Валентайн - С. Сомтоу

— О Господи, — прошептала Петра.

Эйнджел вообще ничего не сказал.

Брайен ждал совершенно другого. Прежде всего — постель. Развороченная постель, от которой буквально веяло сексом. На полу лежала разбросанная одежда — женская одежда. И к тому же нарядная. Такая, которую надевают на праздник или, скажем, когда собираются в церковь. Но женщины не было. Рядом с кроватью, между кроватью и шкафом, темнела лужа крови. А сам Арон Магир был в дверце шкафа. Именно так — в дверце шкафа.

Его тело было наполовину утоплено в зеркале, как будто он пытался пройти сквозь него, но застрял посередине. Локти торчали наружу. Он был абсолютно голый. Все зеркало было заляпано кровью. Смотрелось все это так, как будто стекло растаяло, чтобы пропустить его внутрь, а потом вновь затвердело... сомкнувшись прямо на нем.

— Он хотел разыскать Тимми, — тихо проговорил Эйнджел.

Идея была совершенно безумной, но в ней была своя логика. Льюис Кэрролл. «Алиса в Зазеркалье» и все такое.

— А женщина здесь была, она кто? — спросил Брайен.

— И где она теперь? — добавила Петра.

И тут снаружи раздались шаги. В номер вошел рослый лысеющий полисмен.

— Ладно, — сказала он с порога. — Без паники, мы обо всем позаботимся. — Он посмотрел на Брайена, Петру и Эйнджела. — Я Дэвид Карсон. Вам, ребята, что-нибудь известно?

— Нет, — сказал Брайен.

Карсон увидел тело.

— Срань господня, — вырвалось у него. — Все остальное, должно быть, с той стороны. — Он открыл дверцу шкафа. Внутри не было ничего, кроме одежды. И на дверце с той стороны тоже не было ничего. Просто гладкая поверхность. Арон Магир не прошел через зеркало. Он просто исчез. То есть наполовину. — Будь я проклят, — сказал Карсон. — Это что, вы, киношники, так шутите? Со спецэффектами балуетесь или что?

Эйнджел пододвинулся ближе к Брайену с Петрой. Взял их обоих за руки и прошептал:

— Должно быть, он умер как раз на пути туда. Вот почему он не прошел.

— На пути куда? — так же шепотом спросила Петра.

— В зеркало. На ту сторону. Туда, где Тимми по-прежнему жив.

В номер вошли еще несколько полицейских, и Брайен с Петрой и Эйнджелом потихонечку выбрались в коридор и направились к лифтам. У них за спиной щелкали фотокамеры.

Они поехали сразу наверх. Есть никому не хотелось — так что не было смысла спускаться обратно в ресторан. Двери лифта открылись, и двое вошли в кабину. Мужчина и женщина. Женщина несла в руках большую шляпную коробку. Лица у обоих были замотаны шарфами, так что были видны только глаза. От них исходила ужасная вонь — как на гниющем болоте, как в туалете, когда кто-то забыл спустить унитаз.

Когда они вышли, Брайен проводил их задумчивым взглядом.

— Я знаю этих двоих, — сказал он. — Я их уже видел раньше.

— И кто они? — спросила Петра.

— Плохие новости, — сказал Брайен.

— Петра? — Эйнджел вдруг смутился. — А можно, я сегодня посплю у вас в номере? Просто я не хочу возвращаться... ну, ты понимаешь.

Брайену эта мысль не понравилась. Кажется, он ревновал Эйнджела к Петре — такое вот проявление эдипова комплекса, только как бы со стороны отца.

"Это глупо, — уговаривал он себя. — Эйнджел Тодд — просто ребенок... растерянный и ранимый ребенок, которому мы нужны... пусть даже он зарабатывает в сто раз больше, чем мы вместе взятые. Каждый из нас знает какую-то небольшую частичку правды — Эйнджел, Петра, Хит, я и Пи-Джей, — а правда нужна нам вся. Целиком. Значит, нам надо держаться вместе.

Потому что, когда все начнется, в это никто не поверит. Никто, кроме нас".

11

Спецэффекты

• колдунья •

Завтрак подали в постель — вместе с местной газетой Паводка. Увидев заголовок на первой полосе, Симона расхохоталась. Театральным смехом шекспировской ведьмы, так что стены дрожали. Она растолкала Дамиана.

— Ты посмотри! — выдавила она сквозь смех. — Посмотри! Хитрый трюк... ловкость рук... оптическая иллюзия... кажется, мы их всех обманули.

Вот оно, черным по белому:

КИНОШНИКИ-ШУТНИКИ ДУРАЧАТ

МЕСТНУЮ ПОЛИЦИЮ

Труп в зеркале. Судебный эксперт озадачен. Искусная мистификация. Обман разоблачен.

— Они ничего не заподозрили, — сказала Симона, приступая к своей яичнице с беконом.

До Дамиана все доходило медленно.

— Мне надо начитать проповедь. — Он поднялся с кровати, достал свой мобильный, набрал код доступа к компьютеру в штаб-квартире в Вопле Висельника и принялся наговаривать текст. Компьютер сразу же цифровал его речь и записывал на жесткий диск, чтобы пустить в эфир через полчаса. Благочестивые банальности, изрекаемые Дамианом, весьма позабавили Симону, тем более что она знала, в какой он сейчас прострации. Чуть ли не в бессознательном состоянии. Воистину лицемерие этого человека работало на автопилоте.

Она быстро дочитала статью. Но смех все же сдержала. А то будет как-то нехорошо, если набожные домохозяйки в Пеории услышат ее сатанинский хохот в качестве фона для речи их обожаемого проповедника. В газете была фотография головы и спины несчастной жертвы, снятых в профиль, так чтобы было видно, что с другой стороны зеркала ничего нет. Снимок тактично обрезали, чтобы голая задница не попала в печать.

— Хвала Господу, — сказал Дамиан Питерс и отключил связь. Симона зашлась громким хохотом, вознаграждая себя за сдержанность. — Ну и что там случилось?

Симона сунула ему газету.

— Но тут есть и обратная сторона, — сказала она. — Вполне очевидно, что наш объект вырывается из-под контроля. Вчера вечером мне пришлось потрудиться с иллюзиями, чтобы убедить этих болванов, что это иллюзия.

— Мне до сих пор не понятно, какого дьявола мы тут делаем, в этой Богом забытой дыре... играемся в сатанизм, надо думать.

— Не будь таким легкомысленным, Дамиан. Все это очень серьезно. Давно пора бы понять. Твой секс-скандал и проблемы с налоговой — это только начало конца. Сейчас все идет к тому, что ты можешь потерять все, чего добился с помощью моей силы. Может быть, ты совершил ошибку. Может, тебе не стоило целиком и полностью полагаться только на меня. Может, тебе надо было почаще прислушиваться к этому твоему Иисусу.

— По-моему, Симона, не тебе говорить мне о вере.

— Умолкни и слушай меня. Мы оба теряем власть. Но рассвет начинается в самый темный миг ночи. У нас есть все для того, чтобы вернуть себе власть. И не просто вернуть, а умножить. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы править миром, Дамиан Питерс?

— Искушение было.

— Ну так будешь ты править миром. Знаешь, что это такое — ловкость рук?

— Всякие фокусы, ты имеешь в виду? Бросаешь в воздух платочек, отвлекаешь зрителей, крибле-крабле-бумс — и кролика нет? Знаю, конечно. Вся моя церковь — один большой фокус.