Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Уэйд Генри

Однако когда мистер Кристендем появился в Гленэллихе, он был с Юстасом вежлив и глубоко ему сочувствовал; очевидно, у него вообще не было никаких подозрений. К счастью, Джоан Хоуп-Фординг уехала за день до этого, и ни Юстас, ни Бланш не лили по ней слез. От прокурора и полиции не поступало никаких сигналов – разве что Лэнг старался помочь с похоронами и делал все, что было в его власти.

Дэвида похоронили в среду. Юстас с Бланш были тронуты, наблюдая за тем, как абсолютно все мужчины, женщины и дети, обитавшие в Гленэллихе, обрядились в «пристойный траур» и пришли посмотреть, как владелец поместья обретал вечный покой под руководством пресвитерианского пастора. Юстас чувствовал, что сам стал едва ли не главным объектом народного любопытства, однако он не встречал на себе враждебных взглядов; было ясно, что эти люди безоговорочно приняли его историю; естественно, воспоминания Дональда, Макшейла, доктора Кеннеди и констебля Лэнга сыграли в этом значительную роль. Юстас был благодарен прокурору и начальнику полиции за то, что они держали свои подозрения при себе.

На похоронах другие родственники не присутствовали; впрочем, их никто и не ждал. Лорд Бэрреди и Дезмонд не могли приехать в силу старости и болезней, Генри Карр послал телеграмму, что на данный момент он один на службе и не может надолго отлучаться, а остальные… слишком уж далеко ехать на запад Шотландии. Юстас был единственным мужчиной, представлявшим семью на похоронах, и оттого острее ощущал важность роли «главы семьи», которую ему предстоит сыграть в будущем.

Бланш помогала Хардингу, Дональду и двум горничным собирать вещи – на все ушло двое суток. В четверг все, включая мистера Кристендема, покинули Маллейг в 2.15 дня, а рано утром вышли из поезда на Кингс-Кросс.

Юстас заскочил домой, бросил вещи и поспешил на Перл-стрит. Джилл еще спала, но тут же поднялась и через десять минут уже завтракала, набросив кимоно на пижаму. Завтрак миссис Холлбоун любезно приготовила на двоих.

– Прямо как муж с женой, – сказала добродушная хозяйка, с нежной улыбкой глядя на свою любимую квартиросъемщицу. – В толк не возьму, почему… а, ладно; им, глядишь, виднее.

Джилл жадно слушала историю Юстаса и отмахнулась от мнения прокурора.

– Если бы они и вправду решили, что это сделал ты, то не дали бы тебе уехать, – объявила она. – А теперь им до тебя уже не добраться – по крайней мере, без экстрадиции, или как это там называется.

Юстас рассмеялся.

– Шотландия – не такая уж заграница, – сказал он, – хотя и делают они все по-своему. По уму, как мне кажется, – сказал он с ужимкой. – Ну, на самом деле, думаю, ты права. Но все равно пару недель мне надо быть осторожным – может быть, за мной шпионят… И вот еще что: не распространяйся об этом, моя милая – ни в «Вальтано», ни где-нибудь еще.

Джилл страстно его поцеловала.

– Дурак. Естественно. Больше мы об этом не вспоминаем. Просто расслабимся и будем ждать, пока нам не поднесут все на блюдечке. Но раз уж ты вспомнил про «Вальтано»… отпразднуем?

Обе идеи Юстас нашел замечательными; отпраздновать в «Вальтано» можно было, не отвлекаясь на лишние раздумья, и они так и поступили. А что касается ожидания – кроме него, ничего не оставалось; но как протянуть до того момента, когда блюдечко действительно принесут? Пятьдесят фунтов, которые достались Юстасу от Говарда, уже растрачены, и пока не умрет бедняга Дезмонд, ожидать, по сути, нечего. За дату его смерти Юстас поручиться не мог. Зато мог последовать совету Бланш и нанести племяннику визит – чтобы и самому посмотреть, как обстоят дела. Однако вопрос о деньгах оставался нерешенным. Перед Юстасом открывалось большое будущее, а потому он не хотел продолжать зарабатывать обманом, но о Джилл нужно как-то позаботиться, иначе ей придется устроиться на работу…

Был, конечно, его маленький счет в банке, откуда он брал только фиксированную прибыль. А раз будущее обеспечено (или почти обеспечено), счет этот можно разморозить и пустить на насущные нужды, пока не принесут «блюдечко». Но… характерная для северян предусмотрительность была у него в крови, и сейчас она подсказывала, что не стоит трогать свой единственный источник нормального существования. В конце концов, сказать, что будущее «почти обеспечено» – не то же самое, что знать это наверняка, когда на то есть основания в виде, скажем, документа, в котором черным по белому написано: будущее обеспечено, и в этом нет никаких сомнений. Неизвестно, когда появится такой документ – это зависит от продолжительности жизни Дезмонда Хендэлла, а Юстас по собственному опыту знал, что бессовестные умирающие цепляются за жизнь исключительно долго.

Нет, тратить сбережения – это просто неумно; куда лучше взять новую ссуду. Теперь, когда Дэвид мертв, Айзексон сумеет найти основания для займа. Другие-то проныры их уже разглядели: когда Юстас вернулся из Шотландии, он обнаружил дома два письма с предложением выдать заем на любую сумму. Впрочем, в последний раз подобные предложения ему делали несколько лет назад; эти ростовщики – ребята проницательные и перемену обстоятельств обнаруживают мгновенно. Да, репутация адресантов говорила сама за себя: все эти письма рассылали назойливые корыстники со старинными шотландскими фамилиями, предлагая возмутительную процентную ставку. Такие шагу не дадут ступить, если хоть что-то пойдет не так. Айзексон совершенно другой – он честен и порядочен… До известной степени.

Впрочем, от Айзексона вестей не поступало. Юстас был разочарован. Что ж, нужно самому к нему зайти. Он не привык затягивать дела, а потому в следующий же понедельник по возвращении из Шотландии отправился на Джермин-стрит и выяснил, что мистер Айзексон занят; ничего, он подождет; мистер Айзексон сожалеет, однако он будет занят до самого вечера… Ошеломленный и рассерженный Юстас вылетел вон и понесся по улице. Как это понимать, черт возьми? Быть такого не может, чтобы ростовщик был занят до самого вечера и не нашел бы минутку, чтобы договориться с ним о встрече в другое время. Даже намека на это не было. Но почему? Неужели он подозревает… Невозможно!

Заказывая себе двойной виски и подбирая со стола вечернюю газету в клубе «Джермин», Юстас волновался, но после виски все стало намного лучше. Он прошел к небольшому бару – старые члены клуба до сих пор возмущались этому нововведению – и заказал сухой мартини. У стойки сидел Джордж Пристли и ему подобные. Компания горячо поприветствовала Юстаса и начала подхалимничать – конечно, Джордж знал, что произошло. Как он там говорил, когда в газетах появилась новость о смерти Говарда и Гарольда? «На две ступени ближе к трону»? Что ж, теперь он поднялся на еще одну ступень. Джордж это понял и приятелям своим рассказал. А впрочем, в глазах этих людей Юстаса поднял один только факт, что он гостил у Дэвида – гвардейца! – и даже ходил с ним на оленя.

Что ж, все это приятно… но и опасно. Самую малость, но опасно. Юстас не хотел болтать о наследовании титула – нечего было привлекать к этому лишнее внимание. Разговор с прокурором на эту тему оказался столь неприятным, что снова попадать в такую ситуацию не хотелось. Лучше молчать, уйти в тень, пока не умрет Дезмонд. Юстас надеялся, что это произойдет не завтра и не послезавтра – и он получит наследство самым естественным образом.

И вообще, сколько бы они его ни нахваливали, быстрых денег это не принесет. Впрочем, с какой стороны посмотреть: может быть, сплетни привлекут подходящих молодых людей, которые захотят перекинуться в покер, а затем без лишних затруднений выложат свои кровные. Об этом нужно поразмыслить, однако для игры нужны деньги – сотня или хотя бы пятьдесят фунтов. За такой маленькой суммой можно пойти даже к приславшим письма хапугам: «Ангусу Макфамишу» или к управляющему Дж. Леви в «Британское займовое общество взаимопомощи».

Липовому шотландцу Юстас предпочел организацию с претенциозным названием: он написал мистеру Леви и вскоре получил вежливое приглашение на собеседование. Оно прошло настолько хорошо, а ставки были такими приемлемыми, что у Юстаса разыгрался аппетит, и в итоге он вышел из кабинета ростовщика с пятью сотнями фунтов в кармане, которые, к приятному удивлению банковского служащего, сразу же положил на хранение.