Одержимые - Таня Хайтман

Еще несколько мгновений Леа плыла по грани сна, а затем осознала только что услышанные слова. Голос был прав относительно того, что касалось холодного каменного пола, на котором она и так уже пролежала достаточно долго. Но зачем бороться с ледяным онемением тела, когда можно лежать рядом с Адамом? В конце концов, ее лишили права распоряжаться собственной судьбой, когда бросили в эту пещеру. И любимый теперь - всего лишь пустая оболочка, и ей так ужасно одиноко здесь...

Внезапно она ощутила под собой легкую дрожь: Адам пошевелился, изменил положение, при этом обняв ее одной рукой. И тут же все угрюмые мысли исчезли, словно по мановению волшебной палочки.

Первые признаки пробуждения Адама не укрылись и от кого-то еще.

- Да, да, наш тигр постепенно приходит в себя. Коллекционеру очень интересно, понравится ли ему новый дом. Вечные сумерки, скалы вместо зарослей. Сумеет ли он привыкнуть к стенам? - задумчиво поинтересовался голос сам у себя, чтобы тут же с непритворной твердостью продолжить: - Нет, наверняка не сумеет. Сначала он выпустит когти, попытается взобраться по голым стенам, будет рычать и кататься по земле, и в какой-то момент дух его будет сломлен. Он будет бессмысленно бегать взад-вперед, из одного конца пещеры в другой, повесив голову.

В голосе слышалась печаль, и вместе с тем - возбуждение ребенка, делающего нечто недозволенное; ребенка, который знает, что за этим непременно последуют слезы и раскаяние. Но что ж поделаешь? - словно спрашивал он. Некоторые вещи просто покоряются своей природе, и ничего больше.

- Коллекционер вряд ли сможет вынести это зрелище, это уж точно. Этого тигра нельзя уложить выстрелом, прекращающим страдания, о нет. Для этого тигра нет выхода, из клетки - нет. Поэтому Коллекционер окажет ему честь и посвятит ему особенно много своего драгоценного времени, которого у него сейчас так мало, и будет наблюдать за ним - пока он еще настоящий тигр. Коллекционер будет смотреть и наслаждаться самой сутью его своеобразного характера.

Тело Леа онемело, и она с трудом, очень неохотно оторвалась от Адама и поглядела наверх, туда, где светил прожектор.

Там, на уступе в режиссерском кресле виднелась какая-то фигура. Некто обмахивался испанским веером, словно хотел перемешать неподвижный холодный воздух. Когда неизвестный заметил, что девушка обратила на него внимание, он драматическим жестом захлопнул веер и принялся ритмично постукивать им по обтянутым перчатками ладоням. Леа как зачарованная некоторое время следила за этим, а потом взгляд ее упал на лицо устроившегося наверху человека.

Хотя лицо находилось большей частью в тени, хотя его скрывали очень длинные пряди волос, она сразу же заметила, что в нем что-то не так. Ее разум пытался интерпретировать полученную от глаз информацию, осознать ее, но постоянно натыкался на пустоту. Наконец он ощупью приблизился к увиденному, словно осторожное оглядывание невозможного делало его сколько-нибудь понятнее и постижимее.

Большая часть лица принадлежала очень красивому молодому человеку, с которого совсем недавно, словно шелуха, спала детская мягкость. Черты лица: глаза под девичьими ресницами, пухлые губы, нежный изгиб скул и вздернутый нос... или, по крайней мере, то, что от него осталось. Потому что жилка разрушения уничтожила переносицу, а вместе с ней - и былую привлекательность плоти, разлагающейся полосами в палец шириной. Словно кто-то, обмакнув кисточку в серую краску, провел наискось по полотну, испортив тем самым безупречный фон. Тронутая смертью и разложением мраморная статуя - навеки загубленное произведение искусства.

"Творение Франкенштейна", - пронеслось в голове у Леа. Кто-то соединил красавца во цвете лет с разлагающимся живьем стариком. Коллекционер, как, похоже, называло себя это создание, был ходячим напоминанием о бренности всего сущего.

Когда золотая прядь была убрана в сторону и показался мертвый, запавший глаз, Леа вздрогнула от отвращения. С одной стороны, ее пленяла очевидная красота, с другой - при виде разлагающейся плоти у нее по коже бежали мурашки. Правильно истолковав ее дрожь, существо надуло чувственные губы, контур которых был совершенно не тронут разложением, только подчеркивая дефект. Леа не удивилась бы, если бы изо рта существа внезапно вылезла личинка.

— Ей совсем не обязательно так смотреть, глупому созданию, - насмешливо произнес Коллекционер, тыча в нее веером. - Может, у нее все еще впереди, кто знает? Кровь воспевает кровь, как это верно - но иногда она и лжет. Она жадная и слишком красивая, чтобы всегда быть правдивой. Кто же может сказать точно?

— Может быть, Акинора?

Голос Адама был хриплым и едва слышимым. Хотя слова его, похоже, попали в самую точку, Адам отреагировал - судя по его состоянию - скорее на ключевое слово, чем на то, что в действительности имел в виду Коллекционер. Он с трудом поднялся и рухнул бы вперед, если бы Леа в последний миг не подхватила его. Глаза его закатились, он опустил веки.

Леа в панике вонзила ногти в обнаженные плечи Адама и настойчиво зашептала ему в ухо:

- Не уходи. Будь со мной.

Адам с трудом подтянул колени и задрожал всем телом.

- Меня тошнит, - ответил он настолько тихо, что она с трудом разобрала слова.

Больше всего ей хотелось прижаться к нему и покрыть поцелуями - настолько рада она была, что он говорит. В конце концов, измотанный Адам в тысячу раз лучше, чем Адам без сознания. А небольшая тошнота наверняка скоро пройдет!

- Это и неудивительно - после той кучи ампул успокоительного, которое всадил в тебя Адальберт, - бездумно произнесла она, поглаживая его по спине.

Услышав имя Адальберта, Адам рывком поднял голову, о чем немедленно пожалел. Лицо его исказилось от боли, он осторожно ощупал затылок и наткнулся на вмятину величиной с кулак.

- Где это мы, черт побери?

- Похоже на то, что ты действительно нашел великого незнакомца - только произошло это иначе, чем было запланировано. Если тебе интересно мое мнение, то вон там, наверху, сидит тот самый таинственный спонсор Акиноры, - сказала она. Она нежно приобняла его плечи, но тут же одернула руку, когда Адам начал шумно блевать.

Время шло, но лучше ему не становилось.

- Адам, послушай меня. Солнышко, ну пожалуйста! Мы прочно застряли в чертовой пещере, а там наверху жуткий зомби ведет сам с собой беседы. Я понимаю, тебе сейчас очень скверно, но тебе действительно нужно взять себя в руки, хорошо? - Она сделала попытку подбодрить Адама.

Он только красноречиво взглянул на нее, а затем его снова вырвало.

Беспомощная, она сидела рядом, ничем не в состоянии помочь. Как раз в тот миг, когда она хотела предложить ему расцарапать шрам, напоминавший об укусе Макавити, тошнота отступила. Адам смахнул с глаз слезы и облизал опухшие губы. Леа неуверенно улыбнулась, и он ответит ей слабой улыбкой.