Серебряные звезды - Тадеуш Шиманьский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Боевая тревога!» — пронеслось по катерам.
Я позвонил командиру. Послышался низкий сонный голос:
— Слушаю.
— Гражданин капитан, — докладывал я, — в двадцать три часа произошло нарушение границы. Преступник, по-видимому, воспользовался моторной лодкой. Я объявил боевую тревогу.
— Вышлите машину, сейчас приеду, — сказал командир.
Понеслись в эфир радиограммы на катера. В комнату вбежали связные за приказами.
Приехал командир. Я доложил о принятых мерах. В конце он спросил:
— Путь на Борнхольм отрезали?
— Да. Я послал туда два катера…
Штурман отряда начертил на карте предполагаемый курс нарушителя и стал наносить позиции наших кораблей.
— Ну как дела, Казик? — спросил я, всматриваясь в карту.
— Как видишь, — ответил он, стряхивая пепел с сигареты.
— Вижу, но меня интересует твое мнение, — допытывался я.
— Нарушитель отошел от берега в двадцать три часа, — начал штурман, — а погоню мы начали в половине второго, то есть через два с половиной часа. Море спокойное — штиль. Он может идти с максимальной скоростью — примерно пять узлов. Нарушение границы произошло вот здесь, — он показал на карте. — Ему ближе всего к Борнхольму. Наши катера будут ждать его через полтора часа на расстоянии тридцати миль.
— Все это хорошо, но на деле все сложнее, — ответил я. — Четвертая тревога в этом месяце.
Минуты шли. Новых сведений не поступало.
В оперативную комнату заглянул командир.
— Что нового? — спросил он.
— Пока ничего, — ответил я.
— Может быть, вы допустили ошибку в расчетах? — обратился он к штурману.
— Нет, гражданин капитан, — решительно заявил штурман.
— Проверьте еще раз, ведь время уже прошло, — приказал командир.
Наступила тишина. Только слышно было, как тикали электрические часы. Становилось все светлее. На какой-то момент подул ветер, поднимая зыбь на канале.
Зазвонил телефон. Я взял трубку.
— Гражданин капитан, — обратился я к командиру отряда. — Вас просит командир бригады.
Капитан подбежал к телефону:
— Командир отряда катеров слушает…
Лицо капитана покраснело. Он то и дело повторял: «Есть, есть, гражданин полковник». Положил трубку, вытер со лба пот, после чего собрал офицеров штаба на совещание.
Командир нервно расхаживал по комнате в ожидании начальника связи, который запаздывал. Наконец спросил начальника штаба:
— Где начальник связи?
— На радиостанции. Сейчас придет.
Через минуту вошел высокий худощавый поручник — офицер связи. Все были в сборе. Командир смерил нас взглядом, откашлялся и начал:
— Я получил сообщение от командира бригады: нарушитель на парусной лодке, на которой нет мотора.
— Это меняет дело, — заметил штурман.
Командир посмотрел на него и продолжил?
— Там два человека — женщина и мужчина, уголовные преступники. Есть данные, что они хотят пересесть на рыбачий катер или судно под флагом западного государства. Передайте эти данные на корабли, пусть они контролируют все подозрительные суда и рыбачьи катера, наши тоже. А штурман, — он обратился к Казику, — должен нанести новую обстановку на карту.
Казик начал наносить курс на карту. Я внимательно наблюдал за его нервными движениями.
— Ты что уставился? — спросил он сердито.
— У тебя не получается, — ответил я, — и поэтому ты нервничаешь.
Он не отозвался и упорно стирал резинкой ненужные линии.
Мы ждали сообщений, но их не было. Время шло. Настал вечер, потом ночь. Мы сидели в штабе. Вдруг в комнату вошел радист и вручил телеграмму с корабля. Я прочитал: «Нашел парусник без экипажа». Я еще раз проверил радиограмму. Все правильно.
Доложил командиру. Капитан громко прочитал: «Нашел парусник без экипажа» — и спросил:
— Где его обнаружили?
— Вот, — сказал я, протягивая ему второй листок.
Командир кивнул и доложил полковнику о найденном паруснике. Вскоре командир бригады приказал передать кораблям: «Проверить все подозрительные катера и суда». Приказ был передан.
Время шло. Стало рассветать. Вдруг пришла шифровка: «Вижу подозрительный катер с польским флагом. Увидел нас, изменил курс. Иду к нему».
В штабе наступило оживление. «Возможно, это он», — думали мы.
Пришло долгожданное донесение с моря: «Преступники задержаны, на борту раненый, требуется скорая медицинская помощь».
Командир по радио спросил:
— Кто ранен? Как это произошло?
Ответ гласил: «Один из матросов ранен в ногу. В него стреляли преступники. Они арестованы, катер на буксире, подробности на базе».
* * *— Вахтенный, — обратился я к матросу. — Командир у себя?
— Так точно, в каюте, гражданин поручник, — ответил матрос.
Я спустился вниз и пошел в каюту командира.
— Здравствуй.
— Здравствуй, садись, — ответил командир, показывая на кресло.
— У тебя отличная каюта, — заметил я, с любопытством разглядывая помещение.
— Да, я кое-что переделал.
— Поздравляю тебя с присвоением звания поручника, — сказал я, пожимая ему руку.
— Спасибо. Ты пришел провести проверку перед стрельбой?
— Да. Ведь через час выходим.
Поручник нажал на кнопку звонка. В каюту вошел дежурный подофицер.
— Попросите ко мне офицера-артиллериста, — приказал поручник.
— Есть, — ответил дежурный.
В каюту вошел офицер среднего роста, с круглым лицом и длинными зачесанными вверх волосами.
— Бронек, — обратился командир к поручнику, — орудия к стрельбе подготовлены?
— Так точно.
— Пойдем проверим, — предложил я.
Стоя у носового орудия, я смотрел, как матросы проверяли механизмы. Механизмы были тщательно вычищены, а части смазаны.
— Все в порядке? — спросил я у командира орудийного расчета.
— Все в порядке.
— Это мы увидим во время стрельбы, — сказал я. — А теперь посмотрим крупнокалиберные пулеметы.
Мы пошли на среднюю часть катера. Я проверил механизмы, прицел.
— Ну, все в порядке, — сказал я, переходя на левый борт. Бросил взгляд на тщательно вычищенный пулемет. — А это что? — я показал на ящик.
— Здесь хранятся учебные боеприпасы, — нерешительно проговорил наводчик.
— Покажите.
Матрос открыл ящик. Там были боевые патроны.
— Выньте ленты с патронами. Почему вы их храните в учебном ящике?
Матрос молчал.
— Почему не отвечаете?
— Гражданин поручник, — робко начал матрос, — я чистил снаряды во время стрельбы и на время положил их в этот ящик.
— Это противоречит инструкциям, — сказал я строго. — Поручник, — обратился я к офицеру-артиллеристу, — накажите матроса по своему усмотрению.
Я закончил проверку, и мы пошли к командиру.
— Как дела? — спросил командир.
— Все в порядке, — ответил я, — но наводчик хранит боеприпасы в учебном ящике. Может произойти несчастье. Когда-то я был свидетелем подобного случая, и дело чуть не кончилось трагически.
— Через полчаса выходим на стрельбы, — сказал командир.
Матросы готовили катер к выходу в море. С мостика раздался сигнал учебной тревоги. Команда заняла места. Дозорный корабль начал медленно отходить от пирса, приближаясь к середине канала. Мы миновали дом рыбака, паромную пристань, по правому борту оставили морской маяк.
— Передать опознавательный сигнал! — раздалась команда командира.
Сигнальщик вызвал наблюдательный пункт.
— Сигнал передан, — доложил матрос.
Мы вышли в открытое море. Корабль сделал разворот — мы шли на полигон. Море было спокойное, слегка рябило.
— Мы на полигоне, — доложил штурман на мостик.
— Можно начинать стрельбу? — спросил меня командир.
— Начинай, — ответил я.
— Боевая тревога! — раздалась команда через микрофон.
Матросы разбежались по своим местам, артиллеристы сняли чехлы с орудий и пулеметов, сигнальщики заняли позиции на крыльях мостика, включили радиолокатор, механики встали у пультов управления.
— Корабль к бою готов! — доложил через минуту помощник командира.
— Лечь на боевой курс! — приказал командир.
— Поручник! Право тридцать — цель, открыть огонь!
— Право тридцать — цель! — кричал офицер-артиллерист в микрофон. — Расстояние пятнадцать кабельтовых! Заряжай!
— Готов! — доложили командиры орудийных расчетов.
— Огонь!
Тишину разорвал гром. Первый залп произведен.
— Отклонение десять тысячных влево, — полетело на мостик.
— Право десять, огонь! — скомандовал офицер-артиллерист, наблюдая за целью в артиллерийский бинокль. Командир орудийного расчета внес поправку.
В воздухе загудело. Раздался второй залп.
— Перелет! — последовал доклад.
— Меньше на два, огонь! — прозвучала команда. Корабль вздрогнул. Из стволов вырвались языки пламени — раздался третий залп.