НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Николай Берг

- Что я сделал сильно не так?

- Не мое дело врача учить…

- Бросьте. Здоровая критика снизу, сверху и сбоку - основа врачебного мастерства.

- Про врачебное мастерство ничего не скажу, а вот ППС хрен знает кому - Вы отдали зря. И патроны тоже в конце. Хоть он и брат Ваш.

- Ну, тут нас и Ильяс прикроет и у Вас…

- Это легкомыслие. Может случиться всякое - останетесь один - с двумя обоймами - курам на смех. Хотя бы из узелка возьмите чтонибудь. Меня подташнивает, когда я вижу невооруженного человека, тем более врача.

- Вы правы. Я сейчас тут приторможу и схожу за камерой, а Вы - если не трудно подберите на свой вкус эквивалент.

- Хорошо.

Идти мне недалеко - чертов УАЗ спокойно пролез на лед и мы подъехали почти вплотную к «Хивусу». Непривычно - до этого ездил только на обычных машинах. Начинаю понимать людей, которые любят джипы. Есть за что.

Ильяс на секунду отрывается от бинокля, ухмыляется приветливо и снова начинает осматривать местность. В его действии есть чтото механическое, хотя я понимаю, что это стандартный способ снайперского контроля - зигзагами от близкого к дальнему участкам…

Беру камеру, всетаки прихватываю канистру с бензином и скоро мы уже катим снова вверх - к Коттеджу. Надежда спроворила один из «Кедров», четыре магазина к нему и три патронные пачки. И пока я это не разместил на себе - не успокоилась. Зато сидит сейчас довольная, как кошка, у которой за ушком почесали.

Бревно уже спихнуто с дороги, поэтому выкатываюсь на перекресток.

Удивляет то, что наши не стоят в полный рост. Вижу только Серегу, пристроившегося лежа за какимто «Опелем». Правда лежбище пулеметчик себе оборудовал на какомто пальто, но то, что он внимательно смотрит в сторону СанктПетербурга, мне както не нравится - нет никакой расслабухи после удачного боя, наоборот, видно, что вологодский взведен, как боевая пружина.

- Ну, что тут?

- Да знаешь, похоже, странновато тут все. Думали просто бандюганы - мародеры. А тут както гаже.

- А что гажето?

- Дуй к Николаичу - они у караулки сейчас.

- Которой?

- Вон той - Серега дрыгает ногой, показывая ботинком примерное направление.

Поневоле пригибаясь, двигаемся между машин. Новоприобретенный «Кедр» удобно лег в руки. Смешная плюшка…

У караулки стоит мангал, вкусно пахнет шашлыком. Правда видно, что шашлык пригорел маленько.

- Эй, медицина!

Смотрю, кто тут такой фамильярный. Оказывается - Саша. Мы его не заметили - и прошли боком к нему, а он уютно устроился за зеленоватым «Хюндаем» с прострелянными стеклами… Сидит, смотрит на нас и улыбается во весь рот. Нехорошо. Хреновый из меня Виннету.

- Ну, что тут?

- Стоял дозор из десятка сукиных детей. Несколько человек мы внизу постреляли, в тех двух машинах, двух Ильяс зацепил - один у Коттеджа валяется, второй - вон стоит…

- Где? Как стоит?

- Стоя стоит - на два пальца левее указателя. Видишь?

Указатель - вижу. Вытягиваю руку, отставляю два пальца, прикладываю их как бы к указателю, глядя при этом одним глазом - старый метод целеуказания - и действительно - за нетолстым деревцем стоит мужик в грязном камуфляже и целится в нашу сторону. То есть - целился. Он попрежнему стоит как статуя, только оружие у него из рук уже ктото вынул.

- Впервые вижу такое каталептическое трупное окоченение, только читал о таком. А Вы, Надежда Николаевна?

- Тоже не доводилось. Это при попадании в голову такое бывает?

- Да, моментальное разрушение продолговатого мозга.

- Лихо!

- Ну, а еще один куда делся?

- Удрал, сволочь. Мужики было за ним погнались - но этот парк как лес, плюнули и вернулись. Вот сижу, смотрю, чтоб он обратно не пришел.

- А чего ему возвращаться? Небось чешет во все лопатки.

- Николаич считает, что это не вся банда. Да и сами по себе это отморозки до абсолютного ноля. Шашлычок видал?

- Ну, да. И что?

- Непростой шашлычок. Очень непростой.

- То есть?

- Сами увидите. Еще и снимать будете.

- Ну ладно. А где Николаич?

- Он с опером в караулке. А Вовка - около УАЗа.

- Ладненько. Смотри в оба!

В готической караулке в които веки и впрямь пахнет караулкой. Тут судя по всей обстановке и ночевали разбойнички - койки, матрасы, даже и белье на них. Шмотки - очень похоже не принадлежавшие разбойному люду, чемоданы, сумки - но толком рассмотреть не получается.

Николаич озабочен и помоему очень зол. Кивает головой и с места в карьер огорошивает тем, что получается так - тут мы накрыли одну смену. Так что возможно прибытие следующей - возможно с усилением. Ввязываться в бой нет никакого смысла.

Желательно уносить ноги и поскорее. Что повезло - нас никак не ждали. Работали в штатном режиме - потому и легли от нашего огня большей частью не вякнув. Также повезло - оружие у них ближнего боя, явно из арсенала МВД. Плохо, что ни Михин отец, неизвестно куда дернувший, ни этот чертов сварщик никак о себе не заявляют, а уходить, бросив двух человек - из рук вон плохо.

- А что отвечает телефон Михиного отца?

- Выключен, или находится вне действия сети.

- Мда, положеньице… Но не жить же нам тут? А почему решили, что здесь одна смена?

- А вот - смотрите - железный ящик. А в нем кулек с золотишком. И зубы и кольца и цепочки и серьги. Не принято так в мелкой банде, складывать в общий котел. Вы, кстати, давайте, снимайте все. Что видите, то и снимайте - потом разбираться будем. И комментируйте. Так вот Дмитрий говорит, что и бумажки интересные нашел. Гнездо у них не здесь - они сюда на дежурство прибывают. Еще есть нюансы. Сестричка. Вы помогите оперу собрать тут что интересного найдете. Пошли за мной, Доктор.

Перебравшись через дорогу - к тому, стоящему у дерева трупу - Николаич просит пока поснимать общие планы, а сам неслышно ускользает вперед. Понимаю это так, что обеспечивает безопасность места. И совершенно неожиданно слышу из кустов переливчатый звонок мобильного телефона. Позвонили Николаичу не вовремя.

Пока снимаю мертвеца - ему действительно перепало сбоку в голову. Попутно нахожу входноевыходное от Ильясовской пули.

Когда уже заснял перекресток - вылезает Николаич.

- Этот Михин папаша объявился. Сказал, что вышел с той стороны парка и подловил бежавшего от нас ублюдка. Не отвечал, потому как телефон вырубил, пока охотился. Получается так, что разумно сделал - вот забренчал бы, как у меня сейчас…

- А это точно он?

- Получается так, что он. Я ему вопросик задал - кто там с ним в машине еще был. Ответил верно. Сын, друг и врач из морга.

- Ну, все равно осторожнее стоит быть.

- Само собой. Осторожность лишней не бывает. Я ему сказал выходить к караулке - второй - там как раз Саша посматривает. Заодно глянем, как Саша сработает.

- Как бы они друг друга не постреляли.

- Да не должны бы. И Саша не дурак и мужика я проинструктировал - как услышит на перекрестке «Стой», так стой - и руки в гору. Идем, тут еще есть что снять - за караулкой и в караулке.

Оказывается, что речь идет о второй караулке - их тут две. Мы возвращаемся к шашлычнице. По дороге Николаич предупреждает Сашу о госте. Саша кивает.

Около караулки сидит на цепи голый мальчишка лет шести - семи. Картинка милая - потому как детеныш жрет чьюто ступню. Ясно, что пацан - мертвяк. Снимаю.

- Упокойте его. Из мелкашки.

Пацан не обращает на нас никакого внимания, но после выстрела не падает, а остается сидеть - только недогрызенная ступня вываливается из рук.

- Да что за черт! Или закон парных случаев - и еще один кататоник?

Николаич показывает пальцем кудато вниз. Наклоняюсь и чувствую, что бешенство мутит голову.

Мальчишка сидит на достаточно толстом металлическом штыре вроде лома.

И, скорее всего - от этого мальчик и помер. Николаич стягивает тело с испачканного кровью, дерьмом и содержимым тонкого кишечника стержня - точно, вбитый в землю лом. Труп опускается на землю - тут вижу то, на что не обратил внимание раньше изза ярких и пестрых гольф - голени искривлены - проверяю - да, перебиты голени. Качественно так перебиты.

- Вы снимайте, снимайте - говорит тихо Старшой.

Снимаю. Потом снимаю стоящие внутри караулки баки - литров по двадцать.

Отборное мясо. Правда, без разбора, как положено в производстве - видны куски похожие на окорок, куски помельче - вперемешку. Когда Николаич поднимает крышку последнего бака, я уже знаю, что там увижу - потому не удивляюсь виду нескольких печеней и сердец - нормальных, человеческих внутренних органов. В принципе в анатомичке ровно то же и было. Разве что назначение было разным.

- Ну, как, Доктор?

- Да паршиво. И не зомби - а людоеды.

- Двинули дальше - там у них три станка для разделки. Не тошнит? Меня так подташнивает. А Вовка и сблевал.

- Ну всетаки подготовка имеет место… Но прибил бы я кого из этих гурманов с удовольствием…

- Не ровен час - накличете.

С улицы доносится приближающаяся невнятная брань, прерванная звонким «Стой!».