Маскарад - Натали Питерс

Лиа склонила голову и вопрошающе посмотрела на него.

– Считаете, что это ужасно?

– Отнюдь нет. Я повторяю, он очень удачливый человек. А я несчастный хозяин, принимающий вас. Может, немного вина?

– Пока нет. – Она внимательно посмотрела на него. – Полагаю, вы никак не можете понять, какую роль вы играете в моих расчетах.

– Не могу даже представить. Возможно, евреи избрали вас своей Юдифью и послали за моей головой.

– Ну уж нет. При мне нет оружия, – улыбнулась она.

– Изготовленного из железа или стали, – уточнил он. – Признаюсь, я несколько удивился, услышав, что вы хотите снова встретиться со мной. Я думал, вы питаете ко мне отвращение.

– Да, это было именно так, пока я не познакомилась с вами. Потом мы встретились с вами в тот вечер, и вы мне очень понравились. Но это было еще до того, как я узнала, кто вы такой, а когда узнала, то попыталась вас снова возненавидеть. Но оказалось, это довольно трудно. И теперь, синьор, я, кажется, совершенно запуталась. Ведь вы уже не тот человек, каким были двадцать лет назад. Или, – многозначительно сказала она, – семь лет назад.

– Мы все меняемся, – заметил Алессандро, внимательно наблюдавший за ней. – И вы не та, какой были… семь лет назад.

– Верно. В то время, синьор Лоредан, я была невежественна, необучена – словом, никто. – Лиа приблизилась к нему и смело посмотрела в лицо. – Я не люблю уклоняться от ответов. Я не остроумна и не отличаюсь блеском, присущим женщинам вашего класса. Я не умна… Сегодня я пришла сюда, чтобы выяснить, что вы за человек. О вас я слышу с того самого момента, как приехала в Венецию. Слышала, что вы обладаете блестящим умом, холодны и жестоки, что вы никого не любите, что ваша жена убежала с каким-то евреем, потому что хотела досадить вам. Здесь говорят так: «Лоредан может обезоружить одним взглядом, содрать с вас кожу одним словом и убить эпиграммой». Но это не тот Лоредан, который сейчас передо мной. Я вижу одинокого человека, который пытается скрыть свое одиночество, ибо стыдится его. Но разве он не знает, что все люди одиноки? Я вижу человека, который тратит время на милых ветреных дам, вроде Лауры. Человека, которому нужна не власть и слава, а любовь, то есть именно то, чего добиваемся все мы. Его унизила жизнь, но он сделал выводы из своих ошибок. Нет, это совсем не тот Лоредан, о котором говорят в гетто как о чудовище, в жилах которого течет леденящая кровь. Позволите утомить вас еще одним рассказом?

– Если пожелаете. – Его глаза не отрывались от лица Лии. – Вы чутко улавливаете суть, юная синьорина.

– Не совсем так. Я стала изучать мужчин раньше, чем попыталась понять что-либо другое. Теперь я знаю их. Однако продолжу свой рассказ. Семь лет назад инквизиторы бросили одного человека в «Могилу» – он был евреем по имени Леопарди. Я любила его. Я всегда буду любить его. Я несу перед ним ответственность и испытываю огромную вину. Я шпионила за ним, обманула и предала его. Я ревновала его к женщине, которую он любил. Я хотела помочь ему, но не знала как. Потом появился некий мужчина, пожелавший посодействовать мне. Мы всегда встречались с ним ночью, и он носил маску. Он тщательнейше следил за тем, чтобы никоим образом не раскрыть себя. Я полагаю, что он и через семь лет узнал меня, но не мог предположить, что я узнаю его. Он не носил ни украшений, ни колец, но на его правой руке был странный шрам, как у вас.

Лиа схватила руку Лоредана и перевернула ее ладонью вниз.

– На тыльной стороне его руки был очень маленький, как монета, шрам. – Лиа взглянула в глаза Алессандро. – Почему вы сделали это, синьор Лоредан? Почему помогли бежать человеку, который увел вашу жену?

Лоредан ничем не выдал себя. Даже не моргнул глазом. Он был до мозга костей политиком и поэтому опытным актером. Он умел контролировать выражение своего лица.

– Мое милое дитя, – сказал он, убирая руку. – Вы фантазерка. Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

– А что скажете об этом? – Она указала жестом на его руку.

– След от рапиры. Я получил его, еще будучи мальчиком. Глупая ошибка… ложный выпад, и партнер пронзил мне руку. В Венеции подобный шрам есть у нескольких мужчин.

– На правой руке? – сдвинула она брови. – Конечно, большинство мужчин предпочитают действовать правой рукой и именно в правой руке они держали бы рапиру. Но вы левша, и ваша правая рука была свободна и незащищена.

Нет, синьор, я знаю правду. Мне все равно она стала бы известна. Ваш голос, манера говорить, ваши движения. Когда мы встретились… я обрадовалась, что снова нашла вас. Я обязана вам. Но когда Флабонико назвал ваше имя… я даже не знала, что думать. Я очень смутилась и испугалась. Однако скоро поняла, что мне нечего бояться. – Она выпрямилась. – Клянусь вам, никто не узнает нашего общего секрета. Раскрыв вас, я обвиню и себя. Разве не так? Ведь в конце концов я тоже способствовала побегу. Я бы не призналась вам и сейчас, если бы не была уверена, что тогда именно вы были моим сообщником. Но я должна знать, почему вы поступили так. Вы доверитесь мне?

Алессандро пожал плечами и отодвинулся от нее.

– Я видел его в камере. Он предположил, что находится там не потому, что совершил предательство, а потому, что совратил мою жену и сбежал с ней. Он, конечно, сказал правду. После того как они бежали вместе, меня вызвали к себе инквизиторы и тщательно и подробно расспросили о том, что произошло. Они были счастливы, что избавились от него. Но для них немалое значение имел тот факт, что этот человек скрылся вместе с женой одного из венецианских дворян. Они спросили меня, хочу ли я, чтобы их двоих доставили обратно, притом тайно, еще до того, как все станет известно, и предложили, чтобы я объяснил ее отсутствие вымышленной болезнью. – Алессандро сжал кулаки. – Да, я хотел заполучить ее обратно. Хотел его смерти. Я знал о его связях с якобинцами и уговорил себя, что он в любом случае заслуживает виселицы. Потом увидел его в камере. Он спровоцировал меня на то, чтобы я напал на него. Во второй раз в жизни я потерял контроль над собой. Я убил бы его голыми руками, если бы стражники не оттащили меня. Его должны были умертвить, потому что я не смог сохранить любовь своей жены. Он знал это, – продолжал Лоредан. – Знала и она. И я знал. Я хотел, чтобы она вернулась ко мне. Я решил, что, если он останется жив, она не сможет обвинить меня в убийстве ее любовника. Такого преступления она бы мне не простила. Никогда! И я решил освободить его. Я слышал о попытках де Планше выяснить истину. Разыскал вас. Я узнал вас в театре, но мне и в голову не приходило, что вы узнаете меня. Я был восхищен. Вы оказались красивы и талантливы и поднялись так высоко силой вашей неукротимой воли. Мне понравилось это. Я… гордился вами. И захотел узнать вас поближе.