Бехеровка на аперитив. Похититель секретов-2 - Данил Корецкий

– Почему именно пять? Зноймо – прекрасный город, меня будет тянуть сюда.

Краснолицый хлопает ладонью по столу.

– Потому что именно столько мне осталось до пенсии!

– Тогда работайте спокойно. Обещаю, что пять лет я потерплю.

Поленов вежливо прощается, начальник полиции что-то бурчит в ответ. Зато верный друг Войтех Прохазка любезно провожает меня до выхода из участка.

– Не обращайте внимания на Лукаша, он ни о чем не догадывается, – говорит контрразведчик, доверительно беря меня под локоть.

– Я тоже, – искренне отвечает пан Поленов.

– Мы оценили жест доброй воли, посланцем которой вы являетесь, – понизив голос, продолжает контрразведчик. – Передайте своему Президенту, что мы рады сотрудничеству на высшем уровне. Это признак сближения наших стран.

Мы пожимаем друг другу руки.

– Конечно, передам! – заверяю я. – У Степки связи на высшем уровне, знаете какие? Даже с главврачом областной больницы выпивает!

Прохазка закусывает губу, но терпеливо кивает.

– Дмитрий, я понимаю, что вы профессионал высокого класса и умеете соблюдать конспирацию. Но все же хотелось бы, чтобы вы дали понять. Хотя бы намекнули, что я прав.

– Конечно, правы. Степка хочет открыть маршрут в Зноймо. Поможете? Можете вообще замутить общий бизнес: его турфирма плюс ваша!

Я подмигиваю, и напряженное лицо Прохазки расслабляется. Он расценивает это как тот самый намек. И довольно улыбается.

– Спасибо. До новых встреч. Думаю, теперь они будут регулярными.

Расстаемся мы друзьями. Это хорошо. Если бы он опять арестовал Поленова, то некому было бы замолвить за меня словечко.

Но оказалось, что я ошибался.

Через два часа, расплатившись с Терезой, я ехал в Прагу. Деньги были на исходе. Когда расплачусь за машину, на авиабилет явно не хватит. Продавать больше нечего. Разве что метать нож на пари… Но где найти азартного спорщика?

Тяжелые мысли прервал телефонный звонок.

– Здравствуйте, господин Полянский, – рокочет в трубке голос Будницкого.

Банкир явно ждет какой-то реакции: радостного удивления, восторга, подчеркнутого внимания. Но я молчу.

– Хочу поблагодарить за качественную работу. Ваша карточка разблокирована, можете пользоваться по своему желанию и без отчета…

Я молчу.

– Меня ввели в заблуждение! Недобросовестный информатор сообщил, что вы только пьянствуете и адаптируете женщин…

А-а-а… Так вот оно что! Какой негодяй этот Павел Маркович!

Больше сдерживаться я не мог.

– Но как вы нашли этого информатора?! Он же действительно живет в Америке?

На другом конце связи Будницкий довольно усмехается.

– Важно не то, где он живет. Важно, что он сидел с вами за одним столиком… Хотя и не оправдал моих ожиданий.

Теперь я саркастически улыбаюсь.

– И вы заблокировали ему карточку?

– Конечно! Только сумма на ней гораздо меньше… Вы не против, если я обращусь к вам еще раз при необходимости?

– При необходимости для государства – да…

Теперь молчит Будницкий.

– Алло? Господин Полянский, я не совсем понял…

– Жаль, Степан Николаевич. Боюсь, что я не смогу выразиться более ясно.

Я отключаюсь.

В аэропорту довольно много народу: рейс на Москву вылетает через полтора часа. В вестибюле торгуют цветами. На лотке и в расставленных по полу больших вазах ждут своего ценителя гвоздики, розы, хризантемы.

– Здравствуйте, пани! Могу я сделать заказ на доставку в Карловы Вары? – улыбнулся я молоденькой продавщице.

– Конечно. За тысячу крон, – улыбнулась она в ответ.

Я прикинул, какая сумма осталась на карточке Будницкого. Около двадцати пяти тысяч долларов, не меньше. Я был экономен.

– Потянем…

Я продиктовал Лерин адрес. Затем выбрал букет красных роз и вложил в него записку: «Бриллианты в другой раз!» Теперь я спокоен, как честный человек, полностью выполнивший свои обязательства.

В зале ожидания уселся в удобное кожаное кресло, развернул газету, медленно пролистнул страницы. Недвижимость меня уже не интересовала, хотелось просто занять время. Но взгляд зацепился за информацию, набранную жирным петитом:

«Компетентными органами раскрыто убийство чешского гражданина Вацлава К., совершенное в курортном городе Карловы Вары прибывшими под видом туристов английскими подданными Томасом Морком и Али Кассемом. При задержании преступники оказали вооруженное сопротивление и были обезврежены. Органами следствия добыты неопровержимые доказательства их причастности к английским спецслужбам. Власти Чешской республики внесли ноту протеста в МИД Великобритании».

Даже это сообщение, напоминающее сюжет голливудского фильма, не заинтересовало Геннадия Поленова. Он вообще не любил шпионские боевики. Поэтому газета полетела в урну. Тихо звякнул коммуникатор.

«Зевсу. Нами получена неясная информация. О каком сотрудничестве между Службами двух стран идет речь? В каких контактах высшего уровня вы представляете Россию? Кто вас уполномочил? Олимп».

Геннадий Поленов вздыхает и набирает ответ.

«Олимпу. Не знаю. Зевс»,

– красиво, лаконично и правдиво. Откуда обычный российский турист может знать о хитросплетениях во взаимоотношениях российской и чешской спецслужб?

Я откинулся на спинку кресла, вытянул ноги. Вокруг было так уютно, спокойно и безопасно, что меня стала обволакивать дремота. Веки закрывались, но на полпути были остановлены чудесным видением: Ирина и Галина под перекрестным огнем внимательных мужских взглядов шли по залу ожидания, как раз в мою сторону. Мама и дочь – оригинал и дубликат. Легкие походки, высокие «шпильки», синхронный шаг.

В голове мгновенно рождается афоризм: «Женские ноги – не только элемент опорно-двигательного аппарата, но и предмет эстетического наслаждения». По-моему, здорово! В этой мысли есть научность, она поднимается на уровень теоретического обобщения и вполне годится как концепция кандидатской диссертации. А может, и докторской… Впрочем, ладно, это дело будущего…

Как заворожённый, поднимаюсь навстречу, внимательно рассматриваю обеих, придирчиво сравниваю. Сегодня мама выигрывает. Полупрозрачное фисташковое платье чуть выше колена не столько скрывало, сколько подчеркивало прелесть точёной фигурки. Переливающиеся сине-зеленым огнем бриллиантики в белом золоте украшали нежные ушки, а может наоборот – это ушки придавали прелесть бриллиантам. Во всяком случае, сандалии на толстой подошве со стразами от «SWAROVSKI» явно служили только дополнением к маленьким ступням с аккуратными пальчиками и ярким лаком на ноготках. Такой же лак был и на изящных пальчиках рук, придерживающих висящую на плече небольшую сумочку.

Молодая копия как-то терялась в тени обаяния Ирины и явно ей проигрывала, как молодой, не успевший набрать обаяния Ален Делон проигрывал себе – взрослому. С Жаном Габеном, кстати, была такая же история. Я уже говорил об этом, но применительно к себе, а не к ней, и тогда она не обратила внимания на мои слова.

А сейчас, очевидно, Галочка почувствовала, что не добирает баллов, потому что неожиданно обвила мою шею тонкими ручками и воскликнула:

– Здравствуй, дорогой! Куда же ты пропал!

Сжатые в бутончик и вытянутые губки нацелились в мужественную линию рта Геннадия Поленова. Я успел отвернуть голову, будто уворачиваясь от выстрела, и смазанная ярко-красная отметина вспыхнула на щеке.

Ирина с достоинством светской дамы клюнула меня в другую щеку, оставив две бледно-лиловые полоски. Потом они, отстранившись, внимательно осматривают меня с ног до головы.

– Что с вами произошло, Геннадий? – удивленно спрашивает Ирина.

– Не обращайте внимания. Меня обворовали, пришлось даже ночевать на вокзале… Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Расскажи, чем закончился тот фильм с Бельмондо? – приходит на помощь Галина. – Про бандита и журналистку.

Я пожимаю плечами.

– Чем обычно. Она выдала возлюбленного полиции. Полиция его застрелила. Перед смертью он назвал ее образиной.

– Печальная история…

– Да, как у того парня. – Я киваю на огромный плазменный телевизор, где крутятся криминальные новости.

Сегодня во всех выпусках с запозданием повторяется один и тот же сюжет: рослые бойцы в масках тащат к машине ошалевшего Лазарева, в наручниках, чья-то рука за волосы грубо вздергивает голову, и видно, что по лицу бежит струйка крови. Я вижу эту картину по-другому: мускулистые полуголые туземцы несут на плечах длинную толстую жердь, к которой туго прикручена огромная, ставшая беспомощной анаконда с забитым в пасть чурбаком.

– Его тоже выдала девушка? – ужасается Галочка.