Выбор - Анна Белинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Н вот брат вновь пишет…
Я считал, что он завязал с этим подростковым занятием. Вспомнив листок с четверостишием, понимаю, что пишет он для нее. Для МОЕЙ ведьмы. А значит, для него все серьезно.
А для неё?
Бросаю долбанный блокнот на стол и чувствую, что раздражение и злоба душат. Мне становится невыносимо дышать в этой комнате.
Слышу голоса из холла: брата и водителя. Хмурюсь. Сергею приплачивают за услуги личного помощника Данилы?
В комнату врывается тусклый свет из коридора. Вижу, как рука брата шарит по низко установленному выключателю.
Яркое освещение по периметру потолка неприятно бьет в глаза и мне приходится сощуриться.
Данила видит меня и замирает в дверях, а позади неуверенно топчется Сергей, не решаясь вклиниться в наш зрительный диалог.
— Спасибо, Серег. На сегодня мне помощь больше не нужна, — членораздельно проговаривает Данила.
Водитель понимающе кивает и, пожелав нам обоим доброй ночи, торопливо сбегает.
— Неожиданно, — усмехается Данила.
Согласен. Для меня тоже.
Наблюдаю за тем, как брат въезжает в комнату и начинает неспешно расстёгивать темный приталенный пиджак. Он и правда принарядился: брючный костюм, белая рубашка, волосок к волоску, дорогие часы. Глянцевый франт.
— Какие у вас отношения? – выплевываю я.
Вести задушевные беседы перед сном — не про меня. Я говорю всегда предельно кратко, без увиливаний и лишних прелюдий.
Данила насмешливо изгибает бровь и ухмыляется:
— И тебе добрый вечер! Пооо-можешь? – кивает на кровать.
Наши взгляды сталкиваются. Он что, меня просит? Это обескураживает и заставляет нервничать. И, возможно, раньше бы я принял этот посыл за провокацию, но не сегодня, когда брат смотрит так же, как я. Искренне.
Подхожу ближе. Черт. Даже в самые паскудные для брата времена, я не делал этого, и я не знаю, как сделать это правильно. Я теряюсь.
Данила смотрит на меня испытывающе. Словно ждет, решусь или нет. Оценивает, насколько сгнила моя сущность.
Мазнув по молчаливой физиономии, подхватываю брата на руки. Я его младше, но выше и крупнее: профессиональный спорт сделал мое тело крепким и выносливым, поэтому мне не составляет особого труда перенести Данилу на кровать. Он обвивает одной рукой мою шею, а второй придерживает себе ноги.
Сглатываю образовавшийся тягучий ком в горле. От этого прикосновения меня пробирает. Достает до самых костей. Я его чувствую: в своих руках. Его запах и жар родственного тела. И он не чужой. Ощущаю его беспомощность. Ощущаю напряженные плечи.
Опускаю Данилу на кровать и тут же отхожу. Не хочу находиться в его биополе. Не собираюсь. Я должен его ненавидеть. Должен. А не чувствовать … жалость и боль?
Данила подворачивает длинные рукава сорочки и расстёгивает пару верхних пуговиц.
— Так на чем мы остановились? – поднимает на меня взгляд. В нем смятение. И в моем, наверное, тоже.
На чем остановились? Я, блть, уже забыл.
После тактильного общения с братом мой воинственный настрой свалил на хрен, оставив после себя выжженое разрозненное поле чужеродных мыслей.
— Что у вас с Сашей? – говорю не так, как собирался. Будто лезу на запретную территорию. — Ты с ней был?
— Интересно, — брат задумывается и прищурено смотрит на меня. – А тебе какое дело?
Действительно. Какое мне дело?
Данила пытливо старается прочитать мои эмоции, но я успеваю поставить защиту — надеваю мудачью маску.
Несколько долгих секунд смотрит друг другу в глаза, пока на лице брата не расцветает улыбка, свойство которой я распознать не могу.
— Скажем так: Саша мне дорога, — медленно проговаривает брат, — очень. А вот твой интерес мне не понятен.
Дорога. Что, блть, это значит? Крепко стискиваю столешницу пальцами и чувствую, как волна гнева, отступившая на время, поднимается с новой разрушительной силой.
— Ты ревнуешь? – щурится брат и расплывается в еще более открытой ухмылке так, словно только что узнал обо мне то, чего не знаю даже я сам. — Да ты точно ревнуешь, чувак!
Он совсем спятил?
Я РЕВНУЮ?
Награждаю брата взглядом «пошел на хер». Что за тупые выводы?
Ничего не сказав, вылетаю из комнаты брата, со всей дури шарахая дверью.
Рвано выдыхаю, стараясь обуздать свою ярость.
О какой ревности он говорит?
Внутри меня всё, что угодно: злость, гнев, раздражение, обида, бешенство, но точно не ревность. НЕ РЕВНОСТЬ!