Доминум - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он никогда не переставал любить тебя, что бы там раньше ни думал, – заверила меня мать. – Твоему отцу категорически не нравилась мысль заводить ребенка. Но мне хотелось семью. Он боялся, боялся быть ответственным за кого-либо в такой реальности. Помню, как уговаривала его. Cказала, что с тобой никогда не произойдет ничего плохого. Что у тебя будет чудесная жизнь, полная ярких достижений, без всякого горя.
От ее слов я опустил плечи.
– Да. То определенно была бы прекрасная жизнь.
Но мама не останавливалась, словно эти давние клятвы обжигали ее изнутри:
– Для тебя все должно было быть хорошо! Ни войн, ни боли. Я верила, что ты получишь жизнь без страха за себя и близких. Что для тебя мир будет светлее, чем для нас. Ты мог бы стать кем угодно и делать что захочешь…
В ее душе творилось нечто поразительное. Казалось, что-то отделялось от нее, усиленно пытаясь выбраться наружу. Ветер срывал листву с дерева, возносил ее до небес. Она указывала мне на что-то, и я двинулся следом.
– Я обещала, что твоя жизнь никогда не будет в опасности, – с горечью говорила она. – И ты не станешь искать реальных монстров в лицах людей.
«А если нет? – раздался настойчивый голос отца, который говорил это много лет назад. – Приносить в этот мир еще одну душу, чтобы и ее забрал Обливион?»
Земля под ногами дрожала. Мама не могла вынести давления. Тогда же я увидел на колосьях следы сажи. Дальше ее становилось все больше, растения местами выгорели. Мысли мамы заметались, стали спотыкаться, натыкаясь на непреодолимые тупики. Что-то треснуло, и из разрыва ринулись давно угасшие воспоминания.
По ее щекам покатились слезы. Она смотрела на меня, но не видела. Полный отчаяния взгляд был устремлен в далекое прошлое.
– Мам?..
– Ты… ты не должен был страдать, сражаться за каждый новый день… я думала, ты останешься в безопасности, в неведении и никогда не… Это казалось просто невозможным! Как такое могло произойти? У тебя должна была быть тихая, спокойная жизнь…
В голове точно ударил колокол. На секунду все звуки стихли, а затем вернулись с трехкратной громкостью.
– Ты… ты знала? – потрясенно спросил я.
Протекторы удивленно навострились.
– Но на ней же морок! – воскликнула Фри. – Как она может о чем-то знать?
– Есть способы обмануть систему, – тихо ответил Стефан.
Меня пробирало, словно весь мир рушился на глазах.
– Мам, где ты встретила отца?
Она крепко и до боли обхватила меня за запястья. Ее плачь усиливался, плечи дрожали.
– Та работа надломила нас всех, правда? Даже тебя. Она всех у меня забрала. – Мама подавленно уставилась на мою форму и ужаснулась. – Это все моя вина. Это нельзя искупить. То, кем ты стал… Вся твоя жизнь… Я так верила в свои слова, так хотела верить! Если бы я с самого начала знала, что все обернется так… – Она осеклась и зарыдала. – Прости… умоляю, прости меня…
Она не переставала просить прощения. Я стоял как громом пораженный, не в силах выдавить ни слова.
Стефан создал манипуляционный круг и напустил на маму сон. Рыдания оборвались, и я уложил ее на диван.
– Как такое возможно… – еле слышно выдавил я, все еще с неверием глядя на мать.
Фри взволнованно подалась вперед.
– Макс, в канцелярии было не два Луцема. Три! Стертый документ!
– Стертый? – непонимающе переспросил я, словно впервые об этом слышал.
– Она тоже была адъютом!
– Нет! Быть такого не может!
– Но она знает об Эквилибрисе, – заявила Сара. – И ее реакция это доказывает.
– Да уж, она не стала бы просто так просить прощения за твое рождение. – Стефан поднялся. – А уж зная, как протекторы подыхают, извиниться есть за что.
– Она никогда не была в нашем мире! У нее в душе даже нет воспоминаний об Эквилибрисе!
– А может, они просто выжжены? Или изменены? – предположила Фри. – Такое реально вообще?
Стефан стал внимательно изучать метки на своей левой руке.
– Тут явно все переписали, но на это нужна большая подготовка. Твоя мать только что начала вспоминать, отбрасывая внушенные воспоминания. Но это очень тонкая манипуляция, к тому же не сильно легальная. Перешивать чье-то прошлое – значит управлять кем-то с помощью своей же души. Этот тип манипуляций называется Доминум, и у него много вариаций – от простой подмены воспоминаний до полного управления живым существом. Да и установка морока на приземленного тоже относится к данному типу. Но все виды объединены одной истиной – ты на время или навсегда становишься хозяином, Доминумом чьей-то души.
– Но кто мог совершить такое с ней? – поразился я.
– С ней? – спросила Сара, сложив руки за спиной. – Думаю, не она одна могла попасть под удар. Возможно, что и ты не помнишь все правильно. Возможно, обрывки памяти, оставшиеся у тебя после потери воспоминаний, тоже обманчивы.
– Что? Нет! Это безумие!
– Тогда как вышло, что ты никогда не замечал за отцом странностей? – безжалостно надавила она. – Твоя мать наверняка была адъютом, но ее заставили забыть обо всем и стерли из базы данных. Твой отец проработал в Соларуме дольше, но теперь мертв – возможно, тоже не просто так. И ты, протектор, которого мы не смогли отследить, который пришел к нам сам по себе – по чистой удаче и отец которого наверняка был связан с осколками Антареса… Что ты вообще о себе знаешь? Кто ты такой, Максимус?
В ушах вновь зажужжало. Шум давил, отвлекал, пронизывал насквозь. Сердце загрохотало в горле.
– Я… я не…
Ноги подкосились, мне стало дурно. Жар побежал по телу. Он кричал, рвался наружу изо всех сил. Протекторы взволнованно заговорили, окликали меня, но я ничего не воспринимал и не видел. Мне не хватило сил для сопротивления. Внутри произошел взрыв, и меня отбросило назад – в глубину собственного сознания.
Глава XXVII
Горелая плоть
Из воздуха медленно материализовался Габиум, мягкой и бесшумной поступью направляясь к Альдебарану.
– Пока что допросы не дали значимых результатов, – вздохнул он, без всякого интереса оглядывая синий лес с балкона. – Похоже, нам в какой-то степени повезло: ради похорон эти приземленные собрались здесь почти в полном составе.
– И все-таки мы должны получить ответы, – решительно заявил Альдебаран, строго обернувшись к нему. – Я молюсь Вселенной, чтобы нам хватило времени.
Как он и ожидал, протекторы сотрудничать не хотели. Глупо было бы
