НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 19 - Георгий Гуревич

— Ты не осмеливаешься убить меня! — воскликнул он. — Только я могу спасти тебя. И как, бы ты ни запугивал меня, пытаясь вернуть назад, ты не смеешь расправиться со мной, ибо, если я умру, то рухнет твоя последняя надежда!

Шатаясь, он встал на ноги и оперся о ствол дерева. Он чувствовал, как к нему возвращаются силы, силы ненависти.

— Ну, попробуй останови меня! — проговорил он сквозь зубы. — Попробуй!

Он то шел, то медленно бежал, никуда не сворачивая. Он больше не смотрел ни под ноги, ни вверх. Он расхохотался, когда крыло резко повернувшего грузовика пронеслось в нескольких сантиметрах от него — он переходил через широкую улицу, не обращая внимания на сигнал светофора. Он знал, что крыло не заденет его.

Он засмеялся, когда шлагбаум железнодорожного переезда опустился прямо перед его носом. Он подлез под него и спокойно пересек пути, не боясь угрожающего глаза локомотива, — он был уверен, что стоит ему остановиться на путях и поезд сойдет с рельсов, но ни за что не заденет его.

Перед ним возникла табличка с надписью ОПАСНО, но он только захохотал и как ни в чем не бывало продолжил свой путь.

Эта находившаяся уже в предместье улица была залита светом прожекторов, вокруг работали люди. По всей видимости, работы были срочными, но только он мог оценить злую иронию судьбы. Рабочие разрушали старые замшелые дома, расчищая место для какого-то нового здания, которое так никогда и не будет воздвигнуто. Разрушения на таком расстоянии от эпицентра не будут столь сильными, но даже здесь после взрыва и пожаров останется мало целых домов… Он шагал вперед, не обращая внимания на прожектора и рабочих; он припустился бежать, когда кто-то крикнул:

— Эй, берегись!

Послышался громовой раскат, и он растерянно вскинул глаза к небу каменная стена кренилась прямо над его головой, падая, она раскололась надвое. Ее падение было мучительно медленным, но убежать уже было невозможно.

Он не потерял сознания, но пошевелиться не мог, ощущая нестерпимую боль во всем теле. Вряд ли у него были сломаны кости — просто тонны камней давили ему на ноги, а громадная плита лежала на самой груди; выгибая его тело назад и прижимая спиной к гигантской балке.

Лица и огни хаотически кружились вокруг него, отовсюду неслись голоса. Беспомощные руки людей пытались растащить в стороны камни и куски дерева.

— Боже мой! Он что, не мог оглядеться?

— Не торчи столбом, беги за домкратом!

— Последи-ка, вдруг все обвалится…

Он висел в ослепительных лучах прожекторов, словно зажатый пальцами гигантской руки. Стоит этим каменным пальцам чуть-чуть сжаться, как его позвоночник хрустнет словно стеклянная трубочка.

Когда люди попытались высвободить его с помощью рычага, он завопил от боли, и они бросили свою затею.

— Обождите!

— Кто-нибудь вызвал спасательную бригаду?

Взвыла и замолкла сирена. Появились новые огни. Слышался приближающийся вой другой сирены… Он с трудом различил форму и значки людей, состоявших на службе у города.

Он тяжело перевел дыхание и крикнул:

— Глупцы! Вы — только пылинки! Да, да, да, только пылинки!..

— Бредит, бедняга.

— Отойдите, отойдите от меня. — Он опять закричал. — Я знаю, что он хочет узнать, но я ничего не скажу…

— Успокойся, старина. Мы сейчас…

— Я не скажу…

Груда камней сдвинулась на один или два сантиметра. Его голос надломился. Взгляд его скользнул по лицам и огням. Он застонал:

— Нет. Я все скажу. Все!

— Не волнуйтесь, мы вас вытащим…

— Дурачье! — выкрикнул он, задыхаясь. Захлебываясь от спешки и хрипя, он рассказал им все — что находилось в полуподвальной комнате, запертой на ключ, как найти ее, как обезвредить заряд, чтобы он не взорвался.

Времени оставалось в обрез.

Они выслушали его, не веря.

— Может, он бредит… Но лучше не рисковать. У тебя есть адрес? Ты все запомнил?

Рядом с ним заговорил отрывистый голос, передавая сообщение по проводам. Вдали, в сердце находящегося под угрозой города, одна за другой взвыли сирены и машины с ревом ринулись в ночь.

— Мы еще не закончили. Неси домкрат…

И тут раздался отвратительный скрип. Тяжеленная каменная масса стала медленно оседать. Один сантиметр, два, три… Люди из последних сил пытались удержать плиту, но тщетно. Попавший в ловушку беглец отчаянно вскрикнул и смолк.

Побледневшие люди переглянулись, сознавая собственное бессилие.

Город не ведал жалости.

Ал. Горловский

ОСТОРОЖНО: ФАНТАСТИКА!

До чего же стремителен этот XX век!

Только вчера братья Люмьер дали первый общедоступный сеанс кино, и вот оно уже полиэкранное, вариоэкранное, цирко- и стерео… Давно ли проехали по улицам первые самоходные коляски? А уже пишут об автомобильном нашествии в глобальном масштабе… Телевидение, космонавтика, атомная промышленность… Все стремительно и неуловимо.

Вот и фантастика. Еще недавно чтение для детей, она уже требует себе взрослых, да еще и с изрядным образованием; сказочка, но уже для «младшего и старшего научного возраста».

Успехи ее и в самом деле поразительны: она создала вещный мир будущего, придумала человечеству историю, которой еще не было, исследовала прямые и обратные связи времен, перебрала уйму вариантов ближайших тысячелетий, экстраполировала и пролонгировала все мыслимые и немыслимые ситуации и вдруг…

Признайся, дорогой читатель, уже не раз, открывая новую книжку с любимым и манящим грифом, ты испытал не то ощущение чего-то изведанного, на то просто скуку. То ли быстроходные глайдеры замедлили ход, то пи деструктуролизаторы перестали действовать… Еще не тупик, но «роде бы наметились какие-то пределы, и уже вспыхнуло в дискуссиях тревожно-диагностическое словечко «кризис», в сама фантастике, так гордившаяся своим жанровым разнообразием, все чаще стала рассыпаться на ртутные капельки рассказов и рассказиков, и даже крупные романы стали походить на цепь новелл. И все чаще ты стал предпочитать немудрящую научно-популярную брошюрку фантастическому тому: нет увлекательного сюжета, зато точнее экстраполяции, достовернее цифры, обоснованней догадки…

Если и не кризис, то задуматься есть над чем.

Вот книжка, вышедшая в серии «Библиотека советской научной фантастики» (поскольку речь не об индивидуальных особенностях стиля, стоит ли называть автора?). Предисловие предупреждает: фантастика эта проблемная; философская концепция автора «твердо опирается на марксистское предвидение, ярка, перспективна и, если можно так выразиться, энергична» (?); в наиболее значительной повести автор заставляет мыслящих рептилий «сделать выбор между бездумным животным существованием и незащищенной, полной острых тревог и бесконечного творческого напряжения жизнью людей» (?!)