Островитянин - Джон Робертс

И вновь Импаба бросился вперед, но Гейл опередил его. Слегка отступив влево, юноша нанес коленом удар в солнечное сплетение противника, одной рукой обхватил его за спину, а другой стиснул плечо. Вращающим движением Гейл швырнул соперника вперед, и тот вновь с тяжелым грохотом повалился навзничь.

Теперь Импаба поднимался на ноги не спеша и с осторожностью. Когда на миг он отвлекся, Гейл тут же воспользовался этим, чтобы вновь нанести врагу мощный удар. Однако, в падении эмси успел ухватить юношу за локоть и увлек за собой на землю. И вновь поединщики сцепились, пытаясь произвести решающий захват. Импаба, навалившись на Гейла сверху, пытался просунуть руки, чтобы обхватить шею и, дернув назад, переломить противнику хребет.

Чтобы помешать врагу, Гейл с силой прижимал к бокам локти, одновременно пытаясь разжать хватку противника, но вскоре понял, что сделать это он не сумеет. Импаба давил на него всей своей мощью, тогда как сам юноша мог полагаться лишь на силу мышц, плеч и груди. В этот миг зрители, должно быть, решили, что молодой шессин вознамерился покончить жизнь самоубийством, — ибо он внезапно развел в стороны локти. Тут же эмси завершил захват и обхватил спереди плечи юноши, чтобы затем сжать пальцы сзади, на затылке врага.

Гейл едва лишь ощутив ужасающее давление, готовое сломать ему шею, постарался наклонить голову вперед, нижней челюстью упираясь в грудь. На пару мгновений это дало ему свободу действий, и он, совершив отчаянный рывок, тут же подогнул под себя ноги. Теперь, упираясь в землю, он на ощупь сумел дотянуться до головы Импабы и вцепился ему в косматую гриву. Зрители смотрели за происходящим, раскрыв рот, толком не понимая, что происходит. Гейл вскочил.

Затем, собран все силы, он низко присел, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и приземлился на спину… Теперь уже Импаба оказался под ним. Тяжелое дыхание эмси с хрипом вырывалось из легких. Он разжал захват. Высвободившись, Гейл откатился в сторону и вскочил, стараясь лишний раз не двигать головой, чтобы судорога не свела шею. С яростным ревом Импаба также поднялся на ноги, но теперь в рыке его звучал не только гнев, но и страх. Он бросился в сторону, нагнулся а когда выпрямился, то в правой руке эмси оказалась смертоносная палица с каменным наконечником. Он словно и не слышал негодующих криков, которыми встретили это действие зрители.

Однако, Гейл с самого начала был готов к тому, что это произойдет. Во время поединка у него не раз возникала возможность разделаться с врагом, но юноша этим не воспользовался. Он желал одержать над соперником полную неоспоримую и — что немаловажно — зрелищную победу. Жизненный опыт подсказывал молодому человеку, что надменные хвастуны, подобные Импабе, всегда остаются трусами в душе. Вот почему Гейл не сомневался, что, как только противник усомнится в своей победе в честном бою, как тут же схватится за оружие.

Увесистая дубинка со свистом устремилась к голове Гейла, однако Импаба был уже настолько измотан, что движениям его недоставало прежней точности и силы. Юному шессину не стоило большого труда перехватить запястье противника и вскинуть вверх его руку, чтобы зрители могли убедиться: он не использует никаких запрещенных приемов. Впрочем, в этом и не было особой нужды: в превосходстве юного чужеземца успели убедиться все вокруг.

Затем Гейл вывернул Импабе запястье, заставил его пригнуться и тут же нанес резкий удар ногой под колено. Противник повалился наземь.

Гейл склонился над врагом, коленом прижимая к земле его ногу, а рукой стискивая горло. Одновременно он продолжал сжимать запястье Импабы, безжалостно его выкручивая, пока тот не выронил свою палицу. Зрители разразились восторженными воплями. Теперь уже никто не сомневался в победе Гейла. Затем внезапно наступила тишина — и голос юного воина прозвучал особенно отчетливо:

— Ты побежден, Импаба, сдавайся!

Поединщики застыли в неподвижности, словно два изваяния.

— Не дождешься! — сдавленно прохрипел Импаба. Гейл продолжал с силой сжимать противнику горло.

Тот мог яриться сколько угодно, но уже прекрасно сознавал, что высвободиться не сумеет, и окончательное поражение — уже вопрос времени. А времени у Гейла было в достатке, и он еще с еще большей силой сжал горло соперника.

— Это не лучшая смерть, Импаба, — невозмутимо проговорил он, отчаянно пытаясь сдержать дрожь в голосе и восстановить дыхание. — Разве истинный воин может умереть перед толпой зевак, среди которых немало бьяллов? Я считаю тебя отменным бойцом и буду горд сражаться бок о бок с тобой, когда возглавлю войско. Сдавайся!

— Нет! Я не желаю, чтобы все подняли меня на смех! — выдохнул Импаба. Эта фраза была на удивление длинной для человека в его положении, но Гейл сразу понял, что его соперник, как все малодушные люди, не может сдаться, не подыскав для себя сперва подходящего оправдания.

— Никто не станет смеяться над тобой за то, что ты уступил духу в человеческом обличье, — объявил юноша. — Это честь для любого воина. О тебе станут складывать легенды, как о человеке, что бросил вызов великому вождю, предреченному пророчествами и хотя в этой схватке ты проиграл, но ты все равно станешь первым среди моих военачальников.

Это был удачный ход: зрители тут же одобрительно загомонили, и громче всех мудрость Гейла славил Нарайя. Выждав еще пару мгновений, Импаба, наконец, просипел:

— Хорошо. Сдаюсь.

Едва лишь он произнес эти два слова, как Гейл тут же выпустил его и, скрестив руки на груди, сделал шаг назад. Нарайя что-то закричал на древнем языке, понятном только Говорящим с Духами, а все воины, наблюдавшие за поединком, радостно заголосили. Их вожди держались более настороженно, но даже они были вынуждены признать, что стали свидетелями очень важного события.

Наконец, Импаба поднялся на ноги. Его шатало из стороны в сторону, по разбитому в кровь лицу вместе с потом текла размазанная краска. Гейл встал перед ним, словно бы совершенно невредимый и спокойный, изящный, словно танцор, завершивший свое выступление. На самом деле ему понадобилось собрать в кулак последние силы, чтобы выглядеть именно так, но юноша сознавал, что в будущем эти мгновения могут стать для него чрезвычайно важными.

Во взгляде Импабы был страх и благоговение. Неуверенным медленным жестом, так, словно само тело с трудом повиновалось ему, он поднял руку и, сжав кулак, костяшками пальцев дотронулся до лба в приветственном жесте. Без единого слова Гейл развернулся и двинулся прочь.

Диена вышла ему навстречу из хижины, которую делила со своим спутниками. Молча она взяла юношу за руку, подан ему знак следовать за ней. Когда они оказались в хижине, то Гейл тут же устало опустился на тюфяк, а Диена накинула ему на плечи покрывало.