Бехеровка на аперитив. Похититель секретов-2 - Данил Корецкий

– Да нет, вряд ли, сейчас не те времена, – не соглашается полный полковник с красным лицом.

– Здравствуйте, пане! – приблизившись вплотную, вежливо говорит скромный Геннадий Поленов.

Полицейские разворачиваются, шесть пар строгих глаз буравят пришельца. Судя по всему, они не считают его скромным. Скорей дерзким и наглым. Бесцеремонно подойти к полицейским руководителям и перебить их разговор – что это, если не наглость?

Но простодушный Поленов не понимает своей ошибки, он смотрит в холодные серые глаза с испытующим прищуром и широко улыбается высокому мужчине.

– Здравствуйте, Ян! Или Мирослав? Рад вас видеть.

Двое униформированных и трое штатских удивленно переглядываются.

– Вот и подтверждение моих слов! – говорит Ян-Мирослав коллегам. Потом переводит взгляд на меня. – Я так и знал, что без вас тут не обошлось!

Поленов неопределенно пожимает плечами. Этот жест можно истолковать как угодно. От: «Да, не скрою, я приложил руку к этому делу!» До: «Понятия не имею, что вы имеете в виду!» Причем, в совершенно равной степени.

– Я ищу того, кто командует операцией, – сообщает Поленов.

– Зачем? – не очень доброжелательно спрашивает краснолицый полковник. У него вид добросовестного, но недалекого служаки. Похоже, вид не обманывает, раз его не настораживает необъяснимая настойчивость странного русского.

– Я командую, – говорит Ян-Мирослав. – Слушаю вас.

Поленов подходит вплотную, приподнимается на носки и шепчет прямо в прижатое к голове ухо:

– Вам привет от Зевса.

Мой знакомец мрачно кивает.

– Так я и думал.

В это время подходит квадратный спецназовец в черном комбинезоне, на который надет черный противопульный жилет. Шлем с забралом он снял и держит в руках.

– Все в порядке, пан полковник, – докладывает он краснолицему. – Мы перевязали ему голову и разъяснили основания ареста. Можно отправлять.

Полковник вопросительно смотрит на Яна-Мирослава.

– Отложите отправку! – командует тот. – Отведите этого пана к арестованному и оставьте с ним наедине.

На красном лице полковника отражается удивление. Спецназовец, как и положено при его профессии, остается невозмутимым.

Контрразведчик хлопает меня по плечу и добавляет:

– Предварительно досмотрите пана. Изымите любые предметы: часы, ручку, зажигалку, очки…

Вот те на! За кого он меня принимает? За киллера с малогабаритным «ДИМ-2» в кармане?

– И расставьте своих людей снаружи, чтобы избежать неожиданностей…

Да, доверием к честнейшему Геннадию Поленову Ян-Мирослав так и не проникся. И предельной искренности не оценил. Даже обидно!

Теперь полицейские начальники смотрят на меня как на террориста со взведенной бомбой на поясе. Чтобы успокоить их, я улыбаюсь – мирно и печально.

– Расставьте руки и ноги, пан, – привычно приказывает командир спецназовцев.

Четыре бойца в черном выпрыгнули мне навстречу и присоединились к своим товарищам, взявшим автобус в плотное кольцо. Я зашел внутрь. Здесь густо пахло табаком, амуницией и оружейной смазкой. Заплетенные проволочной сеткой стекла задерживали не только камни и бутылки, но и солнечный свет.

В полумраке на первом сиденье горбился некогда холеный, властный и вальяжный человек, который совсем недавно и головы бы не повернул в мою сторону. Сейчас, со скованными руками и забинтованной головой, он таким не выглядел. И внимательно рассматривал Геннадия Поленова, который не производил впечатления важного и властного, но, тем не менее, вызвал массовое перемещение охранников.

– Как дела, брателла? – по-свойски спросил я. – Перетерли с Томашем? Кабаки поделили? Ну и славненько. Это как раз уровень федерального министра!

Лазарев оторопел, потом удивился, потом растерялся.

– Кто вы? – задал он самый банальный вопрос из всех возможных.

Я сел напротив.

– А как ты думаешь? Ну-ка, напрягись!

– А-а-а, – он кивнул. – Вы тот шустрый малый, с которым я, якобы, охотился на носорогов!

– Да. И которого вы безуспешно пытались убить, – я вернулся к приличному тону. Интеллигентному, воспитанному человеку трудно изображать бандита. Хотя мне приходилось изображать кого угодно.

– А несколько убийств удались. Не могу вас с этим поздравить…

– Ерунда! – Лазарев пытается вернуть себе обычный вельможный вид. – За что меня арестовали на территории суверенного государства?

– Успокойтесь, уважаемый, вы же все-таки не чешский министр! Да и вообще не министр. Вы – беглый преступник, разыскиваемый Интерполом. Вас ждет российский суд. И американский, кстати, тоже.

Он морщится.

– Где мой адвокат? Я не совершил ничего противозаконного!

– Об адвокате позаботится ваш друг Будницкий. И насчет законности кражи трехсот миллионов долларов он с вами поговорит. Меня это мало интересует.

– Что же вам надо?

Я наклоняюсь вперед. Наши лица почти соприкасаются. Я чувствую его страх. А он должен чувствовать мою ярость и готовность разделаться с ним немедленно – прямо здесь и сейчас.

– Идентификатор. Радиоопознаватель. Блок «свой – чужой». Быстро. У вас тридцать секунд.

– Что за чушь?! Какой еще идентификатор? Вы меня с кем-то путаете!

– Тот, который ты не успел продать!

Игры в интеллигентность закончились. У меня забрали все, что было в карманах, вытащили ремень из брюк, даже английскую булавку откололи с отворота лацкана. Но руки у меня остались. И специфические навыки тоже.

Я хватаю экс-министра за шею. В последнее время несостоявшиеся гинекологи и просто сексуально озабоченные типы много рассуждают и пишут о некоей «точке G», якобы скрытой в интимном месте прекрасной половины человечества и способной многократно усиливать удовольствие от… гм, скажем, от близкого общения. Рассуждая логически и опираясь на собственный скромный опыт, я пришел к выводу, что это обычная спекуляция, плод воспаленных фантазий, и никакой «точки G» в природе нет.

А вот точка «Q» как раз существует, хотя о ней никто не слышал, разумеется, кроме людей, прошедших специальную подготовку. Я нащупал ее большим пальцем, придавил. Лазарев замычал и задергался. Удовольствия он точно не ощущал. А ощущал накативший ужас неминуемой смерти, которая действительно должна была наступить, если я не уберу палец в течение тридцати секунд. Но я убрал его почти сразу. Все-таки я имел дело не с настоящей анакондой, а с червяком, выдававшим себя за анаконду.

– Ну?!

У него побелело лицо, посинели губы, расширились зрачки, и глаза чуть не вылезли из орбит.

– В Лабиринте, – с трудом шевеля распухшим языком, произнес замаскированный червяк. – Третий уровень, базальтовый зал, справа, за плитой…

– Ну и хорошо, я знал, что мы найдем общий язык, – сказал я, вставая и отряхивая ладони. – Рад, что не пришлось вас убить. Не хочу марать руки…

Он уронил голову на грудь. Сегодня у экс-министра был не самый лучший день. Но еще и не самый худший. А если кто-то захочет пожалеть беднягу, то это буду не я.

После спертого полумрака салона осеннее солнце показалось нестерпимо ярким. Мне вернули вещи, и, вдев ремень в спадающие брюки, я ощутил себя намного увереннее.

Автобус повез Лазарева в тюрьму. Завтра его доставят к московскому самолету и передадут нашему спецконвою. Теперь слово за российским правосудием. Как оно прозвучит, предсказать сложно. Возможно, министру-расхитителю дадут десять лет, а возможно – оправдают за недоказанностью вины.

Нет, скорей всего, обойдутся без крайностей, решение будет «взвешенным», или, как говорит неискушенный в юриспруденции, но мудрый российский народ: «Ни вашим, ни нашим». Например, четыре года лишения свободы… условно. И все удовлетворены: обвинение, защита, да и сам подсудимый. Хотя… В данном случае, кроме весов Фемиды будут задействованы и весы справедливости консорциума «Бета-групп», на одной чаше которых лежат украденные триста миллионов долларов. Это меняет дело в корне. Лазарев может просто-напросто не дожить до суда: сердечный приступ, падение с двухъярусной шконки, самоубийство… Впрочем, меня Лазарев-Старовойтов уже не интересовал.

На поляне перед коваными воротами было, как обычно, пустынно. Разъехались газетчики и телевизионщики, разошлись зеваки, исчезли машины – только черный «БМВ» с тонированными стеклами стоял рядом с «мерседесом» полицейской раскраски. Я не спеша направился к дороге. Легкий приятный ветерок обдувал разгоряченное лицо и шелестел кронами деревьев. Пели птички, радуясь яркому солнышку и последним теплым денькам.

– Дмитрий! – раздался сзади знакомый голос.

Геннадий Поленов не отреагировал: его это не касалось.

– Господин Поленов! – поправился голос, и я, естественно, немедленно обернулся. Из черного «БМВ» вышел Ян-Мирослав, без плаща, но в идеально отглаженном костюме.