Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На конференцию добирались своим ходом на автомобиле старшего сына. Доклад Франца был последним в первый день конференции и после доклада решено было вернуться домой.
Доклад прошёл с успехом. Задавали много вопросов, на которые, порой, Франц и сам не знал ответ.
Уже выходя из зала конференции, Франц заметил, что очень многие люди обращают внимание на маленький кругленький значок, приколотый к лацкану его пиджака. Наконец доктор Райнбольд не выдержал.
– Вы имеете какое-то отношение к Европейскому Космическому Агенству? – показал он пальцем на значок, где по краю стояла аббревиатура «ESA».
– Да нет, – улыбнулся Франц, – начальник ЦУПа Владимир Соловьёв подарил.
После «ДДД» – «Дней Достоевского в Дрездене» – «Немецко-Русский Институт Культуры», в простонародии «Русский Дом», стал очень популярным среди российских деятелей искусства, культуры и науки.
Одним из первых, кто посетил «Русский Дом» был Булат Окуджава и Франц был на его выступлении, и принимал участие в узком застолье. Потом целовал руки Беллы Ахмадулиной. Беседовал и пил водку с Евгением Евтушенко. А однажды гостем «Русского Дома» был известный космонавт Владимир Соловьёв. Выходя ночью из небольшого Дрезденского ресторанчика, Франц оказался один на один с Соловьёвым.
– Скажите, – спросил Франц, – а космонавтов учат ориентироваться по звёздам?
– Конечно, визуальный контроль ориентации, очень важен, – Соловьёв вдруг развернулся, поднял голову к небу и сказал: «Вот Кассиопея в виде двойной буквы «W»».
– Красивый значок, – показал Франц пальцем на значок Европейского Космического Агенства на свитере Соловьёва.
И Франц тут же получил его в подарок и с тех пор этот значок навсегда прописался на лацкане его пиджака.
* * *
Концерн «Дженерал Атомикс» имел главную штаб-квартиру в Калифорнии в городе Сан-Диего. Основное направление деятельности – разработка атомных технологий. В начале девяностых годов в Дрездене была создана дочерняя фирма этого концерна. Возглавить этот филиал было предложено известному физику ядерщику Профессору Зеелигеру. Деятельность филиала охватывала три направления: разработка приборов экологической диагностики, инженерная служба санирования урановых шахт и компьютерное моделирование динамических процессов. Руководили этими направлениями ученики профессора Зеелигера.
Случилось так, что спасатель из Чернобыля доктор Цоглин, тот самый Юрий, с которым Франц познакомился на субботнике в «Русском Доме» и который помог ему возродить «Пифагор», был приглашён в этот филиал в качестве консультанта, как человек знавший лучше других обстановку после Чернобыльской катастрофы.
Однажды Юрий сказал Францу, что в филиал, где он начал работать требуется математик. Франц тут же отправился на собеседование. Как оказалось, он был уже четвёртым соискателем на должность математика – модельера (в филиале был объявлен конкурс на эту должность). Руководитель отдела компьютерного моделирования доктор Калька задал всего четыре вопроса. Боится ли Франц компьютера, умеет ли решать дифференциальные уравнения, знает ли программирование и как относится к гидравлике. Доктор Калька получил утвердительные ответы. После короткого знакомства с Профессором Зеелигером Франц отправился домой. О решении по результатам собеседования ему должны были сообщить позже. Когда Франц пришёл домой, Тамара сказала, что звонила секретарша профессора Зеелигера и завтра надо выходить на работу.
С гимназией пришлось расстаться. Да и оклад математика-модельера был несоизмеримо больше заработка гастпрофессора гимназии. Франц никогда в жизни не занимался математическим моделированием, но, зная свой характер, был уверен, что всё у него получится.
Филиал находился в лесу на окраине Дрездена. Это было двухэтажное здание, с одного края к которому, примыкал огромный, диаметром больше самого здания бетонный цилиндр, лежащий на боку. Позже Франц узнал, что – это аэродинамическая труба. Во времена ГДР этой трубой пользовались в основном лыжники – прыгуны с трамплина, испытывая свою омуницию. Рядом с филиалом располагалась взлётная полоса Дрезденского аэропорта и из окна кабинета Франца было видно, как самолёты заходят на посадку. А чуть дальше располагались самолётный и вертолётный ангары. Звукоизоляция здания была настолько хорошо сделана, что ни самолётов, ни вертолётов практически не было слышно. В здании было два входа-выхода. Один парадный, а второй со стороны мастерской. Около этого входа росли яблони и здесь Франц впервые в жизни увидел шершня. Шершень лакомился мякотью яблока, растущего на дереве. В первый момент Францу показалось, что это галюцинация. Такой огромной осы, чуть ли не пять сантиметров в длину, он никогда не видел и никогда о шершнях не слышал. Летали шершни со страшным жужжанием, но гнезда, где мог быть их улей, нигде не было видно.
В первый же рабочий день Франц подписал какую-то бумагу о неразглашении, хотя, что неразглашать было непонятно. Срок неразглашения был десять лет после прекращения работы на фирме. На самой фирме режим работы был тоже секретным. Черновики нельзя было выносить. Вся использованная бумага уничтожалась тут же в здании фирмы.
По настоянию фирмы Францу был куплен и установлен у него дома компьютер точно такой же, как стоял на рабочем месте, и телефон-факс.
Когда заходит речь о моделировании, то первым делом приходит мысль, что модель это что-то, что походит на настоящую вещь, но чуть чуть не настоящая. Может быть поменьше размером, может быть внешне похожа, но не работает, как настоящая. В общем что-то не так, но похожа.
Первой моделью Франца должна была быть модель санирования урановой шахты. Когда-то здесь во времена ГДР добывали уран, а теперь рессурс её истощился и она подлежала сначала санированию, а потом консервации. Мы не будем вдаваться в подробности, но скажем, что модель, которую создавал Франц, должна была работать, как настоящая шахта, но только в компьютере. Допустимая погрешность между моделью и оригиналом составляла полтора процента.
Первые месяцы Франц просто не верил, что такую модель можно создать. Язык программирования был для него новым. Франц быстро осваивал языки программирования, но это были языки программирования третьего поколения, так называемые языки высокого уровня. Структурное программирование, то есть четвёртое поколение вообще было для него незнакомо. А теперь ему предстояло работать с языком пятого поколения. Такое поколение языков называлось объектно-ориентированным программированием. Ведущее место здесь занимал
