены пулеметными очередями и затем добиты из барабанников. Пилот досмотрел все до конца. Смерть уже давно не вызывала в нем никаких особых эмоций, но сейчас в его душе шевельнулось что-то похожее на жалость. Ведь эти люди, скорее всего насильно мобилизованные крестьяне из центральных губерний, были в общем-то ни в чем не виноваты. Они с таким же успехом могли оказаться и на стороне суверена. Может быть, так оно и случилось бы, если б они с Круиффом, допустим, избрали южный маршрут эвакуации. Если бы… Среди профессионалов никогда не пользовалось популярностью сослагательное наклонение. И убийцы и убитые были врагами, поэтому пилот быстро успокоился.

В городе уже явственно ощущалась близость фронта. Заскочив на минутку в отведенную ему комнату, пилот наскоро вымылся над тазиком, быстро переоделся и уже собрался идти в штаб искать майора, когда раздался стук.

Пилот отворил дверь и усмехнулся.

— Вот уж не думал, что вы так по мне соскучились.

— А то. — Улыбающийся Иван, пригнув голову, вошел и тут же посторонился, давая дорогу американцу.

Тот, войдя, засмеялся.

Юрий убрал таз и уселся на табуретку.

— А ты прибарахлился, — заметил он, обращаясь к майору, на котором был длинный сюртук с золотыми пуговицами и высоким стоячим воротником с золотым шитьем, брюки с лампасами и черные лаковые ботинки. Как ни странно, этот наряд смотрелся на Иване просто как некая новая разновидность обтягивающего хамелеон-комбинезона. — И не жарко?

Иван в ответ лишь улыбнулся. Чувствовалось, что такие шутки он уже не раз слышал от Айвена. Пилот смешливо поморщился.

— Ну, рассказывайте, почему такой шухер?

Круифф пожал плечами.

— Не знаю, это его инициатива. «Его крупное сиятельство» выдернул меня из Северогорска срочной телеграммой. Так что все вопросы… — и он показал на майора.

Тот, посмеиваясь, переводил взгляд с одного на другого.

Они еще довольно долго вели шутливый разговор, подтрунивая друг над другом, и Юрий, к своему удивлению, вдруг почувствовал, что впервые за много месяцев ему тепло и хорошо. Будто он наконец вернулся домой. Похоже, майор рассказал американцу о его проблемах и они устроили ему сеанс психотерапии. Впрочем, вряд ли это был просто своего рода лечебный сеанс. Им действительно было хорошо оттого, что они встретились. И это ощущение было не совсем привычно. Прежде каждый из них был отделен от других невидимыми границами — национальностью, возрастом, измененной физиологией и еще массой других вещей. То есть до сего момента они представляли собой группу едва знакомых друг с другом профессионалов, вынужденных действовать совместно больше в силу обстоятельств, чем по собственному желанию. И вот впервые они почувствовали, что их связывает что-то намного большее.

— Ладно, кончай треп, — сказал наконец майор, — нас ждет суверен.

Пилот посмотрел на него с недоумением. Иван с усмешкой объяснил:

— Два дня назад суверен своим высочайшим указом сформировал новый Государственный совет. Мы трое входим в его состав. Кроме этого, нам всем, согласно Высочайшей табели о рангах, присвоены чины, дающие право на потомственное дворянство. Так что позвольте мне поздравить нас всех с тем, что отныне мы, как и все наши потомки, относимся к дворянскому сословию империи, а вас двоих еще и с тем, что со вчерашнего дня вы имеете статус государственных тайных советников.

Переглянувшись с американцем, Юрий ехидно спросил:

— А какой чин отхватило себе ваше сиятельство?

Тот ответил, продолжая ухмыляться:

— Полного государственного советника.

— Насколько я понимаю, это повыше нашего.

— На два класса.

— А за что же такое неравноправие? — Пилот с трудом сдерживал смех.

Но князь неожиданно стер с лица ухмылку и ответил серьезно:

— Дело в том, что, согласно Уложению о чинах, лица, имеющие статус государственных тайных советников, не обязаны носить соответствующий их статусу мундир на государственных церемониях, а реестр обладающих этим статусом считается секретным и доступ к нему на постоянной основе имеют только пять высших должностных лиц государства.

Тут подал голос Айвен.

— Мне думалось, что, как только вы удовлетворите свои, как мне представляется, скорее основанные на приступе дежа вю, чем имеющие под собой хоть какие-то реальные основания, желания, мы сможем наконец скинуть с плеч этот груз и попытаться нормально устроиться в этом мире. БЕЗ груза лишних проблем. — И он посмотрел на майора долгим взглядом, а потом перевел взгляд на пилота.

— Недоступно пониманию. Что такое дежа вю — понятно, но что означает «приступ дежа вю»? И вообще — что он имеет в виду?

— Предлагаемый вариант: «Честно говоря, я думал, когда вы добьетесь того, чего решили непременно добиться, а толкнула вас к этому, по-моему, исключительно ностальгия, чисто внешнее сходство обстоятельств и ничего кроме этого, мы наконец бросим все это дело и попытаемся как-то устроиться в этом мире БЕЗ лишних проблем». — Он посмотрел вопросительно на майора, потом перевел взгляд на пилота.

Всем троим почему-то стало неловко. Майор, будто ничего не слышал, заговорил совсем о другом:

— А что, вас последнее время ничего не удивляет?

— То есть?

— Я говорю о самочувствии.

Юрий и Айвен посмотрели друг на друга, и пилот с усмешкой сказал:

— Ладно, чего уж там, колись.

Майор лукаво прищурился, хотел сказать что-нибудь ехидное, но просто рассмеялся.

— Знаете, ребята, мне кажется, я понял, что такое этот ваш пресловутый фактор X.

Круифф и пилот внимательно слушали.

— Дело в том, что его не существует. — Майор умолк, ожидая возражений, но его товарищи были слишком опытными спорщиками, чтобы начать возражать, не уяснив себе точно, что имеет в виду оппонент.