Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Автору не удалось заполучить шанс ознакомиться с этой германской нотой протеста. Однако, зная практику таких нот, имею все основания утверждать, что там были представлены неоспоримые доказательства начавшейся переброски именно этой армии и именно на запад. Почему неоспоримые? Да потому, что в противном случае СССР мог, во-первых, послать протестующую сторону куда подальше, а, во-вторых, запросто обвинить ту же Германию во вмешательстве в свои внутренние дела. Суверенное государство на то и есть суверенное государство, что обладает всеми правами для переброски, никого не спрашивая и никого не извещая об этом, своих войск туда, куда необходимо руководству этого государства и его военному командованию. Тем более что между Германией и СССР не было никаких письменных договоренностей, особенно в виде соответствующих договоров или соглашений, о необходимости предупреждения о передвижении войск. Естественно, что Сталин, который не хуже, если не лучше, гитлеровской дипломатии умел маневрировать, запросто отбил эту дешевую атаку ведомства Риббентропа. По его приказу советские дипломаты в прямом смысле отбрехались тем, что-де 16-я армия направляется якобы к советско-иранской границе на случай, если англичане попробуют нанести удар по южным районам СССР из Индии через Иран. В Берлине же, само собой разумеется, этой брехологии не поверили. Да и не собирались они верить. Им важно было любыми средствами помешать своевременному прибытию дополнительных советских войск из внутренних округов к границе. Что и случилось. Ведь Сталин вынужден был отдать распоряжение наркому обороны маршалу Тимошенко временно завернуть эшелоны 16-й армии на юг. По-другому уже было нельзя. Передислокация армии была вскрыта будущим противником на начальной стадии. И 16-я армия так и болталась на железной дороге вплоть до 22 июня включительно. Хуже того. Даже после начала войны сложилась ситуация, в которой эшелоны с частями 16-й армии застряли на железной дороге так, что лично Сталин вынужден был 26 июня 1941 г. вмешаться в этот вопрос. Потому что не было даже точно известно, где конкретно они находятся. И даже Сталин не знал, где эта армия. Потому что, отдавая приказ срочно найти эшелоны этой армии и быстро продвинуть их к фронту, Сталин на карте обрисовал слишком большой район предполагаемого пребывания эшелонов с частями этой армии — к северу от Киева и на Брянск, Смоленск и Оршу.

А вот иной пример. В статье доктора исторических наук, профессора, академика РАЕН, руководителя Центра военной истории России Института российской истории РАН Г.А. Куманева «Война и эвакуация в СССР. 1941–1942 годы» указывается, что 21 апреля 1941 г. была создана специальная Комиссия по эвакуации из г. Москвы населения в военное время. Ее возглавил председатель Моссовета В.П. Пронин. 3 июня эта комиссия представила И.В. Сталину свой план и проект постановления Совнаркома СССР «О частичной эвакуации населения г. Москвы в военное время». Предусматривалось, в частности, с началом войны вывезти в тыловые районы 1 млн. 40 тыс. москвичей. 5 июня на докладной записке председателя комиссии Сталин наложил следующую резолюцию: «Т-щу Пронину. Ваше предложение о “частичной” эвакуации населения Москвы в “военное время” считаю несвоевременным. Комиссию по эвакуации прошу ликвидировать, а разговоры об эвакуации прекратить. Когда нужно будет и если нужно будет подготовить эвакуацию — ЦК и СНК уведомят Вас»{344}.

В данном случае надо правильно понять Сталина в вопросе о том, почему он не разрешил доводить эти предложения до сведения конкретных исполнителей. В том был громадный политический, скорее даже стратегический смысл. Потому что в таком случае неизбежно поползут всевозможные слухи, которые будут очень сильно нервировать население, фактически провоцируя его на панику задолго до войны. Уж что-что, но язык за зубами у нас держать не умеют. Даже в условиях жесткого сталинского режима и то болтали столь много и на такие ненужные темы, что не только оказывались за решеткой за бессмысленную и опасную болтовню, но и обеспечивали иностранные разведки вполне серьезной информацией. А оно надо было Сталину, чтобы о его планах по мобилизации государства и эвакуации во время войны заранее знали бы в том же Берлине?! Собственно говоря, именно поэтому-то он и отписал председателю Моссовета В.П. Пронину такую резолюцию. Иначе было нельзя. Если бы об этом стало известно хотя бы в Москве именно в тот момент, то есть в начале июня, то началась бы паника буквально по всей стране. Последствия трудно представить — даже зная, что происходило после 4 часов утра 22 июня 1941 г.

Увы, но, несмотря на то, что обсуждение вопроса происходило в весьма узком кругу высшего руководства, невзирая на такую резолюцию Сталина, об этом проекте стало известно германской разведке, и в Берлин ушла информация о разработке Кремлем планов эвакуации населения, промышленности и правительственных учреждений! К сожалению, это стало известно только в наше время. В настоящее время это донесение германской разведки хранится в одном из фондов Политического архива МИД ФРГ{345}.

И еще один пример. Политбюро ЦК ВКП(б) еще только собиралось обсудить вопрос о возможности и целесообразности формирования в составе РККА отдельной дивизии из числа польских военнопленных — заседание ПБ по этому вопросу было назначено на 4 июня 1941 г., — а германская военная разведка, «не дожидаясь решения Политбюро», уже настойчиво ставила своей агентуре задачу выяснить, «призываются ли в Красную Армию офицеры б. (то есть бывшей. — A.M.) польской армии; если да, то каково их отношение к этому мероприятию и их моральный облик»?! Именно так говорилось в подпункте «г» «Спецсообщения Разведотдела ЗапОВО в ГРУ ГШ о подготовке Германией войны против СССР»{346}. И вот ведь что особенно интересно. Хотя это спецсообщение и датировано 3 июня 1941 г., но ведь данные-то были получены от захваченной на советской территории агентуры абвера. А те в свою очередь получали задание 24 мая 1941 г., когда тоже состоялось знаменательное заседание Политбюро, на котором Сталин известил всех присутствовавших о том, что в самое ближайшее время СССР подвергнется внезапному нападению со стороны Германии. И вопрос о возможности и целесообразности формирования отдельной дивизии из числа польских военнопленных на столь высоком уровне впервые предварительно обсуждался именно тогда. Сам же вопрос прорабатывался в наркомате обороны, Генштабе при содействии НКВД и НКГБ СССР.

Нельзя забывать также и того, что советские разведывательные службы сообщали и крайне нелицеприятную, прежде всего для армейского генералитета, информацию:

1. Разведка сообщала также и о том, что Красную Армию ожидает предательство в форме подставы под разгром, вследствие чего она будет разгромлена в приграничных армиях! Вот выдержка из одного из таких сообщений: «Русская армия поставит себя под удар немецкого наступления в западной части СССР и будет там разбита в кратчайший срок». Резидент ГРУ. 28.5.1941 г.{347} Что и произошло — приграничное сражение было вдребезги проиграно Красной Армией.

2. Разведка сообщала, что Красная Армия будет разбита в четыре недели{348}. Приграничное сражение было проиграно и того ранее, ибо спустя четыре недели с начала агрессии окаянные супостаты были уже на сотни километров в глубине советской территории.

3. Разведка сообщала, что Красная Армия будет окружена и расколота быстро бронемеханизированными частями по испытанной немецкой тактике, и будет иметь судьбу польской армии{349}. Что и произошло.

4. Разведка сообщала также и о том, что Красную Армию ожидает серьезное поражение, в связи с чем командование вермахта было безмерно удовлетворено тем, что «главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара»?!{350},[45] А ведь это и в самом деле имело место быть. Выше об этом уже говорилось.

5. Разведка сообщала и о том, что Красную Армию ожидает разгром в варианте Канн{351}.

6. Разведка сообщала (в том числе и документально) и о том, что Минск будет взят на пятый день с начала агрессии!{352}

7. Разведка сообщала также и о том, что накануне нападения нацистские главари почему-то были уверены в том, что Красная Армия сможет сопротивляться не более 7 дней{353}. Что, собственно говоря, и произошло — приграничные сражения были вдребезги проиграны аккурат к 30 июня 1941 г., причем по всей линии вторжения супостатов. Это, конечно, не означает, что вся Красная Армия была разгромлена. Разгрому подверглась приграничная группировка РККА. Прежде всего, на северо-западном и западном направлениях. То есть войска Прибалтийского и особенно Западного округов, превратившихся с раннего утра 22 июня во фронты.