Желтые небеса - Антон Орлов

Они упражнялись в затененном ущелье около бронекара. Тьессин сидел на корточках, прислонившись к колесу машины, и наблюдал за ними, сложив гребни наподобие гармошки. Рядом пристроился Сотимара. Мадина с утомленной гримасой выглядывала из кабины, приоткрыв дверцу и приподняв тент.

– Стоп! – щелкнул пальцами Мартин. – Двигаетесь вы в соответствии с ролью, но вот страдальческого выражения на лице не хватает! Представьте, что вас обидели. Вас обидел кто-то, кому вы не можете дать сдачи. Допустим, вас ударил олигарх. Как вы будете себя чувствовать?

Эджен выпрямилась, расправила плечи, вскинула голову. На ее лице появилось выражение сдержанного достоинства.

– Черт, совсем не то! – процедил Мартин. – Представьте, что вас жестоко избил олигарх, за какую-то провинность или даже без повода. Ведь такое возможно? Я прошу вас изобразить соответствующие эмоции.

Девчонка смотрела на него все с тем же выражением.

– Нет, сниматься в кино вы никогда не будете, – безнадежно констатировал Мартин. – Говорю вам это как несостоявшийся режиссер!

– А вы мечтали стать кинорежиссером? – оживилась Мадина.

– Я изобразила именно то, что вы хотели, – терпеливо объяснила Эджен. – Разумеется, со мной такое случалось. Полезть в драку с олигархом я не могу – это означало бы, что у меня никудышное самообладание, тогда сразу вылетишь из соискателей. Но если начнешь показывать, как тебе плохо и больно, тоже вылетишь. У нас бывает, что тебе специально врежут, чтобы посмотреть, сломаешься или нет. Если сломаешься – до свидания. Слабаки отсеиваются вначале, а я уже целый год соискательница. Я пойду до конца.

– Это дикий, дикий, дикий мир… – пробормотала Мадина, морщась. – Девочка, да что же они с тобой делают… Что они с тобой уже сделали!

– Соискателями становятся по собственной воле, – снисходительно бросила Эджен. – Никто никого не заставляет. Боишься – оставайся простым гражданином, и тебя за всю жизнь никто пальцем не тронет. – После паузы она добавила: – Если не будешь совершать преступлений.

– Да у вас на Деноре от гражданства одно название осталось, потому что от простых граждан вообще ничего не зависит!

– Естественно, – усмехнулась денорка.

– А по-моему, это совсем неестественно, когда народ отстранен от власти…

– В Келму ваши политические разногласия! – рявкнул Мартин. – До заката час пятьдесят минут. Эджен, я понял свою ошибку. Я дал вам неправильное задание. Попробуйте представить…

Он замялся: попросить ее вспомнить, что она чувствовала, когда после гравитационной атаки хоронила своих в Чернаре? Нет. Вот этого не надо. Он не хотел делать ей больно. Внезапно его озарило.

– Ничего не представляйте. Просто скопируйте выражение моей физиономии.

Он состроил гримасу, позаимствованную у Эша, когда тот находился в особо кислом настроении. После нескольких неудачных попыток у Эджен получилось нечто похожее.

– Прекрасно! – одобрил Мартин, доставая из кармана зеркальце. – Вот, запомните, как это выглядит. Теперь ходите туда-сюда, сутулясь и шаркая, и старайтесь сохранять на лице это выражение. Для контроля время от времени смотрите в зеркало.

Девушка прилежно тренировалась. Мартин присел на землю рядом с фаянийцем и тьессином. Хотелось холодного пива, но пиво кончилось. И вдобавок вступил в действие сухой закон: никаких пьянок во время дела. К нему повернулся Сотимара:

– Аблес говорит, что эта маскировка затрагивает только видимость, но не суть. Эджен так и лучится жизненной силой, а у тех несчастных внизу жизненная сила еле теплится. Маг сразу уловит разницу. В этом поселении она будет выделяться, как включенный прожектор среди тлеющих свечных огарков.

Мартин нахмурился:

– Габри сможет ее засечь?

– Если окажется рядом. На расстоянии – нет, тьессинский талисман ее прикроет.

– Что ж, будем надеяться, что ему не взбредет в голову посетить лагерь с инспекцией… И что среди охранников экстрасенсов нет. Нам очень нужна информация.

Когда начали сгущаться сумерки, он проводил Эджен до гребня. Денорка надела на ботинки кошки, натянула специальные когтистые перчатки.

– Не волнуйтесь, если я застряну там на сутки. Постараюсь разузнать побольше.

И начала спускаться.

Распластавшись на скале, Мартин наблюдал за ней. Эджен двигалась уверенно, но без излишней бравады. Отсюда, сверху, она казалась хрупкой. Потом ее заслонил выдающийся вперед козырек, но еще в течение некоторого времени Мартин слышал скрежет стальных когтей о камень. Наконец и этот звук исчез. Мартин довольно долго ждал, прислушиваясь. Все. Она уже должна быть внизу. Шума не было – значит, не сорвалась и стражники ничего не заметили. Он вернулся к машине, глядя под ноги, чтобы не сдвинуть впотьмах какое-нибудь из Аблесовых защитных приспособлений.

Тьессин, Мадина и Сотимара сидели в салоне, залитом уютным золотистым светом лайколимской лампы. Мадина и фаяниец передавали друг другу вскрытую жестянку с лидонским крепким пивом, с наслаждением отхлебывая по глотку (надо же, кто-то припрятал, а ему не сказали!), Аблес с сосредоточенным видом пил что-то свое из миниатюрной нефритовой фляжки. Скорее всего, безалкогольное.

– Пока порядок, – сообщил Мартин. – Будем ждать.

– Надеюсь, эту юную карьеристку не поймают, – вздохнула Мадина, вновь прикладываясь к банке. – Мартин, мы вас не угощаем, потому что у вас сухой закон.

– Где взяли?

– Ну… – они с Сотимарой многозначительно переглянулись.

– У вас еще есть, точно?

– Две банки, – сознался фаяниец. – Принести?

– Не-а. У меня сухой закон. Отныне и до завершения операции.

– Паад, вы уверены, что с ней все в порядке? Такая крутизна… Я мало что смог разглядеть с моим зрением, но впечатляет…

– Она выросла на Идве. Идва – это полуостров, сплошь утыканный скалами. Там два города, большой курорт и полно частных высокогорных вилл. Лазить там – одно удовольствие! – Мартин мечтательно прищурился.

– Неужели вы там были? – удивилась Мадина.

– Шестнадцать стандартных лет назад. До того, как вы поспособствовали дипломатическому кризису между Лидоной и Денором.

– Вы побывали на Деноре? – Она словно не поверила с первого раза. – И как там?

– Не съели. Иначе бы я тут сейчас не сидел.

– Родной мир Эджен действительно так ужасен, как говорит Мадина? – заинтересовался Сотимара.

– Это мир очень благоустроенный и богатый. Очень красивый – и в смысле природы, и в смысле дизайна. Но нравы там… специфические. Примечательно, что преступности там практически нет. Каждый преступник, осознавший себя таковым, спешит убраться с Денора, если только он не самоубийца и не убежденный мазохист.

– Короче, их уголовники эмигрируют к нам, – вмешалась раскрасневшаяся от пива Мадина. – На Лидону, на Алозону, в другие миры – куда угодно. За что, конечно, большое спасибо Денору! Можно подумать, нам своего дерьма не хватает.

Сотимара вздрогнул. Тьессин, завинтив фляжку, деликатно потянул его за рукав, и он, повернувшись, тихонько заговорил на савашейском.

– И у вас там не было рискованных ситуаций? – пытливо заглядывая Мартину в глаза, продолжила допрос Мадина. – Совсем-совсем никаких?

Мартин рассмеялся. Курорты на Деноре вне конкуренции, и, несмотря на это, отдыхают там в основном местные жители, инопланетных туристов прилетает не так уж много: всех отпугивает репутация денорских олигархов.

– Ну, одна потенциально рискованная ситуация вроде как назревала. Я понравился женщине-олигарху, о чем она и заявила без обиняков. Высокая загорелая блондинка с шоколадными глазами. Она мне тоже понравилась, и мы отлично проводили время вдвоем. В общем, я так и не выяснил, что было бы, если б я не захотел.

– А я знаю, что было бы! – угрюмо процедила Мадина, сверкая глазами из-под упавших на лоб волос. – Эта стерва все равно бы вас оттрахала! Олигархи затрахали свой народ в прямом и в переносном смысле слова, затрахали всю планету, а теперь трахают другие планеты…

Поборов желание заткнуть уши, Сотимара – безупречно воспитанный перлорожденный – сделал вид, что ему срочно нужно выйти, и покинул салон. Аблес засеменил следом, с любознательным выражением на сморщенном лице: ему очень хотелось дослушать перевод разговора.

– Ну вот, всех разогнали, – констатировал Мартин.

– Да чтоб вас…

Мадина швырнула в него банку из-под пива, метя в голову.

– Вы рехнулись? – осведомился он, поймав банку.

Не ответив, она тоже выскочила и заперлась у себя в каюте. Мартин встряхнул банку: пусто. И в сто первый раз мысленно обматерил тех, кто включил Мадину Милаус в состав экспедиции.

Назавтра обстановка была напряженная, но в целом спокойная. Хмель прошел, Мадина держалась в рамках, однако извиняться за дебош не спешила. Мартин попросил Сотимару те две банки перепрятать и не давать ей больше спиртного ни капли. Слишком нестабильное у нее состояние.