Беспощадная страсть - Дмитрий Щербаков

— Забоишься!.. — пообещал Газават многозначительно.

— Дурак ты, Колюня. Видала я таких, как ты, сотни вас видала… И через все, что ты можешь для меня придумать, я уже проходила. Так что нечем тебе меня удивить. Повторяю еще раз, и запомни, выблядок: Алая Роза не боится НИЧЕГО!!!

— Так-таки ничего? — Газават скалился.

— То, чего я боюсь, тебе неподвластно.

— А как насчет этого?

Газават вдруг подошел к стене и нажал какую-то кнопку. Удар тока буквально выбросил Милку из кресла. Боль была страшной, но девушка только закусила губу, даже не застонав.

— Как тебе? — спросил Газават, щерясь. — Обычно я клиентов к этому креслу пристегиваю. Видишь, там ремешки на ножках и подлокотниках? И клиент уже не может столь резко вскочить оттуда, как это сделала ты, милая Гюрза. Он вынужден сидеть и ждать, пока я его отстегну. И не просто сидеть…

На Милу вдруг накатила волна какой-то запредельной гордой удали. Захотелось утереть нос этому самовлюбленному, самоуверенному подонку, показать ему, чего стоит он и чего стоят настоящие люди. Девушка решительно уселась в кресло.

— Давай сыграем в игру? — с инфернальной улыбкой предложила она. — Называется, кто кого перетянет. Нажимай свою кнопку. А пристегивать меня не надо. И мы посмотрим, кто здесь дерьмо!

— Ты серьезно? — недоверчиво скривился Николай.

— Серьезно, Газаватик! Ты ведь сегодня намерен у меня выпытать, где Север, как его найти? Вот и посмотрим, что у тебя получится!

— Ну ладно, если ты так хочешь! — скорчил рожу Газават.

Он нажал на кнопку и не отпускал ее минут пять или семь. Тело Милы сотрясалось под ударами тока, губы побелели, волосы и платье вымокли от холодного болезненного пота. Но девушка не сделала ни одной попытки встать с кресла, только судорожно цеплялась за подлокотники, чтобы не слететь с «электрического стула» против собственной воли.

— Ну ладно, хватит! — заявил наконец Газават, убирая палец с кнопки. Обессиленная Мила обвисла в кресле.

— Так кто здесь дерьмо — я или ты? — пробормотала она, едва шевеля спекшимися губами.

— Дерьмо-то все-таки ты, — хмыкнул Газават. — Потому что ты думаешь, будто я хочу от тебя узнать, где твой Север. И даже готова проявить чудеса мужества, чтобы не выдать его. Вот и выходит, что ты полная дура! — Газават деланно рассмеялся.

— Почему это? — насторожилась Мила.

— Да потому что я и так знаю, где Север!

— Ты врешь, мразь! — выкрикнула девушка.

— Назвать адрес? — издевательским голосом предложил Газават.

— Назови!

Николай назвал адрес беловской квартиры и добавил благодушно:

— Мои пацаны обложили твоего благоверного со всех сторон и сейчас убивают его. Наверно, уже убили, — он взглянул на часы.

— Сволочь! — в голос застонала девушка. Она вскочила с кресла и бросилась на Газавата. Но Мила слишком ослабла во время пытки и еще не пришла в себя. Николай легко поймал ее за кисти рук, слегка выкрутил их, лишив девушку возможности сопротивляться.

— Гад! Морда! Петух топтаный! — рычала Мила ему в лицо. — Я прикончу тебя, мразь, прикончу, пидор гнойный, чмошник, прикончу!

— Ох, сколько страсти! — рассмеялся Газават. — Какая отличная у меня будет любовница! Огонь! И не только огонь, а еще и умная! Никогда не думал, что захочу умную бабу больше обычной! Оказывается, ум даже добавляет вам пикантности! С каким удовольствием я тебя трахну!

Неожиданно Мила рассмеялась. Газават продолжал держать ее руки, но никаких усилий вырваться она больше не предпринимала. Только смотрела в глаза Николаю с убийственной гадливостью.

— Ты что? — удивился он, отпуская ее кисти.

— Не будет этого, — сказала Мила почти равнодушно.

— Чего?

— Не трахнешь ты меня. Этого не будет никогда.

— Будет, будет! — заверил ее Газават, веселясь. — Ты, говорят, любишь быть изнасилованной? Вот я и стану тебя насиловать ежедневно. Ты останешься довольной, уверяю тебя!

— Этого не будет никогда, — повторила Мила. — Я могла вслепую трахаться с животными вроде тебя — двумя-тремя одновременно, — но они оставались для меня всего лишь секс-роботами, излучающими определенные психологические импульсы, необходимые моему организму… точнее, моей болезни. Я использовала тех парней! Не они меня, а я их! Но лечь против собственной воли с таким вот смердящим скотом, у которого душа давно сдохла и воняет, — никогда. Не будет этого.

— Будет! — яростно заорал Газават. Слова Милы пробрали его наконец до печенок. — Будет, и прямо сейчас!

Он сгреб в охапку еще не вполне оправившуюся от электрошока девушку и потащил ее к лежанке у дальней стены зала.

Глава 27

Север сидел на корточках, привалившись спиной к стене напротив входной двери квартиры. Он понимал, что загнан в ловушку и скорее всего погибнет.

Но не это приводило его в отчаяние. Север знал: в любом случае он дорого продаст свою жизнь и умирать ему будет не обидно. Другое заставляло Белова кусать губы в бессильной унылой ярости: мысль о Миле. О том, что он сам отправил жену в лапы Газавата, и теперь ее ждет в лучшем случае прежняя судьба: судьба проститутки-извращенки. А в худшем… в худшем — страшная, поганая смерть от разрушающих мозг приступов нимфомании. Ибо вполне возможно, что такое самовлюбленное животное, как Газават, не захочет делить восхитительную Алую Розу с другими пацанами. Не захочет быть одним из нескольких в «хоре». А захочет солировать. И только солировать. А это для Милы — мучительная гибель, еще более мучительная от того, что позорная, гнусная…

«Нет, я должен ее спасти! — встрепенулся Север. — Я не имею права умереть! Но стоп… Даже если я отсюда выберусь… Вдруг Газават все же успеет изнасиловать Милку?! Что тогда?! Ведь все мои усилия по ее излечению пойдут насмарку!.. Да и сама мысль о новом надругательстве над моей женой мне теперь невыносима! Что сделаю я при таком раскладе? Выполню свою угрозу Милке?! Нет… не знаю… нет… Но лучше бы этого не произошло!»

Однако как выбраться из ловушки? Север внимательно осмотрелся, словно видел свою квартиру впервые. Ни единой лазейки… Здесь можно успешно обороняться от штурмующих, поскольку сюда трудно войти, но зато отсюда так же трудно и выйти… Да что там трудно — невозможно!

И в этот момент висящую плотной пеленой оглушительную тишину квартиры разорвал грохот всех разом выбитых оконных стекол. Из гостиной, из спальни, из кухни донеслись резкие хлопки взрывов. Квартиру мгновенно заволокло слепящим ядовитым туманом…

Север вскочил. Газы! Они применили газы! Вряд ли боевые, кишка тонка у газаватовцев применять боевые газы в жилом доме. Скорее всего газы полицейские. Но это тоже полный атас! Быстрее в комнату, пока можешь соображать!

Влетев в гостиную, Север выхватил из шкафа второй револьвер, Милкин, точно такой же, как его собственный. Этот револьвер он тоже получил в наследство от убитого им Корвета. Отличные стволы, оба стреляют почти неслышно без всяких глушителей…

Север торопливо зарядил Милкин револьвер. И это было последнее, что Белов успел сделать перед тем, как свалиться в угол между стеной и шкафом…

— …Наверно, он уже спекся, бригадир, — сказал Попугай Ватину.

— Подождем еще чуть-чуть, — отозвался тот. — Север Белов — крепкий орешек. Я не хочу терять ребят.

Спустя несколько секунд Ватин распорядился по рации:

— Газар! Бери десять человек и Саню Крючка! Не забудьте респираторы! Пусть Саня вскроет дверь. Найдете внутри парня — убейте его! И чтоб без самодеятельности мне! Живым его не брать, ты понял?!

— Понял, бригадир! — ответил Газар.

— Выполняй! Отбой!

Газар сделал знак рукой двум группам камуфляжников по пять человек каждая. Парни натянули респираторы.

— Крючок! — окликнул Газар вора. — Твоя работа начинается. Пошли. Противогаз надень!

— Ему не обязательно! — пошутил кто-то. — У него и так рожа кирпича просит!

Бандиты заржали. Саня обиженно зыркнул в их сторону.

— Как же я буду работать в противогазе? — возразил он Газару.

— Ничего, справишься! — успокоил его тот. — А вот без противогаза не справишься точно. Даже несмотря на свою рожу! — поддел Газар домушника.

Крючок оскорбленно шмыгнул носом, но респиратор надел.

С замками вор возился долго — они на двери квартиры Беловых оказались весьма хитрыми, недаром их ставил сам Романов.

— Не оклемается клиент? — встревоженно спросил кто-то из бойцов.

— Не оклемается, — успокоил парня Газар. — Этот газ вырубает человека часов на десять. Штатники его раньше применяли против негров, потом запретили… У них там права человека, как и у нас теперь! — бандит хохотнул.

— Именно права человека! — поддержал вожака какой-то камуфляжник. — Люди наконец получили все права! — произнес он, сделав особое ударение на слове «люди».