Непокорная и обольстительная - Хизер Грэм

– Криста, что ты делаешь со мной? – едва слышно простонал Джереми. – Если ты считаешь, что война между нами еще не закончилась, то давай хотя бы на время поменяемся местами!

Криста слабо улыбнулась, не прекращая однако, попыток освободиться.

Обхватив ее плечи руками, он сильно прижал жену к себе и стал лихорадочно искать ее губы, а когда нашел – попытался разомкнуть их языком, ожидая очередного приступа ярости. Но, к его разочарованию, она ограничилась лишь сдавленным стоном, который вырвался из ее горла. Она пыталась оттолкнуть его от себя, упершись в его грудь обеими руками, но потом их хватка внезапно ослабела, и они безвольно упали на кровать, предоставляя ему полную свободу действий. Джереми решил не терять ни секунды и еще крепче прижал жену к себе, как будто желая задушить ее в своих объятиях.

Ее тонкая кожа затрепетала под его пальцами, излучая невиданную доселе энергию возбужденной человеческой плоти. С каждым разом его движения становились все более ритмичными и настойчивыми и, что было для него самым обнадеживающим, вызывали у нее ответную реакцию.

Она была сегодня какой-то другой, не такой как прежде. Конечно, она не отвечала взаимностью на все его ласки, но вместе с тем уже смирилась с неизбежностью любовной игры и готова была поддержать ее. Когда она томно застонала, он снова перевернул ее на спину и посмотрел в глаза. Они были широко открыты и подернуты дымкой сладострастия. Она, вероятно, не ожидала, что он увидит ее в таком состоянии, и тут же отвела взгляд в сторону.

– Да, – решительно возразил Джереми, пытаясь казаться нежным и в то же время непреклонным в своем желании добиться от нее уступок. – Сегодня, моя дорогая, мы все доведем до логического завершения. Ты должна понести наказание за свое поведение.

– Это все из-за вина, – попыталась оправдаться Криста. – Ты поступишь не совсем порядочно, если воспользуешься тем обстоятельством, что я опьянела.

– А вот сейчас ты попала в самую точку! – обрадовался Джереми и рассмеялся.

Он снова прижался губами к ее губам и даже застонал, ощутив кончиком языка теплую полость ее рта.

Она всегда возбуждала у него страстное желание, но сегодня все ее поведение было просто неподражаемым, отдаленно напоминающим таинственное магическое действо неотразимой колдуньи, которая извивалась и стонала, уже не пытаясь даже скрыть от него поселившуюся в душе страсть.

– Ты чувствуешь мои прикосновения, любовь моя? – шептал он ей на ухо, теряя ощущение реальности происходящего. – Вот здесь, а теперь здесь и здесь. – Он провел рукой по ее груди и снова шепнул: – Не сковывай себя глупыми предрассудками, ответь на мои ласки. Ты ощущаешь, как все твое тело наливается жизненной энергией, как оно пульсирует и властно требует освобождения от накопившейся страсти? – Его рука быстро скользнула вниз живота и легонько прикоснулась к трепетному шелку темного треугольника. – А теперь вот здесь. Чувствуешь? – Сделав несколько легких движений, он внезапно раздвинул ее увлажненную плоть и глубоко вонзил в нее палец. – А сейчас что ты чувствуешь?

Криста громко вскрикнула и заерзала под ним, как будто пытаясь освободиться от тяжести его тела, а потом вдруг вытянулась во весь рост и замерла, убедившись в бесполезности дальнейшей борьбы.

Но дело не только в этой некогда неприступной крепости, хотя для него ее разрушение стало делом принципиальной важности. Просто он уже измучился от раздирающего все тело напряжения и всеми силами стремился к столь желанной разрядке. Он хотел видеть конвульсивные телодвижения своей жены, чувствовать ее трепетную дрожь, которую уже невозможно унять простым усилием воли, чувствовать ее готовность к полному слиянию с его телом и радостное ощущение неземной полноты бытия.

Джереми слегка приподнялся над ней и чуть-чуть прикоснулся губами к ее горячим и влажным губам. Это был дразнящий поцелуй, похожий скорее на легкое дыхание ветерка, чем на проявление страсти.

Джереми посмотрел на жену и многозначительно улыбнулся. Ему показалось, что в эту минуту его объял жар раскаленного ада, который растворяет все естество, парализует волю и придает его жизни какое-то новое, совершенно невиданное ранее измерение. Какое счастье, что он отыскал потаенные струны ее телесного инструмента и теперь может спокойно играть на них, выводя любую мелодию на свой вкус.

Да, она действительно уже не могла больше выносить такого невиданного напряжения. Ничего с этим не поделаешь, и сопротивление бесполезно, что ужаснее всего. Чувства стали полновластными хозяевами ее тела, а все доводы разума в одночасье лишились своей чудодейственной силы, бросив хозяйку на произвол страстей. И только одно беспокоило ее сейчас – избыточное чувство реальности происходящего. Она отчетливо видела перед собой покатый потолок палатки, походную кровать, тусклый огонек керосиновой лампы, отбрасывающий причудливые темные блики, и своего мужа, Джереми, который все еще шептал ей на ухо ласкающие душу слова. А еще она чувствовала силу его рук, тяжесть его большого тела и упругость возмущенной мужской плоти, требующей немедленного прорыва в вечность. Вот он медленно переместился вниз, и его сильное тело на какое-то мгновение зависло между ее ног, как бы спрашивая дозволения на дальнейшие действия. И она дала ему такое разрешение…

Взрыв был настолько сильным, что весь мир, казалось, перевернулся и затих в сладостном упоении, осветив все вокруг таинственным светом неземного счастья, а звезды на небе дрогнули и посыпались на грешную землю чудным звездопадом, лишая бархатное небо своей былой прелести. Тысячи громких выстрелов оглушили весь мир, выплеснув в него мириады ярких огней. Ничего подобного она никогда не ощущала.

Криста открыла глаза и увидела над собой изможденное мукой сладострастия лицо мужа. Он тяжело дышал, а его губы повторяли одну и ту же фразу, смысл которой она уже не могла понять. Его тело было потным и скользким, что еще больше подчеркивало выпуклость натруженных мускулов. Она попыталась отвернуться в сторону, но он взял ее за подбородок и повернул к себе.

– О, как это ужасно, – соврала она.

– Ты снова говоришь неправду, Криста. Это прекрасно. Неужели у тебя еще есть силы спорить со мной?

Она простонала вместо ответа и отвернулась, опасаясь, что глаза выдадут ее с головой. Неужели она должна признать, что оказалась на седьмом небе благодаря стараниям мужа? Но почему все это произошло? Ведь она сделала все возможное, чтобы лишить его этой чести! Неужели все из-за того, что ее милый Лейм уже давно покоится в братской могиле, а этот янки сумел навязать ей свою волю?