Найдёныш - Иван Казаков

Девушка смотрела на него широко открытыми глазами и молчала, потом потянулась, и обняла за шею, прижавшись к щеке и заплакав навзрыд:

— Я не такая! Я совсем не такая! Я разыскивала тебя четыре дня…ждала…искала…а ты! А ты! — она отстранилась, размахнулась и врезала Неду по щеке так, что у того зазвенело в ушах, а в голове мелькнуло: «Ручка-то у неё тяжёлая!» Точно, тяжёлая.

— Домой тебе надо! — Нед поднял Санду, отряхнул, как мог, испачканный подол, и взяв за руку, повёл в ту сторону, где находилась лавка её родителей. Санда безвольно тащилась позади, передвигая ноги так, как будто они были сделаны из дерева, всем своим видом показывая, как она против насилия, совершаемого парнем.

Нед упрямо тащил её за собой, пока ему это не надоело:

— Ну и что ты изображаешь? Хорошо. Давай поговорим! — он повёл головой из стороны в сторону, заметил что-то вроде трактира, с белой вывеской, изображающей чашку и над ней вьющийся пар, и решительно потянул Санду туда.

Через несколько минут они уже сидели на мягких стульях за столом в кабинете, похожем на кабинеты в офицерской столовой.

— Что будете заказывать? — спросила пухленькая миловидная подавальщица с белым кружевным фартуком впереди.

— Я не знаю, что у вас подают… — замялся Нед — что-нибудь для девушки. Напиток, что-нибудь повкуснее. Ну и мне…чего-нибудь. Вы лучше знаете, что берут больше всего.

— Хорошо! — весело улыбнулась девушка — забавный заказ, но я вас понимаю. А вино? Будете заказывать? И ещё — у нас есть отдельные кабинеты с запирающейся дверью и длинной кушеткой…не желаете?

— Нет. Не желаем — покраснел Нед, не глядя на повеселевшую Санду — просто принесите чего получше, всё.

Подавальщица ушла выполнять заказ, а Нед потянул в рот палец, чтобы откусить кусок ногтя. Поднёс ко рту…и передумал. Он же теперь офицер, а офицеру не пристало ходить с обкусанными ногтями — это ему Дранкон говорил. Да и сам понимал — надо соблюдать приличия. Учиться манерам.

Досадливо поморщившись, повернулся к Санде, утирающей слёзы салфеткой. Отметил для себя — на ней не было никакой краски, которую обычно применяют девушки, чтобы соблазнять мужчин. Санда сама по себе была настолько свежа и красива, что даже заплаканное лицо с покрасневшими и припухшими веками её не портило.

Нед осторожно включил своё сверхчувственное восприятие, решив послушать, о чём она думает. Странная девушка…

«Какой он симпатичный, хоть и гад! А всё равно его люблю! Безумие…может я сошла с ума? Он счёл меня шлюхой! А сама виновата — чего начала болтать?! Стыдоба…всё ему рассказала, даже девичьи тайны. Что со мной…ох, не могу…как глянет своими глазищами — хоть куда с ним! В кусты? Пошли в кусты! Милый…милый…милый… Неужели это любовь? Вот такая вот любовь?! Я не хочу её! Она как вор, она как грабитель выскочила из переулка с ножом и вонзила его мне в сердце! Что со мной…то в жар, то в холод… да какая мне разница, кто ты, дурачок? Я не могу без тебя, и всё! И пусть весь мир рухнет! Главное, чтобы рядом бы ты…смотри на меня, смотри…я таю под твоим взглядом… Дура! И я не верила в любовь? Селера, ты меня наказала! И я счастлива…»

Нед смущённо отключил «слух» и откинулся на спинку стула, глядя по сторонам — а заведеньице-то ему попалось непростое. Зал был почти пуст, лишь по углам сидели две парочки — хорошо одетые, ухоженные, женщины в вуалях, скрывающих лицо. От них исходила какая-то опаска, и Нед, заинтересовавшись, решил послушать — что это за люди

«…только бы никто не узнал…он меня убьёт…Орман такой ревнивец! Ну что такого, если я посижу с мужем подруги! Мы же не занимаемся любовью? Кстати — а почему нет? Хочу его…интересно, он будет предлагать?…»

Нед смущённо отключился от мыслей молодой женщины — всё было ясно. Можно было и самому догадаться. Трактир для парочек, где можно незаметно для глаз уединиться в подружкой или дружком. А больше всего его смутило то, что это оказалось жена сержанта Ормана из третьей роты арбалетчиков.

Задумавшись, он не заметил, как подошла подавальщица и стала выставлять на стол то, что принесла на подносе. Она расставила всё по столу, пообещала, что сейчас подойдёт ещё, и удалилась, благосклонно поглядывая на симпатичную парочку.

— Ты сердишься на меня? — неожиданно спросила Санда — я правда повела себя как дура! Наговорила тебе всего… Не знаю сама — почему. Вернее — знаю. Люблю тебя. И мне безразлично, какой ты и кто ты. Вот бывает же так! Влюбиться в первого встречного парня. Не веришь? И правильно. Я сама себе не верю. Наваждение какое-то. Я для тебя всё сделаю. Всё!

— Даже домой пойдёшь? И не вернёшься? — улыбнулся Нед.

— А вот это не обещаю — хихикнула Санда.

— Значит не всё. Значит — врёшь! — ещё шире улыбнулся Нед — ты чего под колёса-то бросилась? Раздавила бы тебя телега, и всё. Разве можно так?

— А зачем ты меня прогнал? Я хотела умереть. Пришла бы домой, и повесилась. И ты был бы виноват.

— Ты спятила! Точно спятила — фыркнул Нед — покончить с жизнью ради незнакомого парня!? Да у тебя вообще-то башка как работает, нормально?

— И ничего не незнакомого! Я же знаю — тебя Нед звать! — Санда весело рассмеялась, звонко, так, что на них оглянулась сидящая за столиком парочка. Девушка прикрыла рот рукой, и сдавленно сказала:

— Прости! Веду себя непотребно!

— Это уж точно — рассмеялся Нед.

Ему было хорошо. Сидеть в красивом трактире, украшенным позолотой и лепниной, на дорогом мягком стуле, перед красивой девушкой, объясняющейся ему в любви, перед вкусными блюдами, стоящими на полированном столе — это ли не счастье? Разве не об этом он когда-то мечтал? Вернее — даже и не мечтал. О девушке — мечтал. Видел во снах и наяву, как он обнимает, раздевает Салли, гладит её…

О демоны! — Нед почувствовал, как стал возбуждаться, глядя на щебечущую Санду и усилием воли заставил погаснуть эротические картинки. Ну что сказать — молодость, есть молодость. Невозможно не представлять в своих объятьях прекрасную девушку, да ещё — если она сделала для этого всё, что могла.

Несколько минут они молча ели то, что им принесли. И это было вкусно — какие-то салатики с непонятным наполнением, какие-то плюшки, острые, солёные, сладкие. Пирожки непонятно с чем — Нед удивлялся, откусывая очередной кусок, а Санда с видимым удовольствием поглощала всё, что перед ней стояло, не заботясь о своей талии. Перехватив взгляд Неда, она с улыбкой пояснила:

— Я не толстею, не бойся. Жру, как корова, а не толстею! Мама всегда возмущается — ей стоит только лишь глянуть на кусок пирога, и тут же её распирает, как на дрожжах, а я как была худенькая, так и остаюсь. Вся в отца. Он тоже худой. Ему говорили: «Кондитер должен быть толстым! Если ты не толстеешь со своих пирожных, значит — ты их не ешь! Значит — они невкусные! Так все подумают!» Он только смеётся, и говорит, что у него специальные пирожные для тех, кто не хочет толстеть. И поэтому к нам приходят все дамы.