Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко

СонЁн кивает в ответ.

– Никому из ваших анти ещё не пришло в голову спросить, как вы там в группе следите за своей младшей? – едко интересуется ЮСон.

СонЁн в ответ растерянно хлопает глазами.

– Или начать собирать подписи в «Голубой дом» с требованием вас запретить? – продолжает ёрничать ЮСон и, закончив, переходит на нормальный тон. – Так что давай сделаем всё спокойно, деловито, как профессионалы. Не знаю, куда выведет путь этой звезды, но нам с вами нужен каждодневно рис в чашке и уверенность в завтрашнем дне. Согласна?

– Согласна. – подумав, кивает СонЁн.

– Тогда иди, объясни ситуацию остальным, пусть размышляют. Потом приду я, поговорю с вами отдельно. Понятно?

– Да, господин директор. – отвечает СонЁн.

(позже. То же кафе, но СонЁн только что ушла, ЮСон за столиком один)

Ну вот. – думает он, шаря в правом кармане пиджака в поисках таблеток. – Всё равно французам её пришлось бы предлагать взамен ЮнМи, а так ещё и полезное дело сделает – заронит зёрна разума в головы этих пустоголовых. Тут главное, нашлось бы чего в этих головах, на чём они сумели бы взойти, – эти зёрна, хе-хе-хе…

Наконец выудив из кармана разыскиваемое, ЮСон открывает тубу и вытряхивает из неё на ладонь сразу две таблетки.

Здоровьем жертвуешь, – недовольно думает он, отправляя их в рот и запивая оставшимся в чашке кофе, – а всё равно, всем не нравлюсь. То мораль моя не та, то денег мало плачу…

Вздыхает.

Мне бы ещё бы с годик здесь продержаться, – думает он, – я бы тогда завёл свои порядки. Дура эта ещё, с судом своим… Как бы её так ткнуть почувствительней, но без вреда для себя?

Место действия: воинская часть, недалеко от плаца

Время действия: утро

– Снова ты. – глядя на ЧжуВона, констатирую я.

Как говорила кэрролловская Алиса, дела идут «Всё страньше и страньше!». Сегодня, на утреннем построении части, я внезапно узнал удивительную информацию – со мной едет ЧжуВон! А если точнее, – мы вместе едем во Францию, в составе той самой делегации. Подполковник наш, объявляя об этой новости, – приказал выйти нам обоим из строя, чтобы остальным было лучше видно, и сообщил, мол, до того мы с ЧжуВоном такие из себя молодцы, – просто слов нет! И поэтому будем представлять страну за её границами. Не, ну я-то знал про себя, не удивился, но вот про этого деятеля, – узнать было неожиданно.

– Как я должен воспринимать твои слова? – спрашивает ЧжуВон.

Не торопясь отвечать, оценивающе разглядываю его, продолжая размышлять над вопросом – «какого чёрта он со мной?» и нахожу массу возможных вариантов ответа. Например, потому, что мы с ним знаем французский. Или потому, что мы представлены к более-менее боевым наградам. Или потому, что у него такая замечательная семья…

– Как констатацию того, что меня вскоре снова ждут боль и страдание. – отвечаю я на вопрос ЧжуВона.

– «Боль и страдания»? – естественно, не поняв, удивлённо переспрашивает тот. – Почему?

– Пока были праздники, я немного повалялась перед теликом и посмотрела вместе с онни и мамой пару серий из сериала. – объясняю я. – Так вот, там у главной героини есть оппа, который вечно создаёт ей проблемы. Он её довёл уже до того, что когда она его видит, то кричит – «Опять ты?!», зная, что её вскоре вновь ждут боль и страдания.

– Странные у тебя ассоциации. – немного помолчав, говорит ЧжуВон и спрашивает. – И какие, благодаря мне, «боль и страдания» тебя ожидают?

– Благодаря тебе, меня ждёт курс строевой подготовки, что, согласись, совсем не праздник, не говоря про всё остальное. – поясняю я и добавляю. – Поэтому, когда я тебя увидела, сразу вспомнила слова героини телесериала – «Опять ты?!». Теперь понятно, о чём я?

– А почему претензии только ко мне? – не соглашается ЧжуВон. – Твоей вины нигде нет?

– То есть только моя вина, что меня северяне не убили? – саркастически интересуюсь я.

– Причём тут – северяне? – удивляется ЧжуВон. – Разговор сейчас о поездке во Францию. Если бы не твои способности в музыке и в изучении иностранных языков, – тебя бы не включили в делегацию. Я тут ни при чём. Это ты всё сама.

– «Сама», значит? – с сарказмом киваю в ответ. – Понятно.

– Да. – подтверждает ЧжуВон. – Именно так.

– А тогда ты, – за какие способности включён в состав делегации? – интересуюсь у него.

– Ни за какие. Внесён в список за доблестное выполнение воинского долга и как представленный к воинской награде. Спас старшего по званию. Тебя, между прочим.

Задумчиво выпячиваю губы.

– Раз ты такой весь из себя только военный, – говорю я, – тогда тебе пыль из плаца и выбивать. Самое армейское дело.

– Почему – мне? – удивлённо спрашивает ЧжуВон. – А тебе что?

– А мне – фонтанировать творчеством. – отвечаю я. – В моём понимании, роль бравого солдата для прохождения торжественным маршем – твоя, передо мной же поставлены другие задачи. Думаю, – немного потренируюсь в строевой, после чего меня перебросят на решение более интеллектуальных задач.

– Э, постой! – слегка встревожившись, просит ЧжуВон. – Тебе тоже следует иметь высокий навык строевой подготовки, чтобы не выглядеть позорно!

– Девушкам многое простительно. Они рождаются для любования, а не для приобретения бесполезных навыков!

– Это серьёзно?

– Разве слышишь мой смех?

– Ты не можешь меня бросить!

– Почему это – «не могу»? – не понимаю я. – Очень даже могу.

– Это будет нарушением традиций. Морпехи своих не бросают!

Насмешливо фыркаю в ответ. Надо же, «традиции»! Тоже мне, нашёл «своего»!

– Сам же сказал, что меня берут лишь из-за моих музыкальных способностей. – напоминаю я. – А тебя – потому, что ты доблестный воин. Что тут сделать?

– Включи меня в группу интеллектуальной подготовки.

– Что ещё за группа такая? – удивляюсь я.

– У которой строевая подготовка – не основное занятие. В которой, – ты.

– И как же это сделать? – оценивающе оглядев просителя,