Освоение времени (СИ) - Ананишнов Виктор Васильевич

— Остановись! Не делай глупостей! Подумай, дочь!..

Действие затягивалось.

Причины его зародились, наверное, ещё задолго до образования Пояса, сейчас оно переживало кульминационный всплеск. Казалось бы, всё уже было сказано, выяснено — и должна наступить развязка.

Но Напель пошла по второму кругу. Она, наверное, не решалась сделать то, что собиралась, посылая угрозы Пекте. Возможно, неуверенность в своей правоте или страх за предполагаемое деяние удерживали её от последнего шага.

Люди, пришедшие с нею, отступили под дверь и теперь с явным нетерпением наблюдали за словесной перепалкой.

— Я не дочь тебе. И не называй меня так! Мой отец Дэвис! Колин Дэвис! — заклинала она, будто искала в словах утешение или оправдание. — А ты убийца! Испытаешь на своей шкуре Прибой! И запомни. Я двину Пояс в прошлое. Ты понял меня?

— Ты с ума сошла! Остановись, дочь моя. Подумай, что ты делаешь. Ты задумала страшное!

— Страшное? Ха-ха! Ты будешь биться в Прибое долго. Я постараюсь. Обещаю тебе.

— Не делай этого, дочь, — Пекта просил, но без надежды что-либо исправить в создавшейся обстановке. — У нас с тобой неравный спор. Ты свою жизнь строила так, как тебе хотелось. Захотела пожить в Прибое…

— Всё! — воскликнула Напель. — Я устала от тебя! Будь ты проклят!

Она, почти не глядя, ударила пальцами по панели пульта. Изображение Пекты исказилось. На лице его появились жёсткие складки, взгляд серых глаз остекленел… Он исчез, секундой позже тихо погас экран.

В зале установилась тревожная тишина.

Первым нарушил молчание Маклак. Он, оказывается, не очень-то торопился выполнять приказ Напель, когда над его головой раздавался голос прежнего господина. Ведь мало ли как могло повернуться дело. Выходило, что теперь его хозяйкой уже по-настоящему становилась Напель. И он поспешил воспользоваться моментом, дабы поздравить её.

Начальник охраны протолкался сквозь тёмные ряды людей Напель и выскочил вперёд. Щёки и ноздри его раздулись. На лице расплылась поганенькая улыбка подхалима.

— Хвала тебе, госпожа! — громыхнул он как в трубу. — Так ему и надо! А то…

— Пошёл прочь!

— Да, моя госпожа! — Маклак с места не тронулся.

— Пошёл прочь! Я тебе сказала!.. — голос Напель срывался. — Все прочь! Дорогу к своим апартаментам я найду сама, а вы займитесь своими делами.

Она упала в откидное кресло при пульте. Отбросила на спинку голову, прикрыла глаза.

— Ваня, — позвала она, уверенная, что Иван не покинул её. И была права, так как Иван не шелохнулся, когда все поспешно покидали зал и прикрыли за собой дверь. — Побудь со мной.

— Я здесь.

Гнев Напель

Пока между Пектой и Напель шло полное драматизма выяснение отношений с неравными возможностями и с полюсным различием намерений и тональностей, Иван пришёл в себя и кое-что успел понять в происходящем.

Немного он получил утешения от этого понимания.

Первое. Творящий Время, а значит и Пояс Закрытых Веков, и Прибой, создаваемый Поясом, уничтожены не будут.

Второе. Смена власти над Творящим Время и всем остальным — вот основная цель Напель, несмотря на человеческие жертвы. И третье…

Как ни печально, но он стал добровольным орудием в её руках. Она использовала его, влюбив в себя, разжалобив россказнями о своей жизни, пообещав ликвидировать Прибой. Использовала умело и цинично. И добилась своего. Он же, словно мальчишка, попался на её чары и хитросплетения.

Да и вообще в мыслях Ивана складывалось неприятное ему предположение о своей роли во всём этом. Действительно. Вначале непонятный выход к горам недоступности и пленение Хемом. Потом случайная встреча с Напель в качестве Подарков… Он её сам и подстроил, уговорив Элама Шестого… Но потянулась цепочка якобы случайностей. Неужели всё это было подстроено ею?

Сейчас она становится диктатором в Поясе. Она угрожала Пекте предположением двинуть Пояс в прошлое. Хотя, помнится, говорила, что это Пекта решил подобным сдвигом обречь на гибель множество людей, жизнь которых в Прибое и так похожа на кошмар.

Насколько это несправедливо к нему, Ивану, и к ним, людям Прибоя! Насколько это бесчеловечно…

И это его Напель!

Напель! Ласковая как котёнок, нежная словно шёлк, любимая и любящая.

Любящая ли? Или всё это холодное притворство, обычное женское коварство? Использовать и выбросить… Она пошла на всё, как те разведчицы, для которых любовь — источник сведений. Но у неё ставка более высокая — власть над временем и над людьми. Ради такой цели к тому, кто может действенным способом помочь её достичь, можно снизойти, дабы подарить ласку, нежность и любовь.

Возможно ли такое со стороны Напель?

— Ваня. Побудь со мной, — произнесла она негромко, и сердце его сжалось и тут же наполнилось радостью — столько беспредельной души и тепла он услышал в её словах и голосе.

— Я здесь, — отозвался он.

Почему он мог так плохо о ней думать? Ну конечно, — Пекта, её люди, невежа Маклак… Сейчас они останутся вдвоём и решат, каким образом поступить дальше с Поясом и Творящим Время…

Но не рано ли он обрадовался её приглашению побыть с нею?

Вот прогони она его со всеми — куда бы он пошёл? Люди Маклака и те, кто пришёл с Напель, считали себя в замке не пришельцами, здесь был их дом. У каждого из них, возможно, имеются свои апартаменты, не такие, конечно, как у Напель, а скромнее, но свои. Со своими ловушками и другим средневековым бредом.

А вот он — пришелец в этом тесном мирке. Поэтому, выгнав из зала других, она могла выгнать его только за пределы Пояса, что, наверное, не так-то просто.

Так не оставила ли она его сейчас здесь для того, чтобы распрощаться с ним и позабыть, как она отвергла своего отца? И стать единовластной властительницей времени?

Все эти сумбурные мысли промелькнули у Ивана безо всякой последовательности, а вперемешку. Он одновременно верил и не верил Напель. Одно подстёгивало другое. Тем не менее, он ясно понимал, что наступает самый ответственный момент общения с Напель, после которого она, и Иван всё больше настраивал себя на такой исход, может быть, уже никогда не скажет со страстью и с просящим защиты у него придыханием: — Ва-аня!

Острая жалость к себе и Напель, к ожидаемому разрыву, что неминуемо возникнет между ними всего после нескольких сказанных слов, охватила его. Он ожесточался перед неизбежностью, но и не давил в себе желание оставить всё так, как есть, а это означало — всегда быть с Напель, каким бы неприятным и оказался предстоящий разговор.

Он охватил свой подбородок ладонью и посмотрел ей в глаза. Её это взволновало. Она встала, вплотную подошла к Ивану, положила тёплые руки ему на плечи и потянулась для поцелуя. Глаза её прикрылись, но приоткрылись губы, показав сахарно белую полоску зубов.

Он почувствовал головокружение от желания, исходящего от неё, и от её прикосновений.

«Нет… Нет!» — приказал он себе и грубовато перехватил её запястья и опустил руки вниз, не дав себя обнять.

Так они, неотрывно вглядываясь друг другу в глаза, простояли долгое время. У Напель они, вначале затуманенные и ласковые, постепенно приобретали пронзительность и строгость. Она сделала движение освободиться из его хватки.

— Ты… — начал он с трудом. — Ты можешь объяснить, что здесь происходит? И с тобой тоже?

Она молчала. Её ищущий взгляд блуждал по его лицу.

— Зачем мы сюда пришли?

Она безмолвно покачала головой, как бы умоляя его не задавать вопросы. Глаза её подёрнулись мглой рассеянной отдалённости: мысли её были далеки от забот Ивана.

Он слегка встряхнул её за руки.

— Напель!

Она улыбнулась, открыто и радостно, словно только что увидела его.

— Ваня! Мы одни! Мы победили, Ваня! Творящий Время в нашей с тобой власти! Он наш! Ты понимаешь?.. Неужели ты не понимаешь? В наших руках власть!..

— Над чем или над кем? — терпеливо спросил он, хотя никаких надежд уже не питал. Напель сейчас находилась почти в невменяемом состоянии, когда никакие доводы не смогут достичь её разума.