Банда - Виктор Пронин

— А теперь, цыпа, веди себя хорошо, — сказал стриженый и она увидела щелкнувшее в его руке лезвие ножа. — Жалко будет такую рубашку испачкать...

— Кровь не отмывается, — подтвердил с ухмылкой человек с перебинтованной головой. Он небрежно стянул с головы бинты, и она увидела толстомордого детину.

Машина резко рванула с места и уже через несколько минут они были далеко от дома. Света попыталась осмотреться. За рулем сидел тощеватый парень с длинными волосами, сиденье рядом с ним было свободно.

— Куда вы меня везете? Что происходит? Где Андрей?

— Значит, так, — заговорил, не оборачиваясь, водитель, и Света встретилась с его взглядом в зеркале. Больше всего ее поразили неживые глаза, смотрящие со стеклянной поверхности зеркала. Не было лица, в воздухе над нею вздрагивали на ухабах только вот эти глаза. — Значит так, дорогуша... Послушай... Я отвечу, на все твои вопросы отвечу, и даже больше... Прежде всего успокойся. Ничего тебе не угрожает... Пока. Твой парниша повел себя с нами не очень хорошо. А мы его предупреждали, мы сказали ему... Андрюша, если ты поведешь себя плохо, то твоей девочке будет тоже плохо... Видишь, как он с тобой поступил... Не пожалел. А напрасно. Я бы такую девочку пожалел... Ну, ничего, может быть, мне еще представится такая возможность...

— Где Андрей? — выкрикнула Света, не в силах больше слышать этот размеренный голос.

— Не надо кричать... Иначе мы заткнем твой очаровательный ротик. Мы не знаем, где Андрей... Ищем... И надеемся на твою помощь. Ты спросила, что происходит... Отвечаю — похищение. Оно удалось, как видишь. Мы едем по городу, и ты можешь спокойно смотреть по сторонам... А через некоторое время на голову, ты, конечно, должна нас понять... Что-нибудь наденем. Видишь ли, нам бы не хотелось, чтобы ты знала, куда едем. Иначе, что это за похищение, правда? Приступайте, ребята...

Света рванулась, успела дотянуться рукой до двери, но ее с силой наклонили и натянули на голову плотный мешок. Она попыталась закричать, но один из парней сквозь ткань мешка сунул ей в рот рукоятку ножа и она захлебнулась от отвращения — мешок чем-то нестерпимо вонял.

— Потерпи, дорогуша, — услышала она размеренный голос водителя. — Через полчаса будем на месте. Это недалеко. И место приличное... Потерпи.

Света чувствовала себя сдавленной, голова ее лежала на коленях одного из парней, воздуха не хватало. Казалось, они едут уже не первый час, и она с облегчением услышала, что наконец-то машина остановилась. Громыхнули ворота, ее вывели, не снимая мешка с головы. С двух сторон ее держали за руки. Поднялись по ступенькам, прошли по коридору, Света услышала звяканье ключа в замке, скрип двери. После этого с нее сдернули мешок.

— С благополучным прибытием! — приветствовал ее толстяк с потным лицом. Впрочем, потная была и его рубаха.

— Добрались, — проговорил второй, тот, который так ловко обманул ее, выманив из квартиры.

Света осмотрелась. Это была большая комната с высоким потолком. Окно задернуто плотной шторой, сквозь щель виднелись ставни. В углу стоял диван, тут же был журнальный столик, уставленный бутылками, и два кресла.

Вошел сутулый парень с длинными волосами. Быстро осмотрел всех, налил себе стакан водки, выпил, постоял, прижав ладонь к губам. Потом вздохнул облегченно и сел в кресло.

— Приехали, — проговорил он. Света невольно сдвинулась в сторону, присела на край дивана, исподлобья глядя на своих похитителей.

— Во! — ухмыльнулся толстяк. — Девочку уже в постельку потянуло. Хорошую мы девочку привезли.

— Правильную, — согласился длинноволосый. — А теперь, рыжая, слушай меня... Бежать тебе некуда. Окно закрыто, там дубовые ставни. Если выскользнешь за эту дверь, дальше все равно перекрыто. И пытаться не надо. Потому что мы будем нервничать и кто знает, как себя поведем... Усекла? Кричать тоже не надо, место уединенное. Тут и не такие кричали... Опять же, мебель вокруг дорогая... Ее надо беречь. Не пачкать, не рвать, не резать... Тебе в машине ребята сказали — кровь не отстирывается. Мы здесь люди временные, помещение должны вернуть в сохранности. Питанием обеспечим, в туалет будем водить... Хотя ты к этому и не привыкла. Выпить захочешь — пожалуйста, сколько угодно. А выпить ты захочешь, можешь быть уверена... Что еще... Насчет опасностей... Кроме того, что предусмотрено природой, тебе ничего не грозит. Никаких членовредительств, избиений, истязаний... Упаси, Боже! Но что природой предусмотрено — извини, тут мы над собой не властны. Да ты, наверно, и сама не властна, а? А пока отдыхай. Нам надо немного посекретничать, кой-куда позвонить, кой-кому доложить, — Подгайцев тяжело поднялся из кресла. — Набирайся сил, дорогая.

Жара спала, зажглись фонари, город приобрел нарядный вид. Истомившись в бетонных конторах и квартирах, люди вышли на улицу, и прохожих в этот вечер было как никогда много. Андрей на своем мотоцикле потратил не более десяти минут, чтобы добраться до центра. Он забрызгал грязью номер, постарался как-то изменить шлем — наклеил несколько цветных полос. Из предосторожности выбрал дорогу, которой не ездил никогда. Благодушный, разморенный вид города нисколько не сбивал Андрея с толку, он знал, что объявлена охота, что ищут его и заварзинские ребята, и следователь. Причем, примерно с одной и той же целью. И попасться одинаково опасно как в одни руки, так и в другие.

Поставив мотоцикл во дворе дома, среди машин и колясок, Андрей, прихватив шлем и тубус, направился к торцу дома. Войдя в кусты и постояв там минут пять, он убедился, что слежки нет, что можно приступать к задуманному. Железные перекладины подъемника были еще теплыми после дневной жары, и когда он забирался наверх, руки прилипали к уголкам — ремонтники, конечно, все перемазали смолой.

По крыше Андрей прошел к трубе и сел у основания. Он хотел отдышаться, привыкнуть к новому месту и убедиться, что никто в этот вечер больше не воспользовался краном — ни мальчишки, жаждущие приключений, ни влюбленные в срамных своих игрищах. Но все было тихо. Доносились снизу голоса, гудки машин, гремела из окон соседнего общежития музыка. Андрей только радовался этим звукам, понимая, что они ему не помеха, более того, чем громче музыка, тем чаще гудят машины на соседней улице, тем лучше.

Андрей поднялся, пригнувшись прошел в противоположный конец крыши и лег на горячий, залитый старой смолой, рубероид. Отсюда хорошо были видны окна на противоположной стороне улицы. Он быстро нашел окно, которое его интересовало — оно светилось. Красные шторы с золотыми полосками подтвердили — это именно та квартира.

Сосредоточенно и неторопливо Андрей откинул крышку тубуса, достал винтовку, привинтил глушитель, вставил в ствол единственный патрон. Тубус положил перед собой — на него надежно улегся ствол винтовки.

Он знал невинную привычку хозяина квартиры — выпускать дым сигареты в открытую форточку. У окна стояла невысокая табуретка, хозяин взбирался на нее, отодвигая шторы в сторону, распахивал форточку и, затянувшись, выпускал дым на улицу, чтобы в квартире воздух оставался чистым. На этой его любви к свежему воздуху строились все расчеты Андрея. Он был готов лежать всю ночь, даже не одну ночь, пока тот захочет покурить.

Наблюдая за окном, Андрей понял, что в доме кто-то есть, но задернутые шторы не позволяли ничего видеть. Приникнув к прицелу, он хорошо рассмотрел ту самую форточку, которая должна рано или поздно открыться.

Постепенно стихали городские шумы, людей на улицах становилось все меньше, но гром музыки из окон женского общежития, казалось, только набирал силу.

Прошел, наверно, час, потом еще один. В комнате за шторами явно появился еще один человек — тени стали мелькать чаще, причем, и за кухонным столом, и в комнате. И наконец наступили те недолгие пять-десять секунд, ради которых он готов был лежать здесь всю ночь.

Сначала на шторе возник смутный контур человеческой фигуры, потом она как бы подросла на полметра — человек становился на табуретку. Вот штора колыхнулась, легонько пошла в сторону и Андрей в прицел увидел глаза человека совсем рядом, настолько, что в какой-то момент его охватила уверенность — тот тоже его видит. Но сообразив, что из залитой светом комнаты вряд ли можно что-то рассмотреть в темноте, тем более на черной, погруженной в ночь крыше, он взят себя в руки. И начал медленно совмещать прицел. В тот момент, когда человек выдохнул облако дыма, как показалось Андрею, прямо ему в лицо, он даже почувствовал запах хороших сигарет, перекрестие нитей легло на его переносицу. Андрей начал осторожно спускать курок, помня слова наставника: винтовка сама решит, когда надо выстрелить.

И, выбрав момент, она легонько дернулась в руках. Звука выстрела Андрей не услышал. Но хорошо видел, как, падая, отшатнулся от окна Заварзин, как захлопнулась за ним форточка и, колыхнувшись, снова закрыла окно штора.