Призрачная погоня - Юрий Иванович

Она знала, что я знаю, что она знает, кто она такая. Поэтому снисходительно улыбнулась и продолжила меня прессовать:

– Но если ты из Заозёрья, то должен знать, какие у нас с этой страной напряжённые, если не сказать очень плохие отношения.

«Ха! Откуда мне такое знать!» – воскликнул я мысленно, вслух стараясь съехать с темы:

– Много лет я не был на родине и почти не интересовался политикой. Занимался наукой, жил в глуши, слыл неплохим наставником и учителем. Горжусь, что некоторые ученики превзошли меня в отдельных дисциплинах…

– Например: в фехтовании?

– И такое случалось! – ответил я, поглаживая себя, словно сноб, по животу.

– А люди, которых ты был наставником, не появлялись здесь, в Рушатроне?

– О-о! Многие сюда устремлялись, многие…

– Многие? – поразилась Ваташа. – Хм! Это сколько? Надеюсь не больше пятерых? – Правильно расценив моё недоумение, она пояснила: – Будь их больше, я бы серьёзно опасалась за целостность Рушатрона и всей империи Моррейди.

– Однако! – воскликнул я, стараясь скрыть, что страшно заинтригован. – Что плохого могли учинить мои воспитанники? И кто именно?

Титулованная императорским величием собеседница отвечать не спешила. С минуту буравила меня взглядом, от которого я старался не ёжиться. И видимо, пыталась решить, как дальше вести диалог и насколько приоткрывать передо мной имеющуюся у неё информацию.

Потом всё-таки решилась на откровение, хотя я и так давно уверовал в её всезнание:

– Тебе знакомы представители рода Ивлаевых?

– Конечно! – Я сразу припомнил информацию о подругах, полученную у клерка в крепости Панталла. Там ещё косвенно утверждалось, что девчонки самозвано присвоили себе некие титулы, чуть ли не княжеские. Так что никак не повредит, если я им немножко подыграю: – Как раз последние годы я и проживал в роду князей Ивлаевых.

– И знаешь молодое поколение, которое отправилось несколько месяцев назад в Рушатрон?

– Ещё бы их не знать! Вначале отправился, а точнее говоря, сбежал из-под родительской опеки и после несчастной любви Борей Ивлаев…

– А что ты можешь сказать о нём как о человеке? – Дама опять шагнула ко мне.

– М-м?.. Если дать ему беспристрастную характеристику… – Я задумался, стараясь представить себя со стороны. Сильно хвастаться не хотелось, но и умалять свои заслуги как-то не с руки. Вот я и выбрал золотую середину: – То парень слишком романтическая, увлекающаяся натура. Ради приключений и торжества справедливости готов на любые крайности. Очень не любит кичиться своим титулом… Называется частенько просто бароном. Иногда – мастером или магистром механики или иных точных наук, в которых достиг немалого совершенства. Порой излишне самонадеян и поэтому в экстренных ситуациях действует как прущий напролом берсерк. В то же самое время умеет вовремя отступить и сманеврировать, применить хитрость и полезную рассудительность…

– Ты себе противоречишь, – оборвала меня императрица. – И понятно почему: ты пытаешься расхвалить своего воспитанника и тем самым поднять свою личную значимость!

– Ты спросила – я ответил, – не стал я скрывать обиду. – Могу просто молчать и ничего о своих воспитанниках не рассказывать. Чингачгук принимает обет молчания!

– Ладно тебе, это я от зависти ворчу, – с притворной, плохо разыгранной искренностью пошла первая дама империи на попятную. – В самом деле, всё, что я слышала об этом Борее, – лишь одно хорошее.

– Говори конкретнее! – оживился я, моментально забыв о только что прозвучавшем обете. – Мне тоже лестно будет послушать.

– Потом. Захочешь, я тебе целую папку дам почитать с собранной о нём информацией…

«Уже хочу! – кричал я мысленно. – Дайте две! – жутко было интересно глянуть, что обо мне собрали имперские службы безопасности. – А может, она эти папки с собой на кораблике привезла?»

– …но меня больше сейчас интересуют другие твои… воспитанницы. Что ты о них можешь сказать?

Память опять выдала полученную в Панталле информацию. Подруги-то у меня тоже героини. И если по глупости своей после подвигов умудрились влипнуть в неприятности, то следовало их оттуда в приоритетном порядке вытягивать. А значит, давать самые блестящие, беспримерные характеристики. Потому что в моём подсознании девчонки просто обязаны были влезть во что-то негативное, противозаконное и крайне неприемлемое морально в данной цивилизации. Например, уже только одна попытка стать самозваными княгинями грозит им смертной казнью. Уж это я и без нашего штатного адвоката знал.

Поэтому речь моя дальше полилась плавно, пафосно и с придыханием:

– Мария, Катя и Вера – это вообще уникальные девушки, ставшие примером всему своему поколению…

Дальше я говорил долго, хотя мог бы уложиться всего в несколько слов: святые, умные, добрые, справедливые, и проб на них ставить негде. В хорошем смысле слова «пробы».

И хоть моя слушательница смотрела на меня со скепсисом, в конце моего монолога кивнула и призналась:

– Как ни странно, но наша информация полностью совпадает с твоей…

– И на девушек тоже есть папки?

– О-о! Ещё и насколько толстые!

Меня не так толщина папок интересовала, как местонахождение объектов, по которым вёлся сбор информации. Я только и старался, чтобы у меня голос не дрожал, когда спрашивал:

– И ты знаешь, где сейчас находятся сёстры Ивлаевы?

– Знаю. И даже чем каждая из них занимается знаю! – заверила императрица таким тоном, что я ей поверил на все сто.

Теперь оставалось не вспугнуть удачу и не показать свою явную заинтересованность. Так что я постарался говорить скорбным, сочувствующим тоном:

– Наверняка девочки на пределе своих сил где-то кого-то спасают, кем-то опекаются, о ком-то еженощно и ежечасно заботятся… Недосыпают, недоедают… Мечутся, не давая ни себе покоя, ни окружающим… Не так ли?

Только после этого осознал, что женщина рядом со мной поражена, пялится на меня круглыми глазами и не скрывает этого. Да и выдала она со всей откровенностью:

– Если я и сомневалась в твоём наставничестве, то лишь до этой минуты. Но ты в своих воспитанницах ни разу не усомнился… И они тебя не подвели…

У меня что-то горло осипло, в груди запекло от нахлынувших переживаний. И я всё не мог понять: в чём же таком краеугольном я оказался прав? Что-то важное упустил в разговоре, не заметил и теперь не знал, как реагировать дальше на реплики Ваташи Дивной.

Ничего не оставалось, как скопировать свой прежний тон и выпытывать теми же словами, что и о себе.

– Я ведь уже просил: говори конкретнее! – Но голос неожиданно сорвался, пришлось прокашливаться. – И о девочках мне тоже лестно будет послушать.