Сестра (СИ) - Галина Гончарова

— я тоже царская дочь! И угрожать мне не смей.

— я тятеньке скажу!

— Скажи, скажи… Так и скажи, пришла с добром, а меня пинком. И не бросалась я вовсе на младшую сестру, и синяков ей поставить не пыталась, и волосья повыдергать, правда?

Марфа на миг примолкла, понимая, что ей‑то тоже придется оправдываться. Софья у себя в покоях, Марфины же достаточно далеко отсюда. Опять же, Софья еще дитя, а Марфа уже первую кровь уронила, с нее спрос другой. И объясни матушке с батюшкой, для чего ты по терему ночами бегаешь?

Ой, стыд‑то какой…

— Или мне самой людей крикнуть? Скажу, что вошел кто‑то, бить мня вздумал, а я и не разглядела…

— как так?

— А вот так, — Софья кивнула на свечку в красивом поставце. — Сейчас дуну — и доказывай потом, что она горела.

— Гадина ты!

— и что? — Софья была спокойна и невинна. — Гады — полезные, а вот ты‑то кто?

Марфа аж опешила от такого заявления.

— т — ты…

— Я. Я хоть Лёшку развлекаю, говорю с ним, стараюсь, чтобы братику со мной теплее было, а ты‑то для чего на свет родилась? Чем ты занимаешься? Тряпки шелками расшиваешь? Так и без тебя найдется, кому их вышить. По садику гуляешь? Так и это не дело!

Марфа аж стушевалась. Ну не могла эта малявка говорить с ней таким уверенным, почти хозяйским тоном, и все‑таки говорила. И говорила то, что девчонка и сама о себе уже понимала.

Действительно — пустоцвет. Ни добра, ни пользы… одно имя, что царская дочь, а на деле так всю жизнь и проживешь в своей клетке. Потому и завидовала так Софье — она‑то не здесь, она там! А лучше там или хуже — неважно!

— А что ты…

— Что я могу предложить? Да уж немало! Обсудим?

Марфа ошалело кивнула. Софья чуть расслабилась и протянула девчонке руку.

— Вставай, давай. Нечего на полу валяться!

И облегченно перевела дух, когда удалось поднять сестрицу и усадить на кровать. Нет, подвоха не было. А значит — объект к обработке напильничком готов. Вот и…

Софья отлично осознавала, что лучшая команда — это семья. Да и союзы с другими странами скреплять надо бы, а кем? Сестер ведь прорва, вот и…

Католики там, гугеноты… на то и поп в церкви, чтобы баранов за собой водить. Как объяснит — так и примут. Но для начала надо сделать Марфу такой, чтоб не стыдно было за девчонку. А с чего начать?

С промывания мозга.

Благо, он определенно есть. И мозг, и храбрость, и решительность — если уж она рискнула пробраться в покои к Софье и устроить скандал. Энергии тоже хватает, а значит — перенаправим в нужное русло. Ну, держись, Марфушенька — душенька!

Две сестры проговорили больше трех часов, а потом так и заснули на одной кровати. По разным углам, но все‑таки не пытаясь больше сцепиться.

Никому и никогда не рассказывала Марфа, что ей говорила Софья этой ночью. И о своих ощущениях не рассказывала, но казалось ей иногда, что Сонечка старше ее на десятки лет.

Пусть ребенок, но как она говорила, как держала себя, как объясняла… тетка Анна, та, что матушкина сестра, ей и в подметки не годилась. У Софьи было чему поучиться. А еще Марфа получила самое ценное в ее положении. Надежду выбраться из мерзкого терема — и ради нее готова была на все.

Да Софья ничего и не требовала. Сказала просто, что пришлет своих девушек Марфуше в служанки, а та пусть слушается. Учится, читает, что указано, работает над собой, а то ведь посватается королевич, а она квашня квашней… самой же стыдно будет!

В свою очередь Софья собиралась тренировать девушек на Кремлевской помойке.

Собирать сведения о женской половине терема, шпионить, а заодно развивать и преподавательские таланты. Марфой надо было заниматься всерьез. Лишать пирогов и добавлять знаний.

Смогут?

Плюс балл.

Нет? Минус!

А там, благословясь, и до других сестер доберемся. А нечего за пяльцами просиживать! Вышивальщиц по Руси — кого ни спроси. А царевен — считанное число. Надо, надо их к делу приставлять.

Степан Разин приехал еще через четыре месяца.

И Алексей вновь пригласил его в кабинет. Хотя на этот раз беседа шла легче. Или — сложнее? Мальчишка уж точно по окончании разговора был — хоть выжимай. А Софья еще раз проклинала свое женское тело. Сволочи чародейские! Не могли ее парнем сделать, насколько бы легче было!

А с другой стороны — бабы — с… у нее‑то ориентация натуральная, а царевич обязан наследника сделать. И как бы это сочеталось?

Нет уж, мы и в этом теле попробуем устроиться. Уже устроились.

Разговор опять начал Алексей.

— Степан, узнал я все о твоем брате. Отписал ли тебе Фрол?

— Отписал, государь царевич. И о царском решении тако же отписал.

— отец мой слово свое сказал — и спорить с ним мне невместно.

Голубые глаза потухли, как два уголька. Судя по выражению лица, Степан ждал предложения смириться и помолиться. Не дождался.

— а потому прошу поверить мне. Есть справедливость на небе, но есть и на земле. И как только приедет Долгоруков в Москву — взмолюсь я небесам, дабы покарали они убийцу не позднее, чем в десятидневный срок.

У атамана отвисла челюсть. Лёшка смотрел с выражением полной невинности. Он понимал, что именно сейчас сказал, ведь и выбора другого не было. А остальном — Софья пообещала что‑нибудь придумать, она и придумает. Обязательно.

Единственное, что смог выдавить слегка одуревший от такого поворота атаман, это:

— А уверен ли ты, царевич, что ежели государь узнает о молитве, не прогневается он?

— Так молиться никому не запрещено. А ежели то, что я узнал — правда, то будет здесь враг твой, года не пройдет. Потому и прошу я тебя поверить мне на это время. Не ехать же мне в Польшу… молиться. Батюшка не отпустит.

— Да неужто некому помолиться съездить? — искренне удивился Степан. А в голубых глазах вовсю гуляли веселые искры. Намек был понят.

— Так ведь на родимой земле и молитва сильнее…

Алексей тоже усмехался. Съездить‑то можно, да вернуться будет сложно. А у него пока не так много верных людей, чтобы ими рисковать. Нет уж, не надо…

— Хорошо, государь царевич. Подожду я… твоей молитвы. А помощь не нужна ли тебе в этом деле?

— Да пока своими силами надеемся обойтись, — царевич смотрел уже иначе. Спокойно и серьезно. — но ежели что — я весточку через Фрола передам?

— Да, государь.

1666 год.

Время шло.

Примерно через год после казни Ивана Разина, был наконец заключен мир между Россией и Речью Посполитой и начались переговоры в деревне Андрусово.

Армию, большей частью, отозвали домой.

В том числе — и Юрия Долгорукова.

Ну да, для войны он подходит, а вот в мирное время — другие таланты требуются.

Лёшка присутствовал на торжественной встрече. Царь полководцев захвалил, жаловал драгоценными подарками и закатил пир горой.