Послание из ада (Одержимая) - Кей Хупер

– Не смешными? Что ж, кто не рискует…

– …Тот не сидит в тюрьме.

– Ты злишься, потому что не получаешь никаких сообщений по психопочте. А ведь так приятно первой узнать новости, особенно для женщины! – Его улыбка неожиданно стала чуть более напряженной. – Скажи, Мэгги, я был прав насчет Джона Гэррета?

Мэгги встала и некоторое время просто смотрела на него, потом ее губы едва заметно дрогнули.

– Да, ты был прав.

– Судьба?

– Судьба. – Она еще немного помолчала. – Ну ладно, Бью, до встречи.

Она ушла, а Бью еще долго сидел неподвижно, глядя в пространство перед собой. Потом он поднялся и с видимой неохотой подошел к большому холсту, который стоял у стены, накрытый куском плотной материи. Мэгги его даже не заметила.

Взяв холст, Бью водрузил его на мольберт, отступил на полшага назад, глубоко вздохнул и решительным движением сбросил покрывало.

Его привычный глаз сразу заметил и виртуозную технику, и бесспорное мастерство, с которым была выполнена работа. Картина, несомненно, была одной из лучших, что когда-либо выходили из его мастерской. Но он подумал об этом лишь мельком, потому что не это было главным. В следующее мгновение он разглядел расплывчатые, смутные, но вполне узнаваемые лица и тела и впился в них взглядом. Это были женщины, запертые в мрачном узилище страдания и боли. Их руки в отчаянии тянулись к зрителю, взывая о помощи; глаза с пустыми глазницами были широко раскрыты, губы изогнулись в беззвучной мольбе.

Потом Бью увидел руки, которые пытали и мучили несчастных женщин. Руки, сжатые в кулаки, руки с ножами и скальпелями, руки с дубинками, веревками и тонкими стальными прутьями, руки, которые тянулись к женщинам, словно собирались затащить их как можно глубже – на самое дно этого пугающего ада.

Долго, очень долго Бью стоял не шевелясь. Он смотрел на картину, впитывая в себя каждый мазок, каждую малозаметную деталь. Не обращая на подступившую к горлу тошноту, он смотрел и смотрел, пока не убедился, что все омерзительные подробности запечатлелись у него в мозгу.

Потом он подошел к стеллажам и, взяв нож для разрезания холста, медленно и методично разрезал на мелкие кусочки лучшую из написанных им картин.

– Только не сейчас, – пробормотал он в тишине студии. – Только не сейчас…

– Ну вот, этим всегда кончается, – сказал Квентин в пространство.

– Чем именно? – поинтересовалась Кендра.

– Скучным конференц-залом в скучном полицейском участке, – пояснил Квентин. – Правда, в этот раз нам повезло с отелем.

– Смирение – добродетель, – напомнила ему Кендра. – Смирение и скромность.

– Да уж, – согласился Квентин без особого энтузиазма. – Ты права, конечно, и все равно мне кажется, что…

Развить свою мысль дальше он не успел. В комнату вошел Джон и сразу спросил:

– От Мэгги никаких новостей?

– Нет. Пока нет. – Квентин покачал головой. – Насколько я знаю, она собиралась побеседовать с Эллен Рэндалл у нее дома, а потом побывать в больнице у Холлис Темплтон. Правильно?

– Правильно, – подтвердил Джон.

– В таком случае прошло слишком мало времени. Вряд ли Мэгги успела сделать все, что наметила. А ты где был?

Джон усмехнулся:

– Поработал боксерской «грушей» для Драммонда. Надеюсь, он хоть немного отвел душу.

– То-то он был таким вежливым, когда встретил меня в коридоре! Я сразу понял, что лейтенанту хочется выпустить пар.

Джон пожал плечами:

– Я подумал – для всех нас будет лучше, если ему попадусь я.

– Мы вам весьма признательны, сэр, – сухо вставила Дженнифер.

– Не скажу, что получил удовольствие, – покачал головой Джон, – но должен же был кто-то прикрыть собой товарищей?!

Он снова посмотрел на часы и, нервным движением поддернув на коленях джинсы (сказывалась привычка носить костюм), подсел к столу.

– Энди обещал поторопить патологоанатома, но я боюсь, что результаты вскрытия Саманты Митчелл мы получим не раньше второй половины дня, – сказал он.

– Этого следовало ожидать, – рассеянно ответил Квентин, продолжая расхаживать по комнате из стороны в сторону. – Вчера вечером мы коротали время, прослушивая полицейские частоты. В Сиэтле произошло два очень серьезных пожара с человеческими жертвами, так что работы у медэкспертов хватает. Будем надеяться, что Энди удастся совершить чудо. – Квентин еще раз прошелся вдоль стола, потом перехватил красноречивый взгляд Кендры и, сев на стул напротив Джона, прошептал с заговорщическим видом: – Для человека, обладающего уникальным, гибким мозгом, Кендра чересчур раздражительна. Ее выводят из себя любые мелочи!

– Честно говоря, мне тоже было неприятно смотреть, как ты болтаешься из угла в угол, – сухо сообщил Джон.

– И мне, – добавила Дженнифер. – Правда, я не собиралась говорить об этом вслух.

– Почему же сказала? – заинтересовался Квентин и сделал попытку встать, но спохватился и снова сел.

– Все говорили… – Дженнифер пожала плечами.

Квентин вздохнул.

– Ну хорошо, – сказал он. – Допустим, вам это неприятно. Но что я могу поделать, если нервничаю? Что может быть хуже, чем сидеть, перебирать бумаги, глубокомысленно чесать в затылке и ждать, пока Окулист совершит ошибку? Пассивное ожидание мне всегда претило; моя натура требует решительных действий, которые и сублимируются в хождение из угла в угол, поскольку никаких иных действий не предвидится. – Он заметил, что Джон снова посмотрел на часы, и добавил: – И, похоже, здесь не я один такой нервный.

Джон не обратил на его слова никакого внимания.

– Скотт все еще беседует с коллегами Тары Джемисон? – спросил он.

Квентин кивнул.

– Кендра проверила по картотеке всех ее знакомых, но пока ничего подозрительного. А у жениха к тому же железное алиби. Никаких родственников в Сиэтле у Тары нет. Энди отправил двух детективов еще раз проверить квартиру, в которой она жила, а я провел утро, просматривая записи видеокамер наблюдения.

– Ничего не нашел? – спросил Джон.

– Абсолютно ничего. У меня такое чувство, что Окулист ко всему прочему еще и компьютерный гений. Похоже, он что-то сделал с камерами, но что – этого я сказать не могу. Я не специалист.

– Значит, надо отправить записи к специалисту. И камеры тоже, – сказал Джон.

– Согласен.

– Фирма, производитель этих охранных систем, поднимет хай до небес, – вмешалась Дженнифер. – Они клянутся, что их камеры не может испортить ни один человек, кроме, разумеется, специально подготовленного персонала. Вместе с тем они не берутся объяснить, как Тара Джемисон исчезла из оборудованного их системой здания. По-моему, они склоняются к версии, что она улетела по воздуху. – Она хмыкнула. – И я их понимаю. Конечно, неприятно, когда у тебя все лицо в кремовом торте.