Невеста принца - Линда Миллер

Даже когда она встала рядом с Рафаэлем и ощутила его рядом, такого сильного и уверенного в себе, Анни больше всего на свете не хотела, чтобы это был сон. Если, проснувшись, она опять окажется одна в своей комнате, ей этого не вынести.

Анни вслушивалась в каждое слово, которое произносил священник, украдкой поглядывая на Рафаэля. Священник обратился к собравшимся, спрашивая, нет ли у кого-нибудь возражений против того, чтобы эти двое людей объединились в священном союзе, и Анни затаила дыхание.

Хотя на скамейках тотчас началось шушуканье, достаточно было Рафаэлю обернуться и бросить на прихожан предупреждающий взгляд, чтобы никто ничего не сказал.

Анни ответила, когда наступил ее черед, и постаралась думать только о свадебной церемонии.

Наконец священник объявил Рафаэля и Анни мужем и женой и сказал:

— Поцелуйтесь.

Рафаэль наклонился к ее губам и прошептал:

— Моя принцесса Анни.

Потом он поцеловал ее, но так сдержанно и целомудренно, что Анни широко открыла глаза и в изумлении уставилась на него.

Он рассмеялся и, взяв ее руки в свои, сказал вполголоса:

— Не беспокойся, любовь моя. Впереди у нас брачная ночь.

Отчаяние охватило душу Анни, словно ангел смерти задел ее своим крылом. Рафаэль говорил так, как будто впереди у них нет ничего, кроме этой ночи.

Это было нестерпимо для Анни. Ей всегда было тяжело думать о расставании с Рафаэлем, но теперь, когда он стал ее мужем… Она не могла представить себя отдельно от Рафаэля, и на мгновение ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

После торжественной церемонии венчания был устроен импровизированный прием в замке. Рафаэль казался оживленным, даже жизнерадостным, пил кубок за кубком и пел веселые песни с друзьями и солдатами. Казалось, его не тревожило, что среди них были его враги.

Анни, со своей стороны, мечтала поскорее остаться наедине с молодым мужем. Она не хотела терять ни одного мгновения.

Все пели и пили. Анни улыбалась и принимала поздравления от людей, которые наверняка злословили на ее счет в темных уголках зала. Когда цыгане заиграли на скрипках, она пошла танцевать с Рафаэлем и танцевала без устали в своем великолепном платье.

Было уже далеко за полночь, когда Рафаэль наконец подал Анни руку и повел ее к каменной лестнице. Под шумные приветствия он подхватил ее на руки и понес на второй этаж. Анни покраснела. Она не всегда заботилась о соблюдении приличий, как того требовали монахини в монастыре святой Аспазии, но на виду у всех отправляться в брачную постель было все-таки неловко.

Рафаэль, однако, не пошел ни в свои, ни в ее покои. Вместо этого он размашистым шагом миновал коридор, и Анни с удивлением заметила, что он ни капельки не пьян. Пение, тосты и шумное веселье были данью обычаю.

— Куда ты меня несешь? — спросила она, считая такой вопрос вполне обоснованным.

Рафаэль улыбнулся.

— Подальше отсюда, — ответил он, опуская ее на ноги и шутливо хмурясь. — Ты, я чувствую, уже ешь за двоих.

Анни засмеялась.

— Грубиян! Джентльмен не должен замечать вес дамы.

Он взял ее за руку и пошел вперед, ведя ее за собой.

— Я воздержусь, — произнес он, — от очевидного ответа на это замечание.

Вскоре они вышли к одной из множества боковых лестниц замка и спустились вниз. Они попали в сад, и Анни с удовольствием почувствовала мягкое прикосновение капелек дождя к коже. После жары в переполненном зале и беспрерывных танцев, ощущение было на редкость приятным.

За садом их ждала двуколка, запряженная одной лошадью. Конюх прикоснулся к полям шляпы в знак почтения.

Рафаэль подсадил Анни и сам сел рядом с ней. Потом взял вожжи.

— Запомни, — сказал он, положив монету в крепкую руку, — ты нас не видел.

Конюх засмеялся и вновь прикоснулся к шляпе.

Карета тронулась и покатила через фруктовые сады. Впереди Анни различала очертания леса, иногда она видела блестящую гладь озера. Нетрудно было догадаться, что Рафаэль везет ее в скромный домик, где он преподал ей первый урок наслаждения.

Она положила голову ему на плечо.

В домике все было приготовлено заранее: горели лампы, простыни сияли свежестью, одеяла были откинуты, в камине пылал огонь.

Рафаэль перенес Анни через порог, как требовал обычай, и ее сердце переполнилось радостью, когда она оглядела их уединенное убежище.

— Я хотела бы остаться здесь навсегда, — вырвалось у нее.

Рафаэль, стоявший сзади, поцеловал ее обнаженное, влажное после поездки в тумане плечо.

— Навсегда — это слишком долго.

Анни вздрогнула и повернулась к нему.

— Почему ты женился на мне?

Он нагнулся и прикоснулся к ее губам.

— Не спрашивайте, принцесса. Я люблю вас, и, если эта ночь — все, что дарит нам судьба, постарайся сделать ее такой прекрасной, чтобы сохранить о ней самые нежные воспоминания.

Анни не могла говорить, ее глаза были полны слез, а сердце разрывалось от горько-сладостных чувств, которые она никогда не испытывала прежде, и которым не было названия. Она затрепетала, когда Рафаэль повернул ее к себе спиной и начал расстегивать маленькие пуговки на платье.

Справившись с задачей, он потянул тонкую ткань вниз сначала с плеч, потом с талии и бедер. Великолепное платье легло у ее ног блестящим облаком, и Анни, прежде чем переступить через него, повернулась лицом к Рафаэлю.

Она стояла в отблесках пламени, и Рафаэль пожирал ее глазами. Анни поднялась на цыпочки, поцеловала его легчайшим из поцелуев.

Он застонал, когда Анни храбро сняла с него фрак и галстук, отстегнула и отбросила прочь тугой воротничок. Когда она распахнула его рубашку, он сжал ей руки и притянул ее к своей груди.

— Анни… — хрипло проговорил он.

Она тряхнула головой.

— Не надо, Рафаэль. Не говори ничего ни о завтрашнем дне, ни о следующей неделе, ни о следующем годе.

Рафаэль прижал ее руку ко рту и поцеловал в ладонь, зажигая огонь в ее крови. Он молча прокладывал губами путь от запястья с нежной кожей до атласного углубления в локте, и Анни трепетала всем телом.

Почти неслышно она проговорила его имя.

Но он отверг быстрое соединение, о котором она умоляла его, и продолжал находить и целовать самые чувствительные и нежные местечки на ее теле. Когда он наконец положил ее на кровать, то принялся целовать ямочки под коленями, сводя ее с ума.

Рафаэль снимал с Анни последние одежды, но делал это так долго, что, когда Анни осталась без ничего, она дрожала, как в лихорадке.

Принц торопливо сорвал с себя одежды и в танцующих бликах пламени показался Анни похожим на торжествующего удачу дикаря, возвращающегося с охоты. Анни потянулась к нему, и он упал на нее, уткнувшись лицом ей в шею, как бы впитывая ее запах и запоминая нежность тела. Мгновением позже он, издав хриплый первобытный крик, скользнул ниже и приник к ее соску.