Ребекка - Дафна дю Морье

— Сколько времени все это продлится? — спросила я.

— Я могу пойти и справиться, если вам угодно, — сказал он.

Полисмен скрылся в конце коридора и почти сразу вернулся.

— Думаю, уже скоро, — сказал он. — Мистер де Уинтер только что кончил давать показания. Капитан Сирл, водолаз и доктор Филлипс дали свои еще до него. Остался один человек. Мистер Тэбб, лодочный мастер из Керрита.

— Значит, скоро конец, — сказала я.

— Думаю, что да, мадам, — затем добавил вдруг — видно, это только сейчас пришло ему в голову: — Может быть, вы хотите послушать последнее показание? Там есть свободное место, сразу за дверью. Если вы войдете тихонько, вас никто не заметит.

— Да, — сказала я. — Да, пожалуй.

Дознание подходило к концу. Максим уже отвечал. Почему бы и не послушать остальное? Я не хотела слушать Максима, только его. Боялась слушать, как он станет давать показания. Вот почему я не пошла в суд вместе с ним и Фрэнком. Прежде всего поэтому. А теперь мне было не важно. Он уже сыграл свою роль.

Я двинулась за полисменом. Он открыл дверь в конце коридора. Я проскользнула внутрь. Села сразу за дверью. Опустила голову, чтобы ни на кого не глядеть. Комната оказалась меньше, чем я ожидала. Было жарко и довольно душно. Я думала, это будет большая голая комната со скамьями, как в церкви. Максим и Фрэнк сидели в противоположном конце. Я увидела коронера — худощавого пожилого мужчину в пенсне. Там были еще какие-то незнакомые мне люди. Я глянула на них уголком глаза. Внезапно у меня так и подпрыгнуло сердце — я узнала среди них миссис Дэнверс. Она сидела в конце зала, рядом с ней Фейвел. Джек Фейвел, двоюродный брат Ребекки. Он сидел, наклонившись вперед, положив подбородок на сложенные руки, и пристально смотрел на коронера, мистера Хорриджа. Я не ожидала его тут встретить. А Максим видел его?

С места поднялся Джеймс Тэбб, корабельный мастер; коронер задал ему какой-то вопрос.

— Да, сэр, — ответил Тэбб, — я перестраивал яхту миссис де Уинтер. Это был французский рыбачий бот; миссис де Уинтер купила его по дешевке в Бретани и переправила сюда. Она поручила мне отремонтировать бот и переделать его на яхту.

— Яхта была в полной исправности? — спросил коронер.

— Когда я оснащал ее в апреле прошлого года, да, — сказал Тэбб. — В октябре миссис де Уинтер поставила ее ко мне на ремонт, а в марте она передала, чтобы я оснастил ее, как обычно. Так я и сделал. Это был ее четвертый сезон на море после того, как я переделал бот на яхту.

— Были вам известны другие случаи того, чтобы эта яхта переворачивалась? — спросил коронер.

— Нет, сэр. Миссис де Уинтер сразу бы мне сказала, если бы у нее возникли какие-нибудь опасения. Но об этом даже речи не было. Судя по словам миссис де Уинтер, яхта устраивала ее во всех отношениях.

— Вероятно, при управлении яхтой нужна большая осторожность? — спросил коронер.

— Как вам сказать, сэр… Конечно, когда идешь под парусом, надо быть начеку. Тут я не спорю. Но яхта миссис де Уинтер — это вам не один из тех капризных суденышек, которых полно у нас в Керрите. Их точно нельзя оставлять без присмотра. А это было прочное, надежное судно, которое не боялось даже сильного ветра. Миссис де Уинтер выходила на ней в море при худшей погоде. Да не так сильно в ту ночь и дуло, разве что ветер был шквалистый. Я весь год об этом толковал. Никак не мог понять, как это яхта миссис де Уинтер затонула в такую ночь.

— Но если миссис де Уинтер спустилась в каюту за курткой, как мы предполагаем, внезапный порыв берегового ветра был достаточен, чтобы перевернуть яхту, с этим вы согласны? — спросил коронер.

Джеймс Тэбб покачал головой.

— Нет, — упрямо сказал он. — Не согласен.

— Боюсь, все же, это самое тогда и произошло, — сказал коронер. — Я уверен, что ни мистер де Уинтер, ни кто-либо иной не станет винить вас в том, что яхта перевернулась. Ваша работа безупречна. Вы оснастили яхту в начале плавательного сезона, вы доложили, что она была в полной исправности и готова к выходу в море. Это все, что я хотел знать. К сожалению, покойная миссис де Уинтер на какой-то миг ослабила внимание, и это ей стоило жизни — яхта утонула вместе с ней. Подобные печальные случаи бывали и раньше. Повторяю, вас мы ни в чем не виним.

— Простите, сэр, — сказал корабельный мастер, — но это не все. С вашего разрешения, я продолжу свои показания.

— Хорошо, продолжайте, — сказал коронер.

— Значит, так, сэр. После этого несчастного случая куча народа в Керрите говорила о моей работе всякие гадости. Что я, мол, дал миссис де Уинтер дырявую, прогнившую яхту. Я потерял из-за этого два или три заказа. Это было несправедливо, но яхта утонула, и я ничего не мог поделать, чтобы обелить себя. И тут вдруг садится на мель этот пароход, водолаз находит яхту миссис де Уинтер, и вы поднимаете ее наверх. Капитан Сирл лично дал мне вчера разрешение ее осмотреть. Я хотел убедиться, что я сделал добротную работу, пусть яхта и пробыла под водой больше года.

— Что ж, это вполне естественно, — сказал коронер. — И как, убедились?

— Да, сэр, вполне. Если говорить о моей работе, яхта была в полном порядке. Я облазил ее вдоль и поперек там, в бухте, где капитан Сирл поставил лихтер. Дно в том месте, где она затонула, песчаное. Я спрашивал водолаза, он мне сказал. Яхта не коснулась рифов. Лежала на песке в футах пяти от них, не меньше. На ней нет ни царапины.

Тэбб замолчал. Коронер вопросительно смотрел на него.

— Так, — проговорил он. — Это все, что вы хотели нам сообщить?

— Нет, сэр, — выразительно сказал Тэбб. — Не все. Я вот что хочу знать: откуда взялись отверстия в обшивке яхты? Подводные камни тут ни при чем. Ближайший риф был от нее в пяти футах. К тому же от рифов таких пробоин не бывает. Это круглые дыры. Пробитые каким-то острым предметом.

Я не смотрела на него. Я смотрела на пол. Он был покрыт линолеумом. Зеленого цвета. Я пристально рассматривала его.

Почему коронер ничего не говорит? Почему молчание тянется так долго?

Когда он наконец заговорил, голос донесся откуда-то издалека:

— Что вы имеете в виду? — сказал он. — Какие дыры?

— Их всего три, — сказал корабельный мастер. — Одна на носу, возле якорного рундука, на обшивке правого борта, ниже ватерлинии. Две другие — близко одна к другой в средней части судна, в днище, под досками пола. Балласт сдвинут с места. Раскидан по сторонам. И это еще не все. Кингстоны были открыты.

— Кингстоны? — сказал коронер. — Что это такое?

— Клапаны, которыми закрывают трубы, идущие от умывальника и уборной, сэр. У миссис де Уинтер было устроено на корме специальное местечко. А на носу я поставил раковину для мытья посуды. И там, и там были кингстоны. Выходя в море, их накрепко закрывают, иначе через них пойдет наверх вода. Когда я вчера осматривал яхту, я увидел, что оба кингстона открыты.

Как здесь жарко, как невыносимо жарко. Почему не распахнут окна? Мы задохнемся, если будем сидеть в такой духоте, здесь так много людей, здесь просто не хватает воздуха на такое количество людей…

— С этими дырами в обшивке, сэр, да еще при открытых кингстонах такой маленькой яхте недолго затонуть. Минут десять, не больше. Этих дыр не было, когда яхта уходила с моей верфи. Я гордился своей работой, и миссис де Уинтер тоже. По моему мнению, сэр, яхта вообще не переворачивалась. Ее затопили.

Мне надо выйти отсюда. Надо вернуться в комнату ожидания. Здесь совсем не осталось воздуха, и человек рядом так тесно прижался ко мне… Кто-то впереди встал с места, все сразу заговорили. Я не понимала, что происходит. Мне ничего не было видно. Ах, как здесь жарко, как жарко! Коронер просил всех соблюдать тишину. Сказал что-то насчет «мистера де Уинтера». Мне ничего не было видно. Все заслоняла шляпа женщины передо мной. Теперь встал Максим. Я не могу на него глядеть. Со мной однажды уже так было. Когда это было? Не знаю. Не помню. А, да, когда мы стояли с миссис Дэнверс, тогда, у окна. Сейчас миссис Дэнверс тоже здесь, слушает, что говорит коронер. А перед ним стоит Максим. С пола поднимается жар, наплывает медленными волнами. Дошел до мокрых, скользких рук, коснулся шеи, подбородка, лба…

— Мистер де Уинтер, вы слышали заявление Джеймса Тэбба, который переоснащал яхту миссис де Уинтер? Вам известно что-нибудь о дырах, сделанных в обшивке?

— Абсолютно ничего.

— Вы не представляете, почему они могли там оказаться?

— Конечно, нет.

— Вы в первый раз слышите о них?

— Да.

— Я вижу, вас это потрясло.

— Для меня было достаточным потрясением узнать, что год назад я ошибочно опознал не то тело, а теперь я еще узнаю, что моя покойная жена не просто утонула вместе с яхтой, но что в днище были проделаны дыры с сознательным намерением пустить туда воду и утопить яхту. Почему вас удивляет, что я потрясен?