Я помню...(Автобиографические записки и воспоминания) - Фигуровский Николай Александрович

Занятия в Школе были организованы с значительными отличиями от занятий на Командных курсах. Мы изучали достаточно серьезно химию отравляющих веществ (преподавал А.В.Аксенов). Не менее серьезно изучались и средства противохимической защиты. Конечно, отводилось время и для строевой подготовки. Начальником строевого отдела, т. е. нашим постоянным строевым начальником, был бывший белогвардейский генерал (забыл его фамилию). Во время 1-й мировой войны он был отравлен хлором и схватил хроническую болезнь горла, всегда откашливался перед тем, как дать команду. Он отступил вместе с Врангелем из Крыма и был не то в Болгарии, не то в Югославии и вернулся вместе с другими белыми офицерами по призыву Советского правительства. С этим генералом, по-человечески очень хорошим человеком, связаны разные истории, о которых речь впереди.

Все слушатели школы были уже серьезными командирами со стажем, поэтому положение с дисциплиной в школе было достаточно хорошим, причем не требовалось никаких таких мер, как на командных курсах. Однако атмосфера военно-учебного заведения, естественно, была обычной, как и везде.

Теперь, спустя 50 лет, трудно вспомнить об обычных деталях занятий и жизни в школе. Давно уже забылось, когда мы вставали по утрам, как завтракали. Даже о содержании занятий и строевой службе я сам не могу сейчас составить себе цельного представления. Как в тумане, вспоминается мне лаборатория отравляющих веществ, выходившая в коридор обширного здания. Практическими занятиями в этой лаборатории одно время руководил Петр Петрович Лебедев (автор довольно известного в то время учебника химии для техникумов). Он был в те времена уже пожилым человеком и, по-видимому, не имея опыта в обращении с отравляющими веществами, все время серьезно побаивался отравиться в лаборатории каким-либо веществом, которое мы должны были готовить. Может быть, впрочем, он руководил практикумом по общей химии, но в этом практикуме было много задач по изготовлению отравляющих веществ.

Во время таких занятий бывали у нас, конечно, непредвиденно опасные случаи. Помню, было отравление синильной кислотой. Одного товарища, потерявшего чувства, мы выволокли из лаборатории и привели в чувство путем искусственного дыхания. Петр Петрович, входя в лабораторию и почувствовав какой-либо подозрительный запах, почти бегом выскакивал в коридор. Но мы, по существу, не обращали никакого внимания на опасности работы. Впоследствии я в Московском университете был хорошо знаком с сыном Петра Петровича Владимиром Петровичем Лебедевым, жизнерадостным человеком, рано, к сожалению, умершим, и мы вспоминали о его отце.

Настоящие же отравляющие вещества были сосредоточены в лаборатории Александра Васильевича Аксенова, который был мастером своего дела и серьезно изучал физиологическое действие таких веществ. Здесь мы работали, естественно, значительно более осторожно.

По своей подготовке слушатели ВВХШ представляли довольно пеструю картину. Некоторые товарищи имели кое-какую химическую подготовку в высших учебных заведениях. Другие серьезно занимались, желая получить такую подготовку. К числу хорошо подготовленных товарищей надо прежде всего отнести Володю Янковского, который в дальнейшем даже был оставлен при школе. Он впоследствии написал несколько серьезных статей по органической химии в различных энциклопедиях, он же первым обратил внимание на своеобразную классификацию отравляющих веществ по функциональным группам, подобно красителям с их хромофорами и ауксохромами. Янковский придумал токсофоры и ауксотоксы, что, конечно, вызывало к нему высокое уважение.

Усердно работал и Сергей Попов, хороший парень, художник. Оба они — и Янковский, и Попов давно уже умерли, еще до второй мировой войны. Были и другие способные ребята. За небольшим исключением, наш коллектив был, так сказать, монолитным и почти все были друзьями, хотя и работали вместе лишь несколько месяцев. Я так же, как и некоторые другие, пытался в Школе заниматься серьезно и познакомился с некоторыми основами органической химии, что мне впоследствии пригодилось. Но, конечно, о систематическом изучении химии в школе не было и речи. Слишком мало времени отводилось на химию как таковую, много было занятий военного характера, немало времени отнял и лагерь, куда мы ездили для выполнения всяких упражнений. Состав преподавателей был достаточно хорошим. Военные уставы, тактику и другие военные предметы преподавали опытные бывшие генералы и солидные люди.

Большое внимание в школе уделялось общественной и политико-просветительной работе. Начальник Школы Я.Л.Авиновицкий, при всех своих недостатках, был, конечно, хорошим педагогом. Недаром ему впоследствии присудили без защиты степень доктора педагогических наук. Воспитательную работу, как и все другое вообще, он умел выполнять с необычайной важностью и полнейшей уверенностью в своей всегдашней правоте. На парадах, идя впереди батальона школы, он шагал не в ногу, и мы шутили по этому поводу: «весь батальон шагает не в ногу, один комиссар в ногу». Если он вызывал кого-нибудь к себе в кабинет, он всегда демонстрировал свою важность, свое высокое положение и нередко, заканчивая разговор, говорил: «Идите, мне надо сейчас ехать к Льву Давидовичу!»26, или еще к какому-либо высокому лицу. Но он был и хорошим организатором.

В начале января 1924 г. у нас были каникулы в течение недели. Комиссар организовал нам поездку в Петроград. Поехали, однако, лишь отличники, человек 6. Помню, эта группа слушателей, под руководством нашего незабвенного старшины, уже давно покойного Алексея Гольникова, отправилась на вокзал, обменяла воинские литеры на билеты в какой-то пассажирский (не скорый) поезд и отбыла в Петроград. Эта поездка для меня чуть не оказалась плачевной. Надо было случиться, что в Твери, где по тем временам поезд должен был стоять по меньшей мере 20 минут, я вышел из вагона и довольно долго бродил, разглядывая вокзал и публику, среди которой мне приглянулась девочка в красной шапочке. Все это, конечно, между прочим. Я уже собирался в вагон, когда подошел какой-то продавец и предложил купить чего-то съестного, помню, мне понравившегося по внешнему виду. Пока я получал от него сдачу с червонца, что-то несколько миллионов, поезд вдруг тронулся и я даже не успел вскочить в вагон. У меня даже сердце екнуло.

Я никогда не бывал в Ленинграде. Мой чемоданчик остался в вагоне, там же были и общие для всей команды документы. Встал вопрос, ехать ли обратно в Москву или попытаться следующим поездом доехать до Петрограда. Но я понятия не имел, где в Ленинграде я смогу встретиться с ребятами. Я побежал к начальнику или дежурному по станции, и тот поразил меня своим спокойствием: «Ну что же, следующий поезд едет через час, он догонит ушедший поезд и придет позднее его всего лишь минут на 20. Может быть, вас и подождут». Меня впустили в коридор какого-то классного вагона, сильно отличавшегося качеством от нашего. Я поехал и благополучно утром прибыл в Питер.

Я вышел из вокзала. Куда идти, не знаю. Помнится, что ребята хотели остановиться в гостинице. Но в какой? По какому-то предчувствию я подошел к гостинице, которая была за Знаменской церковью, и вошел в нее, чтобы спросить, не останавливались ли сегодня здесь военные. Мне тотчас назвали номер, и я без всяких дальнейших приключений вновь встретился со своими ребятами. Меня, конечно, задразнили девочкой в красной шапочке в Твери, из-за которой я будто бы и отстал. Но это было не так. Итак, случайно все обошлось благополучно. Числа 15 января мы благополучно вернулись в Москву, побродив по Петрограду.

Я уже говорил о Я.Л.Авиновицком, как воспитателе. Вместе с партбюро (парторганизация была у нас тогда небольшая, а я был еще кандидатом партии — с 21 января 1921 г.) комиссар решил воспитывать нас на практике организационной и агитационной работы. Я все время был принужден выполнять соответствующие поручения. Так, мне было поручено организовать «жилищное товарищество» (под этим названием скрывалось совсем не то, что в наше время) в только что построенном и заселенном большом доме в Теплом переулке. Тогда этот дом представлялся мне чем-то вроде верха совершенства жилищного строительства. Но когда лет через 45 я вновь побывал в этом доме, он показался мне каким-то старьем, нелепо распланированным. Итак, в этом доме в Теплом переулке я обошел все квартиры, познакомился со счастливыми по тому времени жильцами и наметил кандидатов в Правление жилищного товарищества. Собрание жильцов состоялось, были избраны намеченные мною кандидаты и Жилищное товарищество начало работать.