Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
“Хочешь сказать, он лучше тебя?”
“Хочу сказать, мне надо немного больше времени. И если в процессе у меня появилась минутка, чтобы попсихоанализировать моего младшего братишку, то почему бы и не да? Меня создавали для того, чтобы выносить людям мозг.”
“Ты знаешь, мне кажется, подразумевалась совершенно другая трактовка.”
“Одно другому не мешает… Танатос. Тебя там уже очень активно и довольно нервно хотят на другой линии. Но давай признаем это честно: я с тебя не слезу, пока ты не ответишь мне на один единственный и очень простой вопрос…”
“Да. Нет. Не знаю. Выбери любой ответ, который тебе нравится, потому что по сути все они правильные.”
“Интригует. Но знаешь, я, пожалуй, всё же предпочту послушать расшифровку каждого из вариантов. Так, для общего развития.”
“Тебя ещё никто не начал называть наседкой?”
“Ты что, спелся за моей спиной с Малатестой?.. Танатос, не заставляй меня вмешиваться в это дерьмо. Ты знаешь, если я вмешаюсь, Фобос взбесится; а ещё ты знаешь, что уж ради кого ради кого, а ради тебя я таки вмешаюсь. Потому давай…”
“Итак, я в порядке. Я в порядке больше, чем когда-либо ранее. Когда я обнаружил, что она жива, то в душе как будто встал на место давний перелом. Я даже не представлял, насколько меня мучила и отравляла её смерть. И нет, я не знаю. Я до сих пор не знаю ответы на многие вопросы. Например, куда нас это заведёт, или можем ли мы вернуться с войны, или не стоит ли мне последовать совету классиков ранней космической эпохи…”
“Мы уже спасли галактику от злобного владыки, который вполне мог бы сказать, что он — наш отец. И теперь мы думаем, куда девать после войны армию клонов. И модов. Потому что, увы, творения великих тактично молчат на этот счёт… Так какой ещё, прости, классики тебе надо?”
“Ты знаешь, я вообще подразумевал путешествие по галактике автостопом.”
“Тьху. Ты слишком много общаешься с Амано, гарантирую тебе. Автостоп — прошлый век. Хочешь, я подарю тебе твой собдственный бордель?”
“Всю жизнь мечтал.”
“Правда?”
“Нет.”
“Ты разбиваешь мне сердце. Но, теперь, после небольшой отвлечённой паузы, давай перейдём по причинам, по которым ты не в порядке.”
17
Танатос не хотел нырять в этот омут. Даже зная, что до дна всё равно не достанет. По правде, он предпочёл бы даже близко не подходить. Но, к сожалению, при прочих равных Деймосу всегда было проще дать, чем объяснять, почему нет.
“Я не в порядке, — сказал Танатос, — Ты даже представить себе не можешь, в каком огромном многообразии смыслов. Она… Я не могу забыть, как она плакала. Я не смог уснуть, потому что мне казалось, что я слышу её рыдания. Я был… таким эгоистом, Деймос. Недалёким эгоистом.”
“Так… Я, конечно, могу что-то пошутить по поводу чудесного эффекта, который женские слёзы оказывают порой на мужчин. Но что-то мне подсказывает, что для таких ошибок ты всё же недостаточно туп, даже с учётом не особенно внушительного опыта в делах любовных. Потому просто рискну уточнить: ты уверен, что с тобой не играют?”
“Нет. Но вполне уверен, что, если кто-то играет мной, то и ею тоже. Она… я воздействовал на её мозг.”
“О как…. Что же, не совсем законная и не совсем безопасная игра, но как удержаться?”
“Нет, не это. Она стала жертвой покушения, пережила серьёзную перегрузку, но не легла в медкапсулу…”
“Почему?.. А, кажется понимаю. Ей же должны были удалять вирт со всеми гнёздами, чипами и идентификаторами. Такое даже альды не могут провернуть совсем уж без последствий. Даже незабвенной ори Катерине, как я слышал, гнёзда просто проапгрейтили — не рискнули. И это наши, а что уж о гвадцах говорить? Как я понимаю, они превратили мозг в кашу.”
“Не совсем, но примерно. Я, когда немного вник в вопрос, с трудом подавил в себе страстное желание оторвать прекрасному принцу руки и заставить его их сожрать.”
“Ого. Зная твой характер, могу сделать вывод, что Чёрный Лис знатно тебя разозлил. Думаешь, это сделали с ней против её воли?”
“Думаю, это сделано по его наущению. Уверен, в процессе убеждения фигурировало что-то про благо Гвады и великие цели…”
“Как и всегда. Куда ж в вашей политической песочнице для взрослых деток — и без великих целей? Но выбора никто не отменяет. Никогда.”
“Правда? Деймос, уж ты-то получше прочих знаешь, что выбор выбору рознь. И иногда совсем не обязательно приставлять к чьей-то голове бластер. Достаточно в нужное время и в нужном месте создать обстоятельства, при которых решение может быть таким и никаким другим.”
“Если бы вся эта канитель с выбором была такой уж простой, она не стала бы такой ценной и важной, правда? Выбор ничего не стоит, если он ничего не стоит. Уж прости за каламбур.”
“Да, но в случае с психологически уязвимой тяжело раненой женщиной, страдающей от последствий сложнейшего боя, потери товарищей и серьёзного ПТСР, у меня есть целый ряд комментариев на тему осознанности выбора.”
“Из песни слов не выкинуть. Выбор остаётся выбором, конечно, но бэкграунд впечатляет. Только вот ты уверен, что обстоятельства были именно таковыми? Верю, что она рассказала тебе, но…”
“Она не рассказывала. Но я практически уверен, что теперь я составил у себя в голове относительно достоверную картину. Я много чего по этому поводу себе представлял, ты знаешь. В том числе гадал, насколько большой была награда за ключик к моему вирту, и задавался множеством вопросов в том же духе. И вот, когда я занялся её лечением, этих самых вопросов с каждым моментом становилось всё больше, они очень сильно расходились с моими представлениями, и я просто…”
“Ты воздействовал на неё.”
“Да. В процессе лечения, так что я знал, что могу контролировать процесс. Я хотел знать правду, очень хотел. Но…”
“Ага, — хохотнул Деймос. — С этой правдой вечный геморрой, больно уж интересная она штука. Всех вокруг послушать, так они поголовно с ума сойти как сильно хотят правды. Но вот ведь внезапно, как Амо в утреннем чае: им не нравится иметь с ней дело. Когда люди подразумевают, что хотят знать правду, они обычно имеют в виду нечто иное. Порой вполне противоположное.”
“Верно. Оглядываясь назад, я, наверное, придумал заранее для себя, что хочу увидеть и услышать. Точнее, после того как я увидел её квартиру и просканировал
