Одинокие души - Эшли Дьюал

— Кто же это может быть? — недоуменно протягивает Астахов. — Из близких? Кто?

— Понятия не имею, — я протираю руками лицо.

— Предатель наверняка в стае, — предполагает Карина. — И он играет в ней не последнюю роль.

— Хочешь сказать, главарь семьи находится вместе с нами? — удивляется Макс. — В стае?

— Да. Я думаю, да.

Это приводит всех в замешательство. Мы замолкаем, думаем, но понятия не имеем в какую сторону двигаться.

Я чувствую усталость. Не отказалась бы сейчас от долгого, крепкого сна. Смотрю на Лешу. Тот тоже выглядит разбитым и грустным. Кажется, мой друг совсем забросил свое здоровье.

— Лучше залечь на дно, — предлагает Карина. — Поверьте, та семья опасна. Не нужно высовываться.

— Но мы тоже не одуванчики собираем, — с вызовом отрезает Макс. — Бояться эту банду ещё опасней, чем действовать.

— Как драться с тем, кого мы не видим? — я недоуменно выдыхаю. — Предводитель семьи, видимо, призрак.

— Наверняка, есть тот, кто его заметил! — восклицает Астахов. — Так просто не бывает, чтобы человек не оставлял следов. Это нереально. Где-где, да проколется.

— И всё же, лучше на время успокоиться, — настаивает Карина и подходит ближе к столу.

— Ты, правда, так думаешь?

— Да. У семьи в подвале куча взрывчатки. Хватит даже на то, чтобы подорвать огромное здание.

— И какие же у семьи планы на будущее?

— Понятия не имею, — сестра устало протирает лицо. — Нас ни во что не посвящали. Я была всего лишь марионеткой, служащей, как давление на тебя.

— Отлично.

— Значит, залечь на дно, — пробуя на вкус, повторяет Максим и выдыхает. — Я никогда ещё не чувствовал себя таким бесполезным.

— Лучше бесполезным, чем мертвым.

Парень недовольно хмурится. Скрещивает на груди руки, а затем холодно отрезает:

— Пойду, проверю брата.

— Макс…

Я вижу, как он уходит, и грустно поникаю. Мне абсолютно ясно его нежелание быть слабым и беззащитным. Но что мы можем? Неужели правильней повести себя безрассудно и нарваться на неприятности, нежели залечь на дно и переждать бурю?

— Теперь ты понимаешь, почему я вела себя таким образом, — тихо шепчет Карина и виновато смотрит на меня. — Мне пришлось. Правда. Я… я не хотела обманывать, говорить такие вещи…. Было очень сложно причинять тебе боль.

— Я понимаю. — Выдыхаю и подхожу к сестре. — Они заплатят за то, как обращались с тобой. Обещаю.

— Не надо, — испуганно просит Карина. — Не надо трогать их. Лия, там собрались плохие люди, без принципов, без совести. Они совершат безумные поступки, пожертвуют своей жизнью, но выполнят приказ предводителя. Как Наташа, которая кинулась под колеса вашей машины, как брюнет, который оставил у меня на лице отек размером с теннисный мяч. Им плевать на последствия.

— Мне тоже, когда речь идет о моей сестре.

— Тише, тише, — протягивает Астахов. — Не плевать мне, так что не станем делать скоропостижных выводов.

— Не думаю, что это скоропостижные выводы. Карина — жертва, семья — виновники.

— А ты кто? Судья? Не смеши меня, Лия, — парень отмахивается. — Опять решила поиграть в девочку-праведника? Забыла, что на кону ваши жизни, а не наклейки из раскраски?

— Почему ты так страшишься принимать решения? Астахов, очнись! Если бы мы боялись банду так же сильно, как ты, нас бы давным-давно раздавили, словно надоедливых мух.

— А ты не думаешь, что окунувшись в дерьмо, ты не выйдешь чистой?

— Схожу, помоюсь!

— Как помылась сегодня? — парень нервно усмехается. — Скажи Максиму потереть спинку.

— Кому я должен потереть спинку? — спрашивает внезапно появившийся на кухне Макс, и Карина громко усмехается. Мы же с Лешей буравим друг друга взглядом: злым, недовольным взглядом. — Боюсь, сегодня я уже слишком устал для таких решительных действий.

— Не волнуйся, — Астахов язвительно улыбается. — Можешь сделать это не сегодня. У вас впереди ещё целая вечность.

С этими словами парень разворачивается и уходит. Я сначала мысленно посылаю его к черту, а затем непроизвольно несусь следом.

— Подожди! — хватаю друга за локоть. — Что нашло на тебя? А?

— Ничего на меня не нашло.

— Тогда почему ты ведешь себя, как идиот?

— Тебе показалось, — Астахов резко натягивает куртку. — Всё просто замечательно.

— Прекрати, — прошу я. — Давай не будем ссориться, Леш.

— Давай. Только как с тобой не ссориться, если ты уже не слышишь меня! Стоило стае вновь появиться в твоей жизни, и все, ты готова: забвение набирает обороты.

— Я лишь хочу во всем разобраться!

— В чем? — Парень замирает и серьёзно смотрит мне в глаза. — В чем ты хочешь разобраться?

— Неужели ты не понимаешь, как важно для меня вернуть память о прошедшем годе?

— Но зачем? Желаешь повторить всё то, что привело тебя к амнезии?!

— Я чувствую пустоту, понимаешь? — горячо восклицаю. — Здесь, — ударяю себя по груди и тяжело выдыхаю. — Мне необходимо заполнить её, иначе я никогда не смогу жить нормально.

— И что заполнит эту пустоту? Риск? Адреналин? Травмы?

— Люди. Мне кажется, что только в стае есть люди, которые способны вернуть меня к жизни.

— То есть я уже ничего для тебя не значу, — Астахов обижено улыбается и расставляет руки в стороны. — Отлично.

— Я не говорила этого. Конечно, ты мне дорог. Не выдумывай. Ты мой лучший друг, и…

— Я тебе не друг! — перебив, восклицает Леша. — Не друг, слышишь? И никогда им не был.

Растеряно хмурюсь. Мне абсолютно неясно, что я сейчас должна чувствовать. Разочарование в себе? Грусть по потерянным отношениям?

Не знаю.

Почему-то меня одолевает странное ощущение долга: будто я обязана быть на стороне Астахова, а не на стороне стаи.

— Прости, — опускаю голову и тяжело выдыхаю. — Прости меня, Леш.

— Ты должна отпустить своё прошлое. Оно не позволяет тебе жить настоящим.

— А какое у меня настоящее?

— Оно связано с твоими родителями, с сестрой, с выпускным, с институтом. Со мной. В твоем настоящем нет испытаний. В нем нет предводителей, посвящения, прыжков с моста и купания в ледяной воде. Речь идет о реальной жизни, а не о вымысле, который, как тебе кажется, способен принести в твою судьбу нечто хорошее.

— Но почему ты против стаи? Почему ты так сильно её ненавидишь? Что она тебе сделала?

Парень усмехается. Он прикусывает губу, а затем тихо отвечает:

— Она отняла у меня тебя.

— Леша… — ошеломленно выдыхаю. Кто бы мог подумать, что чувства Астахова настолько прочны? Неужели у нас с ним и, правда, всё было так серьёзно?