Дивные пещеры - Евгений Дубровин

Вот почему младший лейтенант Кобчиков сам пошел вместе со спасателями. Ему не терпелось раскрыть «ограбление века».

14. БЫСТРЫЙ ФОКСТРОТ

Духовой оркестр на Петровском заводе, состоящий в основном из пенсионеров, умел играть только похоронные марши, ибо был создан главным образом для похорон. Впрочем, если похоронный марш играть медленно, то получается вальс, а если в быстром темпе – то фокстрот.

Главного инженера провожали с духовым оркестром. Старички-пенсионеры стояли на перроне вокзала, куда вот-вот должен был подойти скорый поезд Москва – Сочи, и усердно дули в свои огромные, тускло сверкающие в вечернем свете фонарей трубы, извлекая из них то медленный вальс, то быстрый фокстрот. Однако иногда старички забывались, и тогда над перроном неслась унылая траурная мелодия.

Евгений Семенович Громов в кремовом капитанском кителе с золотыми пуговицами, высокий, подтянутый, стоял, улыбаясь, в центре толпы заводчан, просто зевак, сбежавшихся на звуки оркестра, пожимал руки, принимал цветы, складывал их на левую кремовую, великолепную капитанскую руку.

Капитанские кители только-только вошли в моду, в столице их носили лишь самые отчаянные модники, имеющие доступ к ультрадефициту, а Евгений Семенович уже красовался в кителе на перроне в Петровске, радуясь прикосновению к плечам упругой, скользкой заграничной материи, перехватывая с золотых пуговиц горящие глаза молодых женщин и девушек, завистливые – парней, чувствуя себя наконец-то снова баловнем судьбы.

Капитанский китель каким-то чудом выскочил из валютного экспорта, попал в сеть снабжения потребсоюза, сверхъестественным образом миновал, никого не заинтересовав, центральную, затем областную базы снабжения и, наконец, целым и невредимым, прямо в целлофановой упаковке с неповрежденными иностранными заклейками попал в Петровский райпотребсоюз. Тут-то его и выловил сам начальник райпотребсоюза, человек молодой, следящий за модой, а выловив, задумался: кому бы его предложить? Перебрал всех из петровского начальства, и оказалось, что некому, кроме Евгения Семеновича. К тому же райпотребсоюзовский босс был в некотором роде должником главного инженера: тот недавно сложил ему силами завода в доме печь, не печь, а чудо-печь из огнеупорного, доменного, кирпича, способного выдерживать температуру трех тысяч градусов по Цельсию. Правда, такую температуру начальник райпотребсоюза развивать не собирался, но все равно было приятно иметь печь из доменного кирпича, и поэтому начальник райпотребсоюза продал капитанский китель Евгению Семеновичу.

Вот почему в этот чудесный тихий вечер, благоухающий последними маттиолами, запах которых доносился из привокзального сквера, Евгений Семенович был столь наряден и неотразим.

А чуть в стороне, отдельно от толпы стояла одетая хоть и нарядно, но провинциально поникшая Леночка с некрасивым, опухшим от слез лицом, растрепанной прической. Она была на грани истерики. Кассирша кусала губы и давно бы не выдержала, расталкивая толпу, кинулась бы к своему возлюбленному, повисла бы на крепкой, загорелой шее, завыла по-бабьи, как по покойнику, обливая кремовый капитанский китель жгучими слезами, разбрасывая ненавистные цветы, и только стальной взгляд Евгения Семеновича, который он время от времени бросал на любовницу, удерживал Леночку на месте. Прекрасную кассиршу гипнотизировал этот властный, жесткий взгляд. Как теперь она будет без него жить? Как?

В тот вечер, когда утонул Черноусый, Громов встретился с Леночкой на квартире, как и договаривались, в половине десятого. Леночка прибежала запыхавшаяся, пахнущая острыми, с луком, котлетами, которые она дома нажарила – их так любил Евгений Семенович – и которые еще шипели в кастрюльке на дне большой хозяйственной сумки; в этой сумке были, кроме котлет, и лук – только что с грядки, и запеченная в печи картошка, и вареный, обжаренный в масле цыпленок, и еще много кое-чего.

Она прибежала, как всегда, взволнованная свиданием, бросила сумку, кинулась к своему любимому. Тот отстранил ее, криво улыбнулся:

– Деньги утонули в реке. Один твой сообщник тоже пошел в гости к рыбам, другой смылся. Поздравляю тебя.

От таких непонятных, страшных слов, а главное, от этого отстраняющего, ледяного жеста обмерла Леночка, села на стул.

– Что это значит? – прошептала она. – Какой сообщник? Почему утонули деньги?..

– Не придуривайся! Ты прекрасно все знаешь! Ты предала меня!

Евгений Семенович говорил спокойно, даже с некоторым пафосом. Честно говоря, он даже рад был такому обороту дела. Черт с ними, с деньгами. Разве это деньги? Деньги впереди… Зато он избавлялся от этой глупой провинциалки, его участие в ограблении кассы теперь невозможно доказать, а главное, прекрасная кассирша теперь-то уж будет молчать.

– Я не виновата! Я не знаю, о чем ты…

– Прекрасно знаешь. Нам не о чем больше говорить. Тем более наши пути расходятся: меня забирают в Москву.

– Ах, вот в чем дело! – почти радостно закричала кассирша. – Теперь я понимаю! Понимаю бред, который ты несешь! Стала не нужна? Московской захотелось? Не выйдет! Я заявлю на тебя, мерзавец!

– Заявляй. Тебя посадят, а я чист. Я ни о чем не знаю. Ни о каких деньгах.

– Найдут… этого… в Пещере… – тихо сказала Леночка.

Громов пожал плечами.

– Даже если найдут. Он ушел сам. Есть свидетели.

– Подлый, отвратительный, скользкий уж… Но не удастся!

– Кстати, ужи не скользкие. Это все выдумки. Они просто холодные. Ты держала когда-нибудь в руках ужа?

– Да, держала! Тебя!

– Разве я скользкий?

– Мерзкий и скользкий! Мерзкий и скользкий! Мерзкий и скользкий!

С Леночкой сделалась истерика. Евгений Семенович дождался, когда кончится истерика, вежливо напоил водой.

Леночка немного успокоилась. Она сидела на стуле вся в красных пятнах и думала. Громов не мешал ей. Потом кассирша тряхнула растрепанной головой и сказала:

– Ну теперь мне все ясно… Да, у тебя все было продумано заранее… Ты заранее решил сделать меня своей сообщницей и прикинулся влюбленным. И в тот вечер ты специально остался в заводоуправлении – никакого междугородного разговора ты не ждал… Ты ждал Костю Минакова. Ты заранее назначил ему командировку, потом натравил его на меня – подсунул грязное письмо про ревизора… А меня заставил снимать кассу – сказал, что недодала десятку. После скандала ты вошел и без труда уговорил меня ограбить кассу… Ты ведь умный, а я доверчивая, влюбленная дура… Потом ты испугался… Что я проболтаюсь.. И ты стал пугать меня Стариком… У тебя есть сообщник… Не знаю кто… Может быть, твой шофер… Не знаю… Но кто-то есть. Он по твоему заданию позвонил мне в бухгалтерию… Потом перехватил возле аптеки…

Леночка замолчала.

– Давай дальше, – спокойно сказал Евгений Семенович.

– Ты страшный человек… Очень страшный… Ты безжалостен к своим врагам… Даже не к врагам, а к тем, кто тебе мешает… Теперь я понимаю… У вас со Шкафом были какие-то дела… Ты вместе с деньгами взял из сейфа документы, Шкаф стал тебе не нужен, даже опасен, и ты избавился от него. Может быть, ты специально убил его жену, чтобы Рудакова арестовали. Не могу сказать точно… Но то, что подбросил скелет ему в сад – в этом я уверена. Кости-то, как показала экспертиза, трехсотлетней давности оказались… Откуда он взялся? Конечно, из Пещер… Кто таскается туда постоянно? Ты. Ты знаешь там все ходы и выходы, у тебя есть таблица Пещер. Я сама наткнулась на нее в квартире, когда убирала… Трехсотлетний скелет – это же смешно! Но тебе важно было оттянуть время. И вот ты дождался. Теперь тебе никто не мешает. Кроме меня. Теперь пришла моя очередь. Уж не знаю, что там получилось с деньгами… Но ты обрадовался возможности освободиться от меня. И запутать в свои дела еще больше. Сейчас я знаю, почему ты так спокоен, знаю, о чем ты думаешь. Ты обдумываешь, как бы получше убрать меня. Ага, думаешь ты, она все знает, надо ее убрать. Брось зря ломать голову. Ничего не выйдет. Конечно я любила тебя и сейчас люблю… Но не доверяла с самого начала. Оказывается, можно любить и не верить… Так вот… Я веду дневник… Я там все писала… Все сомнения… Насчет тебя… Если что со мной случится… Мама знает, где дневник… Я ее предупреждала… Вот так, Все Знающий Интриган… Оказывается, есть и поумнее тебя. Сейчас я уйду. А ты подумай. Стоит ли расставаться со мной? Не бойся. В милицию я сейчас не заявлю. Можешь не следить. Отдыхай.

Леночка встала и вышла из квартиры. Главный инженер ее не удерживал. Кассирша шла домой, не оглядываясь, но ей всю дорогу слышались сзади осторожные шаги…

Утром, когда стало достоверно известно, что деньги украл Минаков, и что он утонул во время попытки уйти от погони, и что половина награбленной суммы выловлена, высушена, отутюжена и водворена в заводскую кассу, Леночка, вся красная, возбужденная, прибежала к Громову в кабинет.