Меч в рукаве - Роман Глушков

– Сначала проследил бы, куда меня отвезут, потом доложил смотрителю. Смотритель организовал бы команду и накрыл это место; глядишь, кроме меня, еще кого-нибудь из наших освободили бы. Мы, ветераны, обычно так и поступаем… Впрочем, твой мордобой тоже неплохо сработал, – утешила-таки Кимберли уязвленного новобранца. – Надо признать, наставник у тебя отменный. Кто он и кто ваш смотритель? Судя по тому, что ты один и идешь к «конторе»…

– Мой наставник – мастер Мигель. После вчерашнего выжили лишь я да он, но он пропал. Короче, нам пришлось прыгать с моста, и я его потерял. На «точку» он не пришел, и наш смотритель Гавриил тоже…

– Так ваш старший Гавриил? – переспросила Ким и посмотрела на Мефодия с уважением. – Вы из России? – и, получив утвердительный ответ, добавила: – Наш смотритель Фредерик его сильно уважает… или уважал… Не знаю, он тоже не появился на «точке». Я смотрела в баре по телевизору новости, так там сказали, что во вчерашней схватке с землянами уничтожено много высших рефлезианцев, так что, возможно, и наш смотритель погиб, как и вся моя группа… Ладно, думаю, пойду в местную «контору». Только пару кварталов прошла – на тебе! Стой, орут, документы давай, руки к осмотру!.. Я пока с одним сцепилась, пока со вторым – навалились на меня копы и давай дубинками охаживать… Никакого уважения к женщине, а еще Страна Свободы!

Кимберли презрительно сморщила носик. Мефодию это показалось весьма очаровательным, и он невольно улыбнулся, хотя тема их беседы была серьезной.

– Ты сама-то откуда будешь? – спросил Мефодий.

– Шестьдесят первый сектор, Швеция, – ответила Исполнительница, аккуратно разрезая слэйером стальные «браслеты» на запястьях.

– Ты шведка?

– Наполовину. Мать была шведка, а отец англичанин.

– Как попала во все это?

– Про Олимпиаду семьдесят второго года слыхал что-нибудь?

– Так, немного, – пожал плечами Мефодий. – Я даже не знаю, где она и проходила-то. – А я ведь могла на ней все золото по легкой атлетике забрать! – проговорила Ким с гордостью. – Чертовски способная была в спорте. Самое интересное – за что ни возьмусь, все получается: бег, метание, прыжки… Каких могла высот добиться, ты только представь! Дальше – больше: стала через какое-то время на тренировках мировые бить рекорды! Тренеры за головы хватаются: прогресс немыслимый!..

– Спонтанное деблокирование? – поинтересовался Мефодий.

– Оно самое, – кивнула Кимберли, и огонек в ее глазах сразу угас. – Еще при рождении. Только-только обо мне газеты заговорили, как явились трое типов, якобы корреспондентов. Один мне как в глаза глянул, так меня и парализовало. Старший из них покивал головой и говорит: наш человек! Ну, дальше ничего оригинального, все как у всех. Через месяц уже новая работа, новые обязанности…

– Обломилась Олимпиада, надо понимать?

– И не говори, – вздохнула несостоявшаяся гордость Швеции. – Придумали мне спортивную травму, у тренеров в мозгах порылись… Через год уже никто и не помнил о той девочке, что у чемпионок страны по минуте на десяти километрах выигрывала. Грустно… Плакать тогда хотелось горькими слезами, но уже не могла – едва соберусь, как бац! – все само собой проходит.

– Это верно, – согласился Мефодий. – Все отняли, даже это…

– А ты небось математиком был? – поинтересовалась в ответ Кимберли. – Как-то не очень похож на спортсмена. Открыл что-то такое запретное, тебя и приметили?..

– Не совсем. Я художник.

– Вот как? Дай-ка угадаю, чем ты Исполнителей привлек. Рисовал как-то по-особенному, что ли? Или краски надышался и ясновидящим стал? Или работал со скоростью копировального аппарата?

– Не угадала, – усмехнулся Мефодий. – Я умудрился «угадать» лик самого Хозяина.

– Вот это да! А кто-то из агентов или Исполнителей пошел на выставку и…

– Не успел я до выставок дорасти, – покачал головой Мефодий. – Да и не дорос бы, наверное. Так что в отличие от тебя мне, можно сказать, повезло. Я за эти полгода уже где только не бывал…

Резко хлопнула дверь заведения, на заднем дворе которого переводили дух Мефодий и спасенная им Кимберли. Пожилой посудомойщик выволок к мусорным бакам кастрюлю с объедками, настороженно покосился на двух незнакомцев, опорожнил кастрюлю и устало поплелся обратно, то и дело озираясь на Исполнителей через плечо.

– Идем отсюда, – сказала Ким и потянула Мефодия за рукав. – Теперь полгорода на этих рефлезианцах помешаны, того и гляди, опять заметут…

До «конторы» было всего несколько кварталов, потому решили не суетиться, а изобразить неспешно прогуливающуюся парочку. Кимберли аккуратно взяла Мефодия под руку, и оба они, мило улыбаясь, отправились вдоль по вечерней авеню, расцвеченной отблесками реклам.

Мефодий не стал спрашивать Ким о возрасте (хоть он и из глухой Сибири, но все-таки джентльмен), однако в уме прикинул: Олимпиада семьдесят второго – ей было где-то восемнадцать-двадцать; значит, сейчас… Да, вот тебе, уважаемый, еще один пример относительности всего сущего! Хотя по исполнительским меркам Ким могла считаться практически его одногодкой, а внешне тем более не тянула на свой настоящий возраст.

– Чего примолк? – участливо поинтересовалась Ким, вышагивая рядом с Мефодием подчеркнуто-изящной походкой. – Говори, а то как замолчишь, так сразу хмуриться начинаешь. Нет, я, конечно, не против, хмурься сколько угодно, но только не сейчас. Да и не идет тебе это.

– Думаю, – сказал Мефодий. – Что дальше-то будет? Юпитерианцы ведь не с миром пожаловали – это очевидно.

– Не с миром, – согласилась Ким. – Но пока не нашли Усилитель, землян они не тронут. Кто знает, вдруг гибель Человечества автоматически ликвидирует и Усилитель? Юпитерианцы этого боятся, а потому во время поиска Усилителя будут предельно осторожны. Так что сейчас они и вправду нашему землекопу друзья до гроба…

– Интересно все-таки, какой он – этот Усилитель? – Мефодий не спрашивал Кимберли, а скорее рассуждал вслух. – Нам ведь о нем, кроме факта его существования, ничего больше не известно.

– Я почти со дня Просвещения думаю об этом, – ответила Кимберли, – и все больше склоняюсь к мысли, что раз уж он такой таинственный, то, вероятнее всего, небольшой. Наверняка нематериален и заключен в какую-нибудь оболочку. Ну а спрятать его… – И Ким обвела рукой окружающее пространство, намекая не на Нью-Йорк, а на всю планету целиком. – Поэтому не надо признавать поражение раньше времени. Будем надеяться на прозорливость Хозяина и на опыт нового Главы Совета. Гавриил мало чем уступает Джейкобу. Говорят, что он предупреждал Джейкоба о готовящемся нашествии давным-давно… – Действительно, предупреждал, – подтвердил Мефодий, поскольку сам был тому свидетелем.

– Значит, будем отныне подчиняться Гавриилу. Будем работать на оккупированной территории, сменим тактику. Возможно, поступимся некоторыми принципами – без этого теперь никак, поведем другую политику, где-то пойдем на компромисс с теми, с кем раньше ни за что бы не пошли…

– Ты мыслишь как стратег, – заметил Мефодий.

– Я мыслю как проверенный Исполнитель, – отмахнулась Ким. – Ты мыслишь как новобранец, но это нормально… Гавриил же теперь мыслит как Глава Совета, и у него наверняка скоро будет новый план действий. – Завидев идущий навстречу полицейский патруль, она мгновенно переменила тему и затараторила: – Да, милый, знаю, ты недолюбливаешь мою маму, но потерпи – она уедет через пару дней. Старушка сидит у себя в Висконсине безвылазно который год, нужно же ей когда-то и в люди выбираться? Ну поставь себя на ее место – к кому ей еще приехать?..

Копы покосились на них, но прошли мимо – для иноземных шпионов парочка вела себя слишком по-земному.

«Контора» «Heavens Gate» на Вудсайде чем-то напоминала староболотинскую, только скрывалась не под личиной юридической фирмы, а под видом портового представительства, которых по побережью нью-йоркской гавани было больше сотни. Неподалеку от «конторы» возвышался небольшой костел с готическими башенками, а при нем разместился такой же небольшой скверик.

По правилам разведки Мефодий и Кимберли решили сначала понаблюдать за нужным объектом издали, для чего им пришлось задержаться в скверике и присесть на лавочку. Мефодий взял на себя смелость приобнять подругу по несчастью, чему она нисколько не противилась, даже наоборот – подсела к Мефодию поближе.

Было уже довольно темно, в скверике у костела царил полумрак, а неброское здание «конторы» было прекрасно освещено уличными фонарями – условия для наблюдения просто идеальные. Несмотря на поздний час, окна в «конторе» светились, но были задернуты жалюзи, что не позволяло разглядеть творившееся за ними.

– Ваше мнение, коллега? – иронично полюбопытствовала Ким у сканирующего взглядом округу Мефодия.

– Не знаю, – ответил тот. – Как-то все…

– Беспечно?