Я научу тебя любить (СИ) - Акулова Мария

— Я не хочу, чтобы ты превращалась в белку в колесе в двадцать лет. У нас разные склады характеров, Ань. Разная работоспособность. Разный возраст. Не гонись за мной. Кроме прочего, в двадцать я был тем еще раздолбаем. Успевал и блядовать, и тусоваться. Я не хочу, чтобы из-за стремления соответствовать ты забирала это время у себя.

— Я не хочу… Тусоваться… Мне это не надо.

— Я знаю. Просто к себе прислушивайся. Решай сама, чего хочешь. Мне кажется, я тебя прессую. Меня это смущает.

Аня услышала, попыталась переварить, оценить, подумать…

— Ты меня не прессуешь. Но ты прав. Я хочу быть… Как ты.

— Не надо. У тебя своя дорога. Всему свое время. Закончишь учебу — будешь работать полноценно. Или не будешь… Как захочешь… Тебе некуда спешить. Я подстрахую.

Слышать такое от Высоцкого было более чем неожиданно. И снова надо было переварить, оценить, подумать…

— Спасибо.

Аня поблагодарила в тот момент, когда створки лифта открылись на паркинге. Вышла первой, чувствуя очень сильный трепет, смакуя каждое произнесенное им слово. Наполненное пониманием. Наполненное глубочайшим смыслом.

Шла в сторону автомобиля Корнея, глядя под ноги, борясь с новой улыбкой. Почувствовав, что мужские пальцы сжимаются на локте, удивилась. Вскинула взгляд на Корнея, который двигался уже не немного сзади, а рядом. Профиль был будто из гранита вытесан. Смотрел прямо перед собой, не источая ни единой эмоции. Держал локоть цепко, не дернешься…

— Сейчас без разговоров в машину сядешь, хорошо? — вроде бы у нее спросил, но даже не глянул.

Все так же — глаза в сторону автомобиля…

И пусть первым желанием было задать вопрос… А лучше миллион вопросов, но Аня нашла в себе силы просто кивнуть…

Посмотрела в том же направлении, немного сбилась, шагнув невпопад, только сейчас поймала быстрый взгляд Высоцкого, улыбнулась, шепнула:

— Я поняла.

Абстрагируясь от того, что рядом с внедорожником стоит Вадим и внимательно следит за их приближением.

— От машины отойди, — от того, каким стал голос Корнея, когда они оказались достаточно близко к автомобилю и стоявшему рядом человеку, Ане сделалось не по себе. Он был не просто холодный. Не просто приказной. А полноценно угрожающий. Дающий понять, что ослушаться нельзя.

И Вадим не рискнул.

Оторвал взгляд от Ани, на которую почему-то смотрел с ухмылкой, поднял руки, сделал несколько шагов в сторону.

Дальше Вадим следил, как Высоцкий открывает переднюю пассажирскую дверь, дожидается, пока Аня сядет.

Корней мазнул по ее лицу хмурым взглядом, уловил в ответном легкий испуг, обещание быть хорошей девочкой, захлопнул дверь…

Повернулся спиной, пошел к Вадиму. Но, судя по всему, посчитал, что выбранное им расстояние недостаточно безопасное. Проэтому миновал, остановился достаточно далеко, чтобы даже лопнув от напряжения, Аня ничего не услышала, повернулся так, чтобы в поле зрения был и автомобиль с вжавшейся в кресло Аней, и Вадим…

И дальше она могла только пытаться угадать, о чем идет речь, с невероятной жадностью впитывая малейшие изменения на лице и в позе Корнея, молясь, чтобы… Чтобы просто ничего не случилось.

— Тебя кто пустил сюда? — не считая нужным нежничать, Корней спросил у бывшего подчиненного, пытаясь бегло оценить по внешнему виду, чего стоит ждать.

Высоцкий понимал, что рано или поздно эта гнида вылезет. Не настолько же тупой, чтобы не сопоставить, с чем связаны некоторые сложности, догнавшие его по жизни. Но именно сегодня, да еще и на охраняемой парковке, встретить не ожидал.

Явно не побрившегося, слегка себя запустившего. Наверное, это логично — пацану не до того. Но раньше, конечно, выглядел он лучше. Любил понтоваться. И за счет внешнего лоска тоже. В принципе, отчасти за это и расплачивается теперь.

— Я умею сохранить хорошие отношения с бывшими коллегами, Корней Владимирович, — Вадим усмехнулся, поднимая взгляд на Высоцкого.

— Я заметил. — Который, судя по всему, отреагировал на усмешку не так радушно, как хотелось парню. Ответил холодно, продолжая смотреть ощутимо тяжело. — Какого хрена тебе понадобилось? Я тебе недостаточно ясно дал понять, что видеть тебя больше не хочу? Может ты забрать что-то забыл? Или поблагодарить за науку пришел? Наконец-то дошло, сколько говна наворотил?

На каждый из вопросов Вадим реагировал интересно — смотрел не в лицо Высоцкого, а чуть в сторону. Не моргал, немного улыбался… Опасно. Притворно мягко. Так, что очевидно, с предсказуемостью его действий стоит быть осторожным.

— А вы с кудряшкой, значит? Не ошибся… Мне тоже понравилась… Красивая…

Не ответив ни на один, Вадим обернулся, глянул на машину. Вызвав этим в Корнее сильный приступ раздражения. Пришлось сдерживаться, чтобы это не стало очевидным. Хотя… И так ведь все очевидно. К сожалению.

— Рот свой закрой, Вадим.

Корней сказал, Вадим скривился, снова повернул голову, посмотрел уже в лицо.

— Так как же я вам скажу, зачем пришел, если рот закрою? Вы вечно как поставите задачу, шеф…

— Слава богу, больше нет. Ты полюбоваться мной пришел? — Корней кивнул, давая понять, что у Вадима последний шанс. Которым можно либо воспользоваться, либо уйти в закат.

— Зачем вы на меня спустили собак, шеф? У меня счета арестованы. Пришла повестка на медкомиссию…

— Так ты еще и уклонист. Как замечательно…

Корней произнес задумчиво, окидывая бывшего подчиненного новым заинтересованным взглядом. О повестках он не просил. Исключительно позаботился о том, чтобы активизировались исполнительные производства по череде не погашенных Вадимом кредитов. А невосприятие уклонистов — это уже «привет» от Леонида Эдуардовича. Дядьки-СБУшника, которому когда-то Корней строил дом. А потом консультировал несколько раз его самого и "хороших людей" по наводке относительно надежности застройщиков, когда у кого-то из приближенных поднимался вопрос покупки недвижимости.

— Не делайте вид, что вы не в курсе. Я же не дебил… — последнее слово Вадим произнес с особой интонацией — будто выплюнул. Впервые, кажется, позволяя понять, что сильно злится. Только вот…

— Дебил, Вадим. Ты — дебил. Иначе и не скажешь. Ты чем думал, когда полез со мной тягаться? Я же тебя по-хорошему отпустил. Понимаешь вообще? Прикрыл, считай, твой косяк.

— Трахаете вы мой косяк, а не прикрыли…

Вадим перебил, кивая на машину. Корней закрыл на секунду глаза, выдыхая. Бить нельзя. Здесь камеры. Просто говорить.

— Подойдешь к ней — о службе можешь не беспокоиться. Я тебе диагноз обеспечу. Только тебе вряд ли понравится «новая жизнь».

Корней говорил не затем и не так, чтобы испугать. Предупредил просто. Вадиму хватило ума это осознать. Не стал спорить и форсировать. Снова поднял руки, потом отправил их в карманы, повторяя позу бывшего начальника. Спросил, немного склонив голову:

— Не боитесь, что я нас «пишу»?

— Пиши. Твои схемы все равно не работают. Вечно через жопу все делаешь…

На следующую реплику Высоцкого Вадим снова ответил улыбкой, опуская голову, мотая ею. Потом вновь на Корнея.

— Я хочу по-хорошему поговорить, Корней Владимирович. Я понял вас. Признаю — переоценил себя. Был зол. Считаю, что вы поступили со мной несправедливо. Это ведь я добился того, что дом наконец-то строится. А вы меня выбросили, результат труда оставили…

— Результат труда… — Корней повторил, пробуя слова на вкус. — Ты так ничего и не понял, Вадим. Зря пришел.

Осознав, что продолжать разговор в таком ключе смысла нет, Корней сделал шаг в сторону, собирался обойти, но Вадим протянул руку, придерживая за локоть. Ощутимо. Сбросить, в принципе, не проблема. Но это ведь тоже показатель определенной отчаянности.

Поэтому Корней поднял взгляд — от локтя, на котором сжаты пальцы, на лицо.

— Скажите, чтобы от меня отстали, шеф. Мне нужны эти деньги. И служить я тоже не собираюсь… Это из-за вас я кредиты погасить не смог. Работу найти никак не получается…