Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика - Игорь Валерьевич Осипов

– Я сейчас… – начал он и обернулся, но недоговорив, скривил губы и замолчал. – А вот это уже плохо, – пробормотал он, привстал в стременах и стал оглядывать окрестности.

Я тоже шмыгнул носом, потому как преследовавшие нас суслики исчезли, словно кто-то их спугнул.

Рядом смачно выругалась орчанка.

– Живее! – вдруг закричал Самогоныч. – Дед, на козлы, я твоего коняку подхвачу!

– Может, я? – переспросил я, тоже вглядываясь в лес и поля, хотя ничего не видел.

– Нет! Дед слепой от старости. Но у него твёрдая рука. А ты, как стрелок, сейчас важнее.

Гном-барсук спрыгнул со своего тяжеловоза и на ходу прыгнул в фургон, где сразу подвинул в сторону опешившую Рину и откуда-то достал хлыст.

Раздался подобный выстрелу удар бича над головами коней и фургон начал набирать ход, громыхая на булыжниках, гальке и кусках старого асфальта колёсами.

– Живее, пустая порода! – хрипло заголосил барсук. Послышался испуганный визг Рины, которая явно не привыкла к такой быстрой езде. – Держись, остроухая! – подбодрил Дед эльфийку.

Я тоже пришпорил Гнедыша. Около получаса ничего не происходило. А потом раздался крик Куни:

– Слева!

Все вытянули шеи, а там началось движение. Из леса, словно спасаясь от пожара, выбегали звери и птицы. И простые и мутанты. Волки вперемежку с синими псами и лисицами. Олени, кабаны с поросятами и молодой бронеед. Даже несколько глухарей-мутантов, каждый из которых весил около полутонны. Лесные обитатели спешно двигались в сторону дороги.

– Стой! – закричал Самогоныч. Он швырнул ту самую склянку в траву на обочине, прицелился из револьвера и выстрелил. Промахнулся. – А-а-а, чёрт. Куня!

Орчанка сразу же пальнула по склянке. Из того места, где она лежала, начал подниматься густой серый дым, едкий до ужаса. У меня начало щипать глаза, несмотря на то, что ветер лишь изредка сносил клубы дыма в нашу сторону. Сразу вспомнилось, что старшой – выходец из гильдии химиков.

– Электрик, – закричал Самогоныч, – быстро запрягай дедова и трофейного коня, иначе не успеем.

– А что случилось? – вынырнув из фургона, спросила Рина, а увидев приближающихся животных, ахнула.

– Что да что, – пробурчал сидящий на козлах Дед и выдал какую-то гномью присказку. – Нора да под норой. Суслики-каннибалы волной сквозь лес идут, кто не убежит, будет съеден. Вот и бегут животные.

Я спрыгнул с Гнедыша и схватил Трофейного коня. Тот даже не сопротивлялся, так был растерян, хотя я ожидал, что встанет на дыбы и помчит, куда глаза глядят. А карие глазищи были испуганные-испуганные. Видать, хорошо выдрессирован, раз не убежал.

Никогда я так быстро не запрягал скакуна в повозку. Руки тряслись, вспотели и скользили по упряжи. Ругался на чём свет стоит, промахиваясь мимо дырочек в застёжках. Чуть не споткнулся на камнях.

– Живее, человек! – кричала орчанка, которая целилась в сторону приближающейся живности сразу с двух рук.

Я выругался и потянулся к коню Деда-барсука. В какой-то момент выронил сбрую.

Пот лил со лба по лицу ручьём. Быстро смахнул его ладонью и потянулся за снаряжением и чуть не стукнулся носом о плечо Рины. Она, оказывается, спрыгнула с фургона.

– Вань-Вань, не только ты можешь предложить руку помощи, – нервно сглотнув, произнесла она и быстро наклонилась за оброненным. – Ты только скажи, чем помочь.

Я кивнул, глянул на остальных и мимолётным движением поцеловал девушку. Времени на любезности не было, потому быстро закончил запрягать и заорал: «Готово!»

Затем подхватил Рину за талию и, сделал несколько шагов и одним рывком подсадил в фургон, так что ей пришлось просто перекинуть ноги через задний бортик.

– Держись крепче, – проронил я и быстро подбежал к Гнедышу.

– Давай! – срывая голос, закричал Самогоныч.

Дед снова вспорол воздух бичом, и кони понесли.

– Живее, падаль! – хрипло заголосил он. – Живей!

Остальные тоже пришпорили скакунов и привстали в стременах.

Топот копыт и громыхание повозки слились в единый гул, похожий на рёв небольшого водопада.

– Да камень острый вам в задницы, ленивые твари!

Мы в последний момент успели уйти с пути спасающейся от гибели живности. Но не их следовало бояться, а тех, кто выскочил из леса следом. Сотни яркоокрашенных сусликов неслись, часто перебирая лапами, к дороге.

– Живее!

В какой-то момент Килька повернулась и на полном ходу начала стрелять из лука. Стрелы попадали в грызунов, заставляя ненадолго задерживаться всю эту зубастую волну. Часть мутантов оставалась доесть павших сородичей, а часть не стала тратить силы на борьбу за еду и кинулась нам вслед. Я не ожидал такой прыти от не самых больших зверьков.

Мы сперва вырвались вперёд. Кони хрипели на бегу, приходилось их удерживать, что не обгоняли фургон.

– Куня! – закричал Самогоныч, – Твою мать!

Я оглянулся. Конь орчанки споткнулся и покатился кубарем, сбросив хозяйку с седла.

Самогоныч выругался ещё раз, натягивая поводья, но испуганный скакун плохо слушался. И я стал останавливать и заворачивать Гнедыша.

– Ну, милый, докажи, что не хуже.

Мерин словно понял слова, резко встав на дыбы и развернувшись чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Я направил его к орчанке, которая встала и хромая пола навстречу. Её конь силился встать, но не мог, видимо, что-то сломал себе. Но кони вообще куда менее крепки, чем кажется. Человек более устойчив к травмам, а уж орк и подавно.

Подскакав к орчанке, я подал руку.

– Прыгай!

Куня вцепилась мне в локоть и подтянулась. Я закричал от боли, она же, блин, тяжёлая и цепкая. Наверняка синяки останутся.

Орчанка перекинула ногу и села позади меня в седле, которое было двухместным ещё с той поры, как отправились с эльфийками в путь. Её сильные руки обхватили меня за талию.

Мы стали догонять фургон.

– Но, Гнедыш, я тебе десять вёдер сладкой морковки куплю, если вытянешь!

Уговаривать мерина не приходилось, он и так мчался галопом. Позади раздалось предсмертное ржание съедаемого заживо коня.

Не знаю, сколько мчались. Кони время от времени переходили на рысь, чтоб не надорваться.

А потом внезапно раздался крик Самогоныча.

– Тормози!

Я думал, опять кто-то упал, но нет. И даже суслики немного отстали.

А когда глянул вперёд, натянул поводья. Дорога вильнула между холмов, и перед нами возникла река. Брод. Когда-то над рекой пролегал мост древних, но он давным-давно обвалился. Остались лишь куски опор посередине.

– Тормози!

Фургон стал быстро снижать скорость, а затем, едва-едва не опрокидываясь набок, скатился с дороги и на полном ходу влетел в воду, следом – Самогоныч на своём скакуне. Вода почти сразу достала коням до груди, а всадникам до колен и скрыла колёса, наверняка затопив повозку. Зато брод был хорошим, и глубже не стало.

– Давай, Гнедыш,