Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Уэйд Генри

На то, чтобы доплыть до Кор-Беха, ушло пятьдесят минут; с лодки никаких оленей не было видно, но у берега стояло небольшое возвышение, и Дэвид забрался на пригорок, чтобы осмотреть оттуда северо-западный склон Бен-Ронна. Почти у самой вершины собралось стадо оленей; впрочем, они постоянно были в движении, объедая растительность у самого верха горы. Дэвид заметил тучи и, вернувшись в лодку, посоветовался с Дональдом. Ведь когда дело доходило до ветра, лодочник редко ошибался; сейчас он сказал, что через пару часов ветер резко переменится на западный.

– Значит, плывем на Кор-Эсдейл, – объявил Дэвид, и они поплыли.

В одиннадцать часов они достигли далекой кресловины, уходящей в грозную тьму Сгурра. Двое мужчин высадились на берег. Вдобавок к привычному снаряжению каждый из них нес по мотку толстой веревки для туши; через плечо Дэвида висело зачехленное ружье. Дональд отправился на лодке в Маллейг за какими-то покупками – в лучшем случае его не будет пять часов, однако он обещал посматривать на северные вершины, чтобы вовремя обратить внимание на дымовой сигнал, если таковой, конечно, поступит.

Подъем на Кор-Эсдейл был для Юстаса чрезвычайно трудным и казался бесконечным. На самом же деле они меньше чем за полчаса достигли точки, с которой можно было как следует рассмотреть Бен-Ронн и Сгурр. Там мужчины молча сели на землю, откинулись на валуны и неторопливо подняли к глазам бинокли. К своему удовольствию, Юстас заметил на Сгурре большое стадо оленей. Он указал на них Дэвиду, но тот только крякнул в ответ. Впрочем, вскоре охотник снизошел до объяснения: многие из обнаруженных Юстасом оленей подходят для охоты, однако все они стоят на каменистой почве; тащить тушу оттуда – очень непростая задача; к другому же стаду, там, на Бен-Ронне, подобраться гораздо легче, и они все пасутся на поросшем травой спуске к морю – «так что давай действовать разумно».

Нужно было незаметно пройти мимо нескольких группок ланей. Одна из них стояла прямо на пути, и пришлось мучительно ползти по крошечному ручью. Чтобы избавиться от другого стада, охотники нарочно дали ланям почувствовать свой запах. Юстас, по своей неопытности, не мог оценить мастерство своего кузена. И потом, сегодня он был уже не так воодушевлен – отчасти из-за того, что это была уже не первая вылазка, но в основном – из-за своих зловещих планов. Он был взвинчен, но в то же время холоден и до жути спокоен.

Наконец ланей обошли, и все стало намного проще; очень скоро мужчины лежали в четверти мили от оленей, невозмутимо выбирая жертву. Дэвид понимал, как важно в присутствии неопытного гостя выбрать животное, которое можно легко отличить от остальных; впрочем, слишком легко – и даже прискорбно – стрелять по изувеченному или уродцу. А поскольку подходящего оленя, более темного или светлого, чем остальные, не было, они выбрали ближайшего самца с восьмиконечными рогами, который весил добрых пятнадцать стоунов, если не больше. Начали красться; подойти так близко, как в прошлый раз, не удалось, однако некоторое время спустя они оказались на очень выгодной позиции у вершины.

– Отсюда попадешь? – прошептал Дэвид. – Примерно сто сорок. Времени предостаточно.

Юстас кивнул. Он был спокоен и уверен в себе. Он подождал пару минут, отдышался и прицелился; мушка – точно над лопаткой, остановилась и…

Бах!

Зверь зашатался, сделал несколько шагов и остановился, качаясь на ослабевших, широко расставленных ногах.

– Похоже, в шею, – сказал Дэвид, – но лучше дай еще раз, за лопаткой, если получится.

Пока он говорил, передние ноги оленя подкосились – он рухнул на бок и замер. Юстас облегченно выдохнул.

– Ну слава богу, – сказал он. – Думал, опять дел наделаю.

Дэвид рассмеялся.

– Он немного повернулся, как раз когда ты выстрелил, – сказал он. – Ты все сделал как надо; подняться он уже не сможет.

Мужчины подошли к животному и остановились. Над лопаткой виднелось маленькое кровавое пятнышко. Олень еще не умер – он изредка хватал воздух, каждый вдох сотрясал его тело, но других признаков жизни не было; глаза его остекленели.

– Кажется, порвало трахею, – сказал Дэвид, – и лопатку тоже. Удивительно, что он еще живой.

Он резко ткнул тростью в олений рог; никакой реакции.

– Без сознания. Нож все закончит.

С этими словами Дэвид похлопал Юстаса по плечу.

– Молодец. Прицел у тебя что надо, но олень повернулся, из-за этого пуля вошла под углом – в сердце ты не попал, но зато попал в трахею. Сейчас пустим ему кровь…

Юстас содрогнулся. Сердце его заколотилось; пора.

– Я бы хотел… Я бы хотел сам его освежевать, если покажешь, как это делается, – сказал он.

Дэвид удивленно посмотрел на него.

– Правда? Это грязная работа, знаешь ли. Нож при себе?

Юстас покачал головой. Тогда Дэвид снял с пояса свой нож и открыл его.

– Сними плащ. Закатай рукава, – заговорил он, подавая пример.

Юстас провел большим пальцем по лезвию ножа и коснулся его кончика. Идеально. Глаза его загорелись, но он постарался не выдать себя. Дэвид взял оленя за рога и оттянул голову для «кровопускания».

– Здесь, над грудиной, – сказал он.

Юстас сделал шаг вперед, наступил на камень и споткнулся, всадив нож Дэвиду в пах. Кузен тут же отскочил назад.

– Боже! Ты меня резанул! – заорал он. – Вынь нож!

Юстас дернул рукой, и не очень глубоко вошедшее лезвие вышло наружу. На его сжатый кулак плеснуло кровью. С криком боли Дэвид упал в вереск и схватился за бриджи.

– Боже мой! Дэвид! Я… прости! Какой ужас… Что я наделал?

Юстаса переполняла радость: он ударил ножом именно так, как хотел; разрезал бедренную артерию, как раз между животом и бедром. Остановить кровотечение практически невозможно, даже если бы он захотел это сделать. Теперь Юстас обрел такую уверенность в себе, что превосходно отыгрывал свою роль. Он уронил нож, упал на колени рядом с кузеном и в ужасе уставился на текущую кровь. Дэвид резко обратил к нему свое смертельно бледное лицо.

– Ты что, черт возьми, делаешь? Вот, надо остановить кровотечение. Сверни свой платок! Рви рубашку! Быстрее, ты!.. Перевязывай! Надо сделать жгут, иначе мне конец.

Ослабевшими руками он расстегнул свои бриджи и спустил их, а затем крепко прижал к ране свернутый носовой платок. Тем временем Юстас стащил с себя рубашку и начал рвать ее на лоскуты, которыми Дэвид изо всех сил стягивал бедро. Руки Юстаса сами тянулись сделать все как положено, хотя он не мог не восхищаться тем, как непрофессионал делает эту работу, – уж очень много знают эти старые солдаты. Однако рана оказалась слишком высоко на бедре, и было трудно перевязать ее таким неподходящим материалом. Все же он ударил низковато. Юстас намеревался попасть в артерию у основания бедра, тогда из-за брюшных мышц пережать артерию было бы невозможно. Но рана была прямо на брюшной складке; перевязать ее можно, но даже со жгутом сделать это чрезвычайно сложно.

– Отломи короткий кончик трости и просунь под бинты. Вот так, а теперь крути. Боже! А теперь завяжи снизу и сверху. Это максимум, что мы можем сделать. Не знаю, получится ли остановить кровь… И как мне отсюда спуститься?..

– Я сам спущусь и позову на помощь, – сказал Юстас в тревоге.

– Да некого звать; надежда только на лодку, а она прибудет через несколько часов. Не оставляй меня одного. Кровотечение может начаться снова, а я уже слишком слаб. Могу не справиться. Останься здесь. Когда увидишь Дональда, дай три дымовых сигнала; бумага и спички у меня в кармане; набери орняка и вереска, все должно быть готово заранее. Он посмотрит на них в бинокль, и тогда ты дашь сигнал. Ты знаешь как?

– Нет, – солгал Юстас, – боюсь, что нет.

– Я научу. СОС – это все, что нам нужно.

Упрямый ветеран показал Юстасу жесты для изображения двух жизненно важных букв, научил, как сделать дымовой сигнал и отправил его за водой, а затем съел свой ланч и сделал пару глотков виски из фляги.

– Сейчас это все, что мы можем, – сказал он. – Боже, Юстас, ты что задумал?