Пепельное небо - Джулиана Бэгготт

Солдат начинает кружиться и падает на землю.

Брэдвел поднимается на ноги и быстрым движением — бешено мелькают размытые крылья птиц — разрезает холема напополам мясницким крюком. Прессии приходит в голову, что сейчас он очень красив — раненые плечи, будто его кто-то жестоко посвятил в рыцари, волевой подбородок, сверкающие глаза.

Эль Капитан подъезжает к Брэдвелу, разблокировал двери, но Прессия уже успевает вылезти через окно. Она хватает Брэдвела и помогает ему добраться до машины. Открыв дверь, они оба залезают внутрь. Прессия захлопывает дверь и затем смотрит на Брэдвела. Ее рука касается пореза на его нижней губе.

— Обещай мне, что не умрешь, — просит она.

Эль Капитан нажимает на педаль, и двигатель начинает урчать.

— Я обещаю, что постараюсь не умереть, — отвечает Брэдвел.

Прессия оглядывается — еще несколько холемов окружили солдата. Один поднял и распустил спину, как кобра. Солдат исчезает, поглощенный землей.

Брэдвел проводит рукой по волосам Прессии. Она обвивает рукой его шею и, закрыв глаза, слушает стук его сердца. Она представляет, что так будет всегда, а все остальное исчезнет.

Вскоре Брэдвел произносит:

— Мы приехали.

Прессия поднимает голову — они поворачивают за угол и видят грядки, а затем выезжают на дорогу, которая ведет к крыльцу желтого домика. На мгновение Прессия воображает, что едет к себе домой.

Но когда они приближаются, Прессия замечает небольшую рябь в одном из окон, выглядящую как сигнал — ручное полотенце с красной полосой посередине. Она лезет в карман и достает карточку, которую дала ей жена Ингершипа на кухне. Что это значит? «Ты должна помочь спасти меня». Разве не это сказала женщина?

ПАРТРИДЖ

СОГЛАШЕНИЕ

Его мать не умерла. Седж не умер. Сознание Партриджа просто не допускает этого. Произошла ошибка, он сможет разобраться с ней позже. В Академии ему приходилось ошибаться, иногда серьезно, в основном это были ошибки восприятия, человеческие ошибки. Его отец виноват. Его отец человек. Это человеческий фактор.

А может быть, это тест. Его отец поместил чертежи и дал Партриджу снимки, надеясь и зная, что тот использует информацию. Может, с того самого момента, когда загорелась вспышка, все было частью плана, чтобы оценить умственные и физические силы Партриджа, и в конце концов все выйдут из укрытия, будто это сюрприз на день рождения. Это объяснение помогает верить, что мать и Седж живы. Но в то же время Партридж понимает, что он не прав. Другая часть мозга твердит ему, что они мертвы.

Марля, обернутая вокруг руки, скрывает кончик отрубленного мизинца, но Партридж сразу же ощущает боль, будто все еще пульсирующую, когда Прессия начинает говорить о ферме. Партридж не верит ей. Как это возможно? Откуда мог здесь взяться дом? Автоматическая система герметизации? Люстра в столовой? И вокруг поля с работниками, распыляющими пестициды?

Сейчас любые устрицы — отравленные или нет — показались бы чудом науки. Но под Куполом есть лаборатории, занимающиеся восстановлением добычи природной пищи. Дом, должно быть, принадлежит Куполу. Эти два мира связаны настолько, насколько он не мог себе этого представить. Автомобиль, в котором он сейчас сидит, тому доказательство. Он явно из-под Купола. Откуда же еще?

Когда Прессия пытается описать дом, Лида перебивает:

— Я видела следы шин около Купола. Там есть погрузочный док. Грузовики ездят туда и обратно.

Может, уже испытывают способы переселения из Купола обратно, в их законный Рай, в Новый Эдем? Благословенные. Все, кто под Куполом, благословенны. Партридж вспоминает голос матери — толпа новых рабов. Ее голос напоминает маленькую полоску ткани, трепыхающуюся в его сознании, а затем он чувствует боль от злости. Она ранена, но Седж с ней, и Карузо присмотрит за ней, как в тот раз, когда ее бросили умирать. Человеческий фактор. Нет, она умерла. Они оба умерли, и Карузо никогда не выйдет наружу. Он единственный, кто остался. Одним прекрасным днем он умрет там — теперь этот день наступит скоро, потому что отец Партриджа знает, где бункер.

Мисс Фарлинг… он вспоминает о ней и Тиндале. Он так и не рассказал маме, что они выжили. Не передал благодарность. Да он много чего не сказал ей, слишком много, можно со счету сбиться. После того как Прессия сказала, что они уже близко, Лида поворачивается к Партриджу и говорит:

— Кое-кто хотел, что я тебе передала кое-что.

— Кто?

— Просто девушка из реабилитационного центра, — произносит смущенно Лида, краснея за то, что лежала там. Вот откуда бритая голова. Партриджу хочется спросить, что еще она пережила из-за него. Он хочет взять свои слова обратно. Но она не хочет говорить об этом сейчас. То, что она должна была передать ему, очень важно. — Она попросила меня передать тебе, что их много, тех, кто хочет свергнуть Купол. Это все. Ты понял?

— «Спящие ячейки», — бормочет Партридж.

С Лидой все сложнее. Она не просто заложник. Она посланник. Знает ли она, что сейчас работает на стороне матери Партриджа? Он хочет рассказать ей все, что мать говорила о нем, как о лидере. Но не может. В голове все сильно запуталось.

— Да, — отвечает он. — Я понял.

Они уже приближаются. Эль Капитан направляет автомобиль за ряд густых фруктовых деревьев, посаженных так часто, что их ветки переплетаются. И вот он — желтый дом, такой, каким его описывала Прессия, и пышные ряды растений в долине, и Мертвые земли раскинулись вокруг, как море из пепла вокруг этого фермерского островка. Рядом стоят красный амбар с белой отделкой и теплица. Партриджа волнует то, как внезапно появился этот дом, будто вырванный из другого места и времени. Солдат УСР, работающих в поле, нет, но к дому прислонены две лестницы, на ступеньках которых балансируют ведра, и рядом лежат две длинные жерди.

— Кто-то мыл дом? — спрашивает Партридж.

— Тот маленький флаг в окне. Это знак, я видела его раньше, — вдруг произносит Лида.

— Знак сопротивления, — кивает Брэдвел. — У моих родителей он лежал, свернутый в ящике стола. Он давно уже устарел.

— Это жена Ингершипа, — говорит Прессия, — думаю, она в опасности.

— Как этот дом оказался здесь? — шепотом спрашивает Партридж.

— Он как из журнала, — замечает Прессия, — но изнутри он больной и сгнивший.

— Это никак не похоже на старые арабские шатры, — качает головой Эль Капитан.

— Брэдвелу нужна куртка, — говорит Прессия Партриджу. Жар сражения спал, и парня начинает трясти. Его плечи дрожат. Партридж снимает куртку, которая все равно изначально принадлежит Брэдвела, и протягивает ему. Брэдвел надевает ее.

— Спасибо, — благодарит он очень неискренне, как кажется Партриджу, — или это просто слух Партриджа уже отказывает ему? Он не может доверять больше ничему, что видит и слышит: ни дому, который появился ниоткуда, ни расплывчатой крови, ни глазам сестры.

— Мы можем отдать Ингершипу лекарства в обмен на то, чтобы он вытащил эту штуку у тебя из головы, — предлагает Партридж. Он единственный, кто знает, что лекарства нужны лишь для того, чтобы выиграть время.

— А как насчет жены Ингершипа? — спрашивает Прессия. — Мы сможем ей помочь?

— Разве не она тебя отравила? — резко спрашивает Брэдвел.

— Я не знаю, — отвечает Прессия.

Толстые птицы, похожие на куриц, высыпают на дорогу. Они гротескные, с двумя когтистыми лапами, неловко качающими их. Перьев у них нет. Вместо них их тела покрывает чешуйчатая кожа, которая раньше была только на ногах. Костлявые крылья неудобно болтаются по бокам.

— Такого ты в журналах не увидишь, — усмехается Брэдвел.

Партридж думает, что его отец тоже болен изнутри, как и этот дом.

— Когда мы выйдем, держи таблетки как можно ближе к голове, — говорит он Прессии.

— Ну уж нет, — сразу заводится Брэдвел, перегнувшись через сиденье, и кладет руку Партриджу на грудь. — Это слишком.

— Что? — спрашивает Партридж. — Они взорвут ее, но не бесценные таблетки.

Его отец — убийца. Партридж зажмуривается, стараясь избавиться от образа. Но он точно знает, что его отец не повернет выключатель, пока не увидит, что лекарство в кулаке у Партриджа, достаточно далеко от «тикалки».

— Это для ее защиты, — добавляет он.

— Он прав, — соглашается Прессия, поворачиваясь к Брэдвелу.

Партридж представляет, как отец наблюдает за каждым их словом, за каждым движением. Он, должно быть, связался с Ингершипом, потому что тот час же два солдата в униформе УСР выбегают на крыльцо. Они из Несчастных, но хорошо вооружены. Подойдя к краю крыльца, они замирают, как часовые.