Фантастика-1968 - Алексей Адмиральский

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

А тому, кого величали Властелином Солнца, с каждым днем становилось все хуже. Координация движений у него все больше разлаживалась. И теперь, когда он шел, правая рука его беспрерывно крутилась, напоминая вращение пропеллера. И чем быстрее кибер шел, тем «пропеллер» быстрее вращался.

В его речи появился так называемый «эффект испорченной пластинки», и он мог без конца повторять одно и то же слово.

Он все чаще хандрил, и беспричинная злость перемежалась только вспышками ярости.

Сочетание собственных технических дефектов с моральными, перешедшими к копии от оригинала, давало себя знать.

— Вот что, приближенный, — мрачно сказал однажды кибер во время очередного приступа меланхолии. — Мне все надоело! Зачем ты втравил меня в эту историю?

— Простите, я не понимаю, о чем вы говорите, Ваше Равенство? — осторожно ответил Урарий.

— Прекрасно понимаешь. Зачем ты научил меня свергать правительство? У, интриган! Я не хочу быть оригиналом! Я опять только ко… пять толькоко… пять толькоко. — Кибер нетерпеливо стукнул себя в грудь. — Я опять только копией хочу быть.

— Но господин Попечитель…

— Я тебе не Попечитель. Я — копия! Копия — и все! Где мой С оригинал? Это из-за тебя он исчез! Верни мне его сейчас же!

— Это невозможно! Как я его могу вернуть?

— Не мое дело. Любишь кататься, люби и саночки возить!

— Ваше Равенство, ну зачем вам какой-то оригинал? Вы же самый настоящий Дино Динами, Властелин Солнца. Великий Попечитель, — ласково пытался уговорить кибера приближенный, — вы же Мудрейший из Мудрых, Величайший из Великих, Равный среди Равных.

— Нет, я не Равный! — упорствовал кибер. — Я не Дино, я не Динами! Я вообще не человек!

— Но этого же никто не знает!

— Так будут знать! Пусть знают! Я хочу, чтоб знали! — И, вращая правой рукой, он бросился к дверям кабинета и распахнул их. Эй, приближенные! — заорал он. Все ко мне!

— Приближенные, к Попечителю! Приближенные, к Попечителю! — разнеслось по коридорам, и со всех сторон «хижины» устремились к кабинету приближенные.

И странное дело: у каждого приближенного, словно пропеллер, вращалась правая рука, и поэтому казалось, что приближенные не сбегаются, а слетаются к своему владыке.

Вот увешанный аксельбантами офицер выскочил из комнаты и тоже побежал. Но бежавшие рядом смотрели на него с таким удивлением и недовольством, будто он допустил какую-то бестактность.

Да и сам офицер чувствовал, что ведет себя как-то не так, как нужно. В чем дело? Ах, боже мой, он почему-то не знал, что теперь принято вращать. Ну конечно. И офицер тоже начал вращать, и, слившись со всеми, свой среди своих, полетел на зов любимого Попечителя.

— Слушайте все! — закричал кибер, когда кабинет наполнился приближенными. — Слушайте все и сообщите всем: я вообще не че… обще не че… — И кибер с яростью стукнул себя в грудь. — Я вообще не человек! Вами правит не человек. Не человек!

Даже привыкшие ко всему приближенные растерянно молчали.

— Не человек! — кричал кибер, и крик его гулко разносился по всей резиденции.

На обнесенном высоким забором плацу в этот день, как обычно, происходили учения роботов. Глядя на них, можно было подумать, что это манекены, которые сбежали с витрин и собрались здесь для своих манекенных дел.

А впрочем, нет. Любой стереотипный манекен выгодно отличался бы от робота своей индивидуальностью…

А роботов делали одинаковыми не только одинаковые синие спецовки, одинаково размеренные движения и одинаково обессмысленные лица. Было что-то еще, что заставляло роботов становиться неотличимо похожими друг на друга. Может быть, отсутствие чувств.

А скорее всего — отсутствие воспоминаний. Видимо, человеку все время нужно чувствовать и помнить, что он человек! Человек! Даже если ему стараются внушить, что он сверхчеловек или просто пыль на ветру, — он все равно должен быть человеком.

Сегодня роботы приобщались к труду. Делалось это так: в противоположных углах плаца стояли две бочки. Каждый робот, сначала набрав ведро воды из одной бочки, бережно переносил воду во вторую, а затем, зачерпнув из второй бочки, переливал воду обратно в первую. Таким образом, работа не прекращалась, и круг роботов неторопливо и беспрерывно вращался по часовой стрелке.

— Робот 17 дробь 15, в процедурную! — раздался голос по радио. — Повторяю: робот 17 дробь 15, в процедурную!

И, подчиняясь приказу, из круга вышел ничем не отличающийся от прочих робот и, не выпуская ведра, тупо глядя перед собой, размеренным шагом направился к зданию.

— Робот 17 дробь 15, - бесцветным голосом доложил он, входя в процедурную и закрывая за собой дверь.

— Здравствуйте, господин Попечитель, — торопливо подбежал к вошедшему Котангенс.

И только теперь Дино Динами разрешил себе стать похожим на человека.

— Зачем ты меня вызвал? — недовольно спросил он. — Конспирации не соблюдаешь!

— Ваше Равенство, потрясающая новость! Кибер сам признался, что он не человек.

— Не может быть! Сам?.

— Да, да, признался. При всех. В газетах даже написано.

— Ну, теперь все! Теперь Урарию не выкрутиться!

Давным-давно, еще в первые годы своего попечительства, Дино создал Комитет по углублению и толкованию своих высказываний.

Работа членов Комитета напоминала состязание опытных искателей жемчуга: кто глубже нырнет и вытащит больше перлов.

Нужно отметить, члены Комитета настолько овладели искусством толкования и углубления, что даже в таких кратких высказываниях Дино, как «м-да…» или «ну, ну…», легко находили стройную философскую концепцию, а простейшие междометия Попечителя — О! У-у! А! — ухитрялись разбить на две-три цитаты.

И теперь Урарий в срочном порядке созвал этот уникальный Комитет.

— Нам следует безотлагательно уяснить, какой именно глубокий смысл вложил Властелин Солнца в свою исчерпывающую формулировку «Я не человек», — сказал Урарий. — Кто сегодня дежурный философ?

— Я, господин Приближенный, — с достоинством произнес убеленный сединами философ. — По-моему, все ясно. И гениальное высказывание Попечителя можно было предвидеть. Еще древние мудрецы утверждали: «Все течет, все изменяется». Это истина. А человек, как был много тысяч лет назад человеком, так им и останется, что явно противоречит вышеу… читвишеу… читвишеу… («эффект испорченной пластинки» тоже вошел в моду) противоречит вышеуказанному мной постулату. Вот и все!

— Как все? Попрошу вас, философ, выражаться поясней. Вы не Дино Динами и должны свои мысли выражать ясно и понятно.