Чужая планета - Евгений Гуляковский

Метров через десять после начала подъема, полностью ощутив всю тяжесть груза, висевшего у меня за плечами, я вдруг увидел заблестевший в свете фонаря старый титановый костыль, забитый здесь Карининым много лет тому назад.

Это был приятный подарок, потому что больше всего сил у меня отнимало утомительное заколачивание костылей и протягивание через их кольца страховочной веревки, которая была нужна в основном для того, чтобы обеспечить безопасный и быстрый спуск.

Теперь подъем пошел намного быстрее, поскольку костыли встречались через каждые два метра и, обнаружив старую трещину, по которой мы когда-то поднимались на кольцевой кратер, я теперь шел по проложенной трассе.

Часа через два я уже сидел на площадке, образовавшейся под действием ветра на самой вершине кольцевой гряды. Здесь мы с Карининым разговаривали в последний раз, здесь разошлись наши пути.

Слева от меня, в нескольких сотнях метров, находился вход в часовню. Мне не хотелось туда идти – возможно, потому, что путь до площадки я проделал без всяких осложнений, и мне это не нравилось, поскольку означало, что весь запас положенных неприятностей скопился где-то в конце. А кроме того, я опасался, что именно там мое присутствие может быть обнаружено. Но если где-то и мог быть этот пресловутый командный центр, то скорее всего он находился именно в часовне.

Обстановка вокруг слишком уж напоминала мое предыдущее посещение планеты. Разве что ветер не так свирепствовал да внизу, на дне кратера, не видно было пятна света, окружавшего когда-то «Алькар».

Инстинктивно, желая полностью восстановить сохранившуюся в моей памяти картину, я попытался отыскать в багровой неподвижной тьме место, где некогда стоял «Алькар», и, к своему изумлению, обнаружил его. Разумеется, не само место, а яркое пятно света на дне долины, в том месте, где стоял звездолет, доставивший меня на Багровую во второй раз.

«Они что там, все с ума посходили? Зачем они устроили эту иллюминацию?» – подумал я. Ответа не было, хотя в глубине сознания я ожидал чего-то подобного... То самое, неразрешенное сомнение, догадка, не успевшая оформиться в окончательное знание, сейчас получила свое подтверждение. Световое пятно сдвинулось с места, и до меня долетел нарастающий грохот стартовых корабельных двигателей.

«Этого не может быть! Один раз меня уже оставили на этой проклятой планете! Подобный кошмар не может повториться! Судьба не может быть так безжалостна!» Я не хотел верить, не хотел понимать происходящее. Но пятно света превратилось в узкий фиолетовый клинок, а рев корабельных двигателей заставил задрожать скалы подо мной.

Мысли метались в голове, словно звери, запертые в клетку, но ярость и осознание того, что произошло, еще не пришли. Было лишь недоумение, попытка оправдать людей, бросивших меня здесь, словно ненужную вещицу, отслужившую свой срок и до конца выполнившую порученное дело. «Но дело еще не сделано, они вернутся! Что-то заставило их сменить место посадки. Возможно, энергетические растения проявили неожиданную активность. Они вернутся! Они обязательно вернутся!»

Пустая надежда. Я не хотел верить, не хотел принять всю глубину человеческой подлости и эгоизма. В глубине души я давно понял, что мое возвращение не планировалось. Я был для них монстром. Для меня не нашлось места ни в их обществе, ни на их корабле. Я был нужен лишь для того, чтобы доставить на поверхность планеты бомбу, висевшую у меня за плечами. Но теперь мавр уже сделал свое дело.

Корабль ввинчивался в верхние слои атмосферы и уходил все дальше. Застыв, как неподвижное изваяние, я ждал. Вот-вот это должно было случиться. Должна ведь существовать хоть какая-то справедливость? Сейчас энергетический луч, остановивший некогда старт «Алькара», обрушится на них и заставит вернуться. Но рев корабельных генераторов замирал в высоте, а пламя реактивных двигателей постепенно превращалось в бенгальскую свечу.

Ладра ворвалась в управляющую рубку, нарушив все правила, и, оттолкнув в сторону нового охранника Грантова, пытавшегося преградить ей путь, оказалась рядом с терминалом Павловского, вводившего в компьютер последние поправки, необходимые для выхода в открытый космос.

– Что вы делаете, капитан?

– Я стартую, а что вы здесь делаете, доктор Ленская? Кто разрешил вам покинуть рабочее место во время старта?

– Я пришла, чтобы сказать, что вы нарушили первую и вторую статьи космического устава. Вы оставили на чужой планете члена команды! И я подам рапорт в комитет космофлота, вам придется отвечать за свою подлость, мистер Павловский!

– Я понимаю ваше состояние, доктор Ленская. И потому прощаю вам оскорбление. Однако хочу напомнить, что ваш любовник не являлся членом нашей команды. Вспомните результат медицинских тестов, которые проводили вы сами. Этот монстр не являлся даже человеком. Он лишь вернулся туда, откуда пришел, и сделал это совершенно добровольно.

Прошел почти час с момента старта «Ин-48». За это время я не сменил даже места, на котором стоял, и отчаяние внутри меня постепенно сменилось гневом.

Больше я не верил ни одному слову Грантова. Зона поражения равна двум километрам? Или, может быть, двумстам? Или пострадает вся планета? Но какое им до этого дело? Какое им дело до тех сотен несчастных, что влачили жалкое существование на плантациях Джины? Эти люди привыкли расплачиваться за свои решения чужими жизнями. Жизни пленников, так же как моя, ничего для них не значили.

Нужно было принимать какое-то решение. Всегда есть выбор. И даже в моей безвыходной ситуации он был. Я слышал, как тикает в моем рюкзаке взведенный часовой механизм смертоносной бомбы. Разумеется, этот звук существовал лишь в моем воображении, электронные механизмы взрывного устройства работали совершенно бесшумно. Но суть от этого не менялась – каждая ушедшая секунда приближала меня к тому моменту, когда механизм сработает. Сейчас я не знал даже времени, которое у меня оставалось. Десять часов, обещанные Павловским, тоже могли оказаться ложью. Скорее всего он настроил механизм на тот момент, когда корабль удалится от планеты на безопасное расстояние, и этот момент давно наступил, так что взрыв мог раздаться каждую секунду.

Но что-то меня удерживало от того, чтобы выключить взрыватель. Пресловутая желтая кнопка могла оказаться бутафорией, а могла произвести совершенно обратное действие, вызвать немедленный взрыв. Но даже если допустить, что они мне не солгали, воспользовавшись кнопкой и отключив механизм, я уже не смогу запустить его вновь. Устройство, заключенное в литой титановый корпус, спроектировано так, что его нельзя ни разобрать, ни повредить. Воздействовать на него можно было или двумя ключами одновременно, или кнопкой... В моем распоряжении оставалась только кнопка.

Я открыл застежки на рюкзаке и направил в глубь него луч фонаря. Металлический, тускло блестевший шар выглядел угрожающе. В центре, между двумя вырезами, углубление, в котором утоплена кнопка, не позволяло ее рассмотреть, но я и так знал, что она находится на своем месте... Что изменится, если я все-таки испытаю судьбу и нажму на нее? Что случится, если Павловский и Грантов не солгали и мне действительно удастся отключить устройство?

Планета деймов будет и дальше отправлять на Землю своих посланцев. Земная Федерация, разрушаемая изнутри, придет в упадок и, в конце концов, прекратит свое существование. Время для деймов не имело такого значения, как для людей, они могли ждать, по нашим меркам, неограниченно долго, до тех пор. пока какое-нибудь внешнее воздействие не разрушит их энергетическую структуру.

А что мне самому даст этот вариант? Допустим, я отключу взрыватель. Тогда я останусь на Багровой и вскоре вновь попаду в рабство, иного пути здесь не было... Не лучше ли закончить все сразу?

Стоп. Это совсем необязательно, существует еще и третий путь... Путь, по которому я уже прошел однажды... Скала «Прощаний»... Если я смогу добраться до нее, прежде чем сработает механизм бомбы, можно попробовать повторить тот смертельный номер, который забросил меня на Шаранкар. Конечно, нет никакой гарантии, что это удастся мне снова. И все же здесь был шанс выхода из ловушки, в которую меня заманили.

У меня есть право еще раз испытать судьбу... А бомба? Нет, я не прикоснусь к выключателю. Пусть все идет своим чередом. И даже если мне суждено погибнуть, моя совесть останется чиста. Я не сделаю ничего, чтобы предотвратить гибель их энергетического центра... Центра ли? Может быть, всей планеты?

Хватит бесплодных рассуждений, пора действовать. Каждая упущенная секунда может стать последней. Я выкатил бомбу из рюкзака, нашел для нее укромное место в одной из каверн, которыми изобиловали изглоданные ветрами скалы, присыпал осколками камней и внимательно осмотрел результат своих усилий. Осыпь, скрывавшая бомбу, ничем не отличалась от соседних.