Нф-100: Среди чудес и чудовищ - Константин Мзареулов

Постепенно зал наполнялся, однако свободных мест все равно оставалось предостаточно. В их секции (Астанину припомнился термин - "загончик"), расчитанной по меньшей мере на сотню гуманоидов земного типа, сидели только звездолетчики с "Рымника". Правда незадолго до начала появился еще один гуманоид, который пристроился поближе к сцене и неоднократно оборачивался, с нескрываемым любопытством поглядывая на себе подобных.

Свет начал меркнуть незаметно. Просто неожиданно оказалось, что уже почти темно. Заиграла тихая, поначалу - на пределе слышимости, музыка. Голосов отдельных инструментов разобрать не удавалось, звучала слитная полифония, наводившая на мысль о какой-то разновидности электронного органа. Одновременно загорелись голограммы богатой и красивой природы: по лугам бродили, пощипывая травку, откормленные гладкие животные, резвились зубастые детеныши хищников, в кристально-прозрачных струях горного потока плескались здоровенные рыбины.

Умиротворяющие баюкающие звуки мелодии удивительно точно гармонировали с тщательно подобранными картинками видеоряда: спокойное течение реки, небольшие водопады, безмятежная гладь озера, штиль в океане, ленивое колыхание высоких трав, неподвижный лес на фоне неправдоподобно живописного заката, грациозный бег животных, неуловимо сменившийся изображением городских пейзажей. Неслись вереницы воздушных и наземных машин, морские суда пересекали бескрайнюю водную ширь, взлетали, уходя в пространство, могучие космолеты. И снова города - на планете и вокруг нее - огромные необозримые стереометрически безупречные эшелоны жилых и производственных сооружений. Совершенные, благоустроенные...

И удручающе однообразные.

Нелегко было разобраться, откуда вдруг взялось ощущение гнетущей тоски. Вероятно, подействовал весь комплекс факторов: и стереокартины, и телепаторы, и музыка - по-прежнему приятная, но больно уж монотонная.

Под спокойные и до приторности слащавые мелодичные переливы изображение расширялось, охватывая все большее пространство. Целые планеты были покрыты унифицированными джунглями второй природы. Потом планеты и окружавшие их конструкции стали отодвигаться, теряясь в звездной бесконечности. И, как будто взрыв, загремели бодрые маршевые аккорды.

Теперь кадры сменялись в куда более высоком темпе, и перед зрителями-слушателями запульсировала галактическая экзотика: бешено бурлящие протуберанцами короны звезд-гигантов, пылающие нимбы черных дыр и пульсаров, миллионозвездные шаровые скопления и светящиеся изнутри газопылевые туманности. Эмоциональный эффект завораживающих красот Вселенной усиливался мощной, все убыстрявшейся, будоражившей музыкой. Поплыли картины естественной суровой жизни дикой природы далеких миров. Сильные, быстрые, ловкие звери сражались, охотились или просто бегали, прыгали и летали, поигрывая рельефной мускулатурой. Бушевали океанские штормы, планетотрясения и грозы, ураганы выдирали с корнем исполинские деревья. По трехмерным панорамным экранам проносились приливные волны, цунами, бурлили водовороты и взрывы сверхновых. Мелькали под нарастающую динамичную призывную мелодию столкновения галактик и другие бурные процессы.

Эта часть симфонии резко оборвалась на очередном аккорде, и послышалась музыка, напоминавшая начало произведения, но только более тоскливая. Снова показались города, но теперь уже в большем масштабе, и поэтому стало видно, как сильно обветшали здания. На несколько мгновений появилось конвульсивно, с перебоями бьющееся сердце (или другой очень похожий орган), а затем опять пошли голограммы природы. Крепкие и неколебимые - на взгляд издали - древесные исполины оказались подточены мельчайшими жучками и медленно, но неумолимо погибали. Живописные озера так же неотвратимо затягивались тиной, превращаясь в болота.

Но потрясающая сила завершающей сцены была все-таки неожиданной. Крупное животное, стоя по брюхо в трясине, безразлично жевало растущие из мутной жидкости побеги. Топь затягивала зверя, но он продолжал неторопливо двигать челюстями, пока голова вовсе не скрылась под поверхностью болота.

Финальные сцены угнетали: неподвижная жижа, над которой под легкую и исключительно приятную музыку закатывалось светило и гасли звезды...

Голограмма стала тускнеть, и синхронно утихла мелодия. Зажглись светильники. Звездолетчики продолжали сидеть, переваривая увиденное, услышанное и прочувствованное.

Астанин простодушно признался, что больше всего ему понравилось в этом виде искусства то, что музыка дополняется не только изображением, но и другими подсказками, благодаря чему заметно усиливается эмоциональное воздействие произведения. Не ожидавший такого кощунства Ракитов поначалу заподозрил розыгрыш, однако, убедившись, что и прочие разделяют точку зрения командира, принялся растолковывать на невразумительном сленге меломанов, как интересно музыкальное решение симфонии.

Выслушали его без особого интереса, поскольку для большинства используемая им терминология была андромедянской грамотой. Что касается симфонии, общее мнение совпадало: авторы предостерегают сограждан от застоя и упадка, грозящих цивилизации гибелью, и зовут к новому рывку на завоевание Вселенной.

Внезапно рядом послышалось вежливое покашливание - незнакомый гуманоид, сидевший двумя рядами дальше, незаметно приблизившись, вопросительно поглядывал на землян.

- Простите за нескромность и назойливость,- раздались из киберпереводчиков его слова,- но меня очень интересует, с какой вы планеты.

Космонавты переглянулись, потом все офицеры дружно посмотрели на командира. Ярослав нехотя ответил:

- Мы не из Содружества.

- Я догадался по вашей одежде,- сообщил незнакомец.- Но все-таки, если не секрет, как называется ваша планета?

- Земля,- сказал Астанин.- Вряд ли это название вам что-нибудь говорит.

Но гуманоид буквально расцвел и, к величайшему удивлению звездолетчиков перешел на русский язык:

- Какая удача! Позвольте представиться - Евгений Дебора-Антон Сергеев, потомок людей с входящей в Содружество планеты Терра.

Из дальнейшего его рассказа ошеломленные космонавты узнали, что Земля, как и другие цивилизованные миры, на протяжении многих столетий или даже тысячелетий находится под наблюдением лимхов, которые время от времени забирали с планеты людей, попадавших в безвыходные положения. Например, дед Сергеева, офицер русского флота, был подобран в Желтом море после потопления его миноносца вражескими кораблями, а матушку, итальянскую альпинистку, нашли, когда она замерзала под снежной лавиной в Гималаях. Спасенных вывозили на Терру, где в настоящее время проживало почти полмиллиарда людей.