Я - истребитель - Георгий Захаров

И вот 14 июня в паре с Иваном Замориным я вылетел на Казимирово, где располагался штаб дивизии. К тому времени Заморин уже занимал должность штурмана дивизии, и мы часто летали с ним вдвоем.

Мы походили над линией фронта в надежде подкараулить немецкого разведчика, но противника в том районе не оказалось, и мы приземлились на аэродроме Заольша. Командир полка А. Е. Голубов в это время находился в воздухе прямо над аэродромом в паре с летчиком майором Василием Брыком. Голубов держал связь с офицером, дежурившим на радиолокационной станции. На столе около землянки был поставлен выносной громкоговоритель, и все переговоры с оператором шли через выносную трансляцию. Оператор давал Голубову координаты его местонахождения в воздухе, а тот сверял их со своей картой. Это был обычный патрульный вылет, но одновременно шла и "привязка" станции. Резко меняя курс, Голубов уходил в какой-нибудь квадрат и экзаменовал оператора:

- Скажите, где я теперь?

С земли отвечали.

- Правильно! - доносила трансляция раскатистый бас командира полка.

- А теперь?.. Пр-равильно! - гудел Голубов. Не помню сейчас по какой причине, но только ведомый командира полка уже был на земле, и Голубов продолжай патрулировать один, когда оператор увидел на экране локатора кроме Голубовского истребителя еще две движущиеся точки.

- Развернитесь... Проверьте сектор... Развернитесь... - встревоженно передал оператор.

- Вижу, - спокойно сообщил командир полка. Со стороны противника, пройдя линию фронта, в глубь вашей территории шли два истребителя.

Голубов очень четко, я бы сказал, показательно четко провел атаку, использовав внезапность и высоту. Ведомый немецкой пары был сбит. Оставшийся "мессершмитт" развернулся и поспешил уйти за линию фронта. И тут же - может быть, всего несколько минут прошло - появилась еще одна цель. На этот раз разведчик Ю-88. Голубов атаковал "юнкерс" и поджег мотор. Но немец продолжал тянуть на свою территорию. Голубов сбил его уже за линией фронта.

Между тем из "мессершмитта", сбитого командиром полка, выпрыгнул летчик. Его сносило ветром на поле в нескольких километрах от аэродрома. Дальше начинался лес, и линия фронта а двух шагах. Немец мог уйти. Мы с Замориным сели в По-2, который стоял тут же, неподалеку, и взлетели.

Немец еще был в воздухе, когда мы приблизились к нему. Я сделал вираж. Немец висел как-то странно: обычно летчик как бы сидит в лямках парашюта, а этот долговязый повис, как свечка, да еще и голову свесил. Было полное впечатление, что на парашюте опускается труп. Но едва ноги его коснулись земли, "труп" ожил, встрепенулся и побежал к лесу. Пришлось пригрозить пистолетом, и он послушно остановился, ожидая, когда сядет наш По-2. Мы сели, обезоружили его. Немец оказался не слишком молодым. Кажется, он был в чине капитана. Сопротивляться не пытался, было похоже, что и в мыслях этого не держал.

Однако сесть-то мы сели, а взлетать оказалось труднее. По-2 надо было откатить на ровную площадку - там, где мы сели, поблизости было болотце, поэтому для разбега места не хватало. Жестами объяснили немецкому летчику, что от него требуется. Он смотрел нерешительно - то ли не понимал, то ли был испуган. Заморин указал ему на хвост По-2 и лаконично приказал: "Давай работай!" При этом немец увидел следы ожогов на руках Ивана и ткнул пальцем в небо, спрашивая, не там ли получил ожоги Иван.

- Там, .. - вполне доходчиво ответил Заморин.

- О-о! - с уважением произнес долговязый и безропотно взвалил на плечи хвост нашего По-2.

Немец исправно тащил хвост, я и Заморин встали под крылья - откатили самолет. Заморин с немцем втиснулись на одно сиденье, и вскоре мы прилетели в полк с "языком".

Голубов уже приземлился. Он подошел ко мне и четко, по-строевому доложил о выполнении боевого задания, в ходе которого им был проведен воздушный бой и сбито два самолета противника. Пленный немец слушал, открыв рот. Что-то он, кажется, начал соображать - на лице было написано удовлетворение от того, что сбил его не просто рядовой летчик, а командир полка.

А период относительного затишья заканчивался. 23 июня сорок четвертого года войска 3-го Белорусского фронта перешли в наступление.

Началась Белорусская операция. 3-й Белорусский фронт наступал в полосе Витебск, Орша. Под Витебском в Оршей враг сосредоточил крупные силы, создал мощные оборонительные рубежи. И перед началом операции командующий фронтом генерал-полковник И. Д. Черняховский поставил перед 1-й воздушной армией ряд конкретных задач. В решении их наша 303-я Смоленская истребительная авиадивизия приняла самое активное участие.

Так, в те дни много боевых вылетов было совершено на разведку, на сопровождение бомбардировщиков, штурмовиков. Бомбардировщики и штурмовики летали большими группами, в 303-я истребительная обеспечивала эти вылеты всеми своими полками. Приведу несколько цифр.

24 июня было обеспечено сопровождение 54 Пе-2.

25 июня мы сопровождали 99 Пе-2, которые нанесли сильный удар по аэродрому Соколка.

26 июня 18-й гвардейский полк, действуя с аэродрома Дубровка, сопровождал 72 бомбардировщика Пе-2. В тот же день летчики "Нормандии" произвели 77 боевых вылетов на сопровождение 117 бомбардировщиков Пе-2 и провели четыре воздушных боя.

Днем проведенные бои закончились без потерь, но вечером того же дня французские летчики потеряли своего товарища.

Этот случай запомнился так. Двадцать "яков" полка "Нормандия" примерно в 8 часов вечера вылетели на блокировку вражеского аэродрома Докудово. Два летчика - Гастон и Лемар - отстали от группы. Оба они, как и их товарищи по группе, проявили неосмотрительность и в результате подверглись внезапной атаке сверху двух "фокке-вульфов". Гастон был сбит, а самолет Лемара получил сильные повреждения. Лемар с трудом перетянул через линию фронта и совершил посадку на своем аэродроме. Запоздало заметив атаку "фокке-вульфов", старший лейтенант Муане и младший лейтенант Табуре сверху атаковали немецких истребителей, и после короткого преследования каждый сбил по вражескому самолету. Однако снова набрать высоту и присоединиться к общей группе летчики не смогли - они увидели 12 "фокке-вульфов", которые заняли выгодную для атаки позицию. Тогда Муане и Табуре быстро перешли на бреющий полет и благополучно вернулись на аэродром.

...С воздуха наступление - как разливающаяся в половодье река. Вспышками разрывов очерчен передний край. Виден взлом вражеской обороны и хлынувший туда безудержный поток - волны пехоты. Все видно.

Подо мной аэродром. Впереди наши танки. Они обошли аэродром и, не задерживаясь, двинулись дальше. Пехота еще не подтянулась: аэродром пуст, только несколько человеческих фигур перемещаются по взлетной полосе. Немцы? Наши?..