Бойня титанов - Хейли Гай

<Вперед!> снова призвал он.

Титаны перешли на бег, топая по все круче поднимающемуся склону, оставляя в мягкой глине огромные отпечатки ног. Ливни превратили горный склон в подобие мелкой реки. По тоннелям из скалобетона бежали стремительные потоки. Вода мутными арками извергалась из водосточных труб на стенах. Она сочилась из каждой трещины в камнях. Она стекала по корпусам титанов. Колоссы рассредоточились. Но даже после этого их огромный вес вызывал оползни, способные свалить менее ловкие машины. Однако, несмотря ни на что, они карабкались наверх, к нижней линии укреплений, окружающей первый уровень ворот и башен, перекрывавших основную дорогу к шпилю.

Харртек бушевал, выкрикивая всякую бессмыслицу. Между восемью титанами не было никакой согласованности. Они не образовали манипулу, а остались группой могучих машин-воителей. Колоссы не стреляли, пока не подошли совсем близко. Но как только первый выпустил ракетный залп, остальные последовали его примеру — и пространство между титанами и стеной заполнилось смертоносным светом, сверкающим между башнями и богомашинами.

«Нунцио Долорес» гневался, что не он первым открыл огонь, и увеличил скорость, чтобы первым добраться до стен. Лазерные бластеры и «Вулкан» одновременно ударили по башне. Перегрузка реактора вызвала в целле громкие сирены тревоги, но ни Харртек, ни титан не обратили на них внимания. Вокруг бастиона обрушились пустотные щиты, и оттуда на приближающегося «Полководца» нацелились орудия. Харртек выкрикивал проклятия на языках, которых не знал. Он выстрелил из «Вулкана» в тот же момент, как он зарядился, хотя звенели дополнительные сигналы тревоги, предупреждающие о перегреве и возможных повреждениях пушки.

Луч «Вулкана» пронзил дождь, превращая воду в клубящиеся облака пара и чертя в воздухе ионизационный след. Основание башни испарилось. Лазерные бластеры изрешетили его, увеличив пробоину, и башня рухнула вниз со стены, оставив в усиленном скалобетоне огромную дыру. Жалкие проблески лазвинтовок сверкнули с обеих сторон, где люди на стене ждали своей смерти.

Харртек отошел в сторону от скользящих вниз обломков и наклонил машину навстречу поднимающемуся склону. Между ним и существом, вселившимся в титан, уже не было никаких границ. Они стали единым целым, и он ощущал тело колосса как собственную плоть: чувствовал каждую каплю дождя на броне, скользкую поверхность склона, препятствующую подъему, давление в гидравлических приводах титана и течение энергии в каждом кабеле. Захлестнувшие его чувства вырвались в приступе безумного хохота и еще большей жажды крови.

— Протос! Протос! — прохрипел он. — Если бы ты сказал, что для меня приготовил, я бы согласился в тот же момент!

Харртек достиг стены. Могучим кулаком он уцепился за край пробоины, оставленной упавшей башней, и подтянулся, помогая титану перебраться через преграду. Поля расщепления, окружающие пальцы когтя «Ариох», рвали структуру укрепления, и он был вынужден погружать их все глубже и глубже, чтобы не ослабить хватку.

После прохода преграды его рубка оказалась на одном уровне с парапетом. Перепуганные люди в герметичных дождевиках открыли огонь прямо ему в лицо. Они оказались внутри защитного барьера, и выстрелы барабанили по броне, но навредить ему не могли. Харртек рассмеялся. Хохот вылетел из боевых горнов дьявольскими звуками, от которых солдаты либо замирали на месте, либо удирали в разные стороны. Он стал проталкиваться дальше, разворачивая стволы лазеров и стреляя по бегущим людям.

И вот он уже внутри кольца стен. Здесь почва была выровнена для удобства защитников, и двигаться стало легче. Харртек направился вдоль стены к подъездной дороге, стреляя время от времени по генераторам пустотных щитов и складам боеприпасов, взрывая стоящие позади башни и десятками уничтожая солдат пехоты. Его братья по крови взрывами и стрельбой пробивали себе проходы в стене. Только один из их числа рухнул под ударами противника. Он загорелся при интенсивном обстреле, а затем не выдержал и упал. Одно мгновение лежал неподвижно, а потом в нем что-то отказало. К небу взметнулась струя пламени. На миг в огне показалось лицо, одновременно искаженное разочарованием и воодушевленное радостью освобождения, — потом все исчезло, кроме беспорядочных электрических разрядов на фоне желтых туч.

— Его не волнует... — беспечно бросил Харртек. — Его не волнует, чья льется кровь!

По всей линии обороны лоялистов выла тревожная сирена: такие стоны, то повышающиеся, то понижающиеся, предвещали гибель с тех времен, как человек начал применять в войнах технику. Из-за бастиона показался танковый взвод, немедленно открывший стрельбу. Харртек одним залпом из «Вулкана» уничтожил все машины. Мелкие духи орудия завопили от боли. Уровень охлаждения упал почти до отсутствия такового. Это не имело значения.

Орудия верхнего уровня еще не начали обстреливать нижний ярус, но этого недолго осталось ждать. «Нунцио Долорес» вызывающе завопил.

Ему ответил боевой горн.

На дорогу, ведущую со второго яруса, вышел «Полководец» лоялистов. Дождь ручьями стекал по его корпусу, знамена намокли. Молнии и взрывы снарядов высветили его цвета — голубой с золотом. Черное солнце на его нагрудной броне указывало на принадлежность к Легио Асторум, Варпобежцам. По табличке с личным именем «Гегемон» тоже струилась вода. Как и «Нунцио Долорес», он был оснащен для ближнего боя: коготь, не уступающий кулаку Харртека, висел на правой стороне, а левая рука представляла собой орудие «Ярость солнца». Титан свернул с дороги и вызывающе направился навстречу Харртеку.

Под пение боевых горнов «Гегемон» открыл огонь. Ракеты с ревом сорвались с верхней части корпуса и ударили в пустотные щиты Харртека. Два щита рухнули, и из каждого угла целлы завыли сирены. Терент решил ответить залпом из «Вулкана», но орудие не действовало. Горячая боль пронзила пальцы. Он немного опомнился, отошел от великолепия яростного пыла новой души титана и увидел, что ресурс охлаждения пушки исчерпан. Лазерные бластеры тоже отключились для срочного охлаждения. Он завопил от бессилия, когда очередной ракетный залп ослабил его третий щит. «Нунцио Долорес» презрительно закричал на своего врага, но звук оборвал выстрел «Ярости солнца».

Широкий голубовато-белый луч поразил третий щит Харртека и обрушил его. Поток плазмы брызнул на левую руку титана, вызвав у Терента крик боли. Он до крови прикусил язык. «Нунцио Долорес» взревел. В ране зашипел расплавленный металл. Сектор верхних конечностей частично утратил силу. Голоса и сирены в Целле настойчиво требовали его внимания. Он заговорил, несмотря на полный рот крови:

— Открыть огонь. Открыть огонь.

На мгновение он оказался внутри собственного черепа. Целлу заволокло дымом. Его модераты лежали в креслах, словно мертвые, хотя ран ни на одном из них не было видно. На долю секунды Харртек зажмурился и увидел органическое пространство пульсирующих мембран, заполненное темной кровью.

Он снова моргнул. Рубка была такой, как и всегда. Модераты работали. Он поднял руку к шлему, но остановился. Подлокотники и рукава покрывала липкая слизь, затруднявшая движения. Он уставился на нее, неожиданно растерявшись.

Титан вздрогнул от удара. «Гегемон» приближался. На передней броне «Нунцио Долорес» взрывались снаряды, а кулак врага уже был занесен для решающего удара.

Харртек испустил бессловесный вопль, и «Нунцио Долорес», потянувшись к нему из своего недавно созданного адского манифольда, втащил его обратно.

Таинственный союз восстановился, и существо, бывшее одновременно «Нунцио Долорес» и Харртеком, рванулось вперед. Его собственный коготь «Ариох» взметнулся вверх и перехватил готовый опуститься кулак «Гегемона». Сомкнувшиеся поля расщепления затрещали не хуже артиллерийской канонады. На несколько мгновений титаны замерли в противостоянии, не уступая друг другу. «Ярость Солнца» нацелилась в среднюю секцию «Нунцио Долорес», накапливая заряд в катушках для убойного выстрела, но Харртек наклонился и блокировал оружие своим «Вулканом». «Гегемон» все-таки выстрелил, однако поток ушел в сторону, не причинив вреда.