ДЕЛЛА-УЭЛЛА - Ольга Ларионова

Но для этого нужно было еще добраться до корабля. Он находился совсем рядом, так что сюда долетали голоса дружинников; придется еще сделать около полутора сотен шагов – снова шаги, снова россыпь камней под босыми, до крови сбитыми ступнями, и нельзя отвлекать ни Лронга, ни Эрма – им еще ждать возвращения Гроту на, который сейчас, наверное, подлетает к самому Аду.

«Юрг в настоящем Аду, а ты тут сопли распускаешь!» – прикрикнула она на себя. Ладно. Их корабль недалеко, а там, внутри, – сверток с мягкими сапожками. Вот не взяла их вместе с амулетом…

– Ждите, – коротко бросила она Лронгу с Эрмом, которые продолжали вглядываться в прорезь между орешниковыми ветвями. – Я пойду обуюсь. Если кто станет приставать с расспросами – Кадьян повез послание к Аннихитре. Про то, что он в кораблике не один, – сами понимаете…

Они понимали. И что идет она с трудом, тоже видели.

– Светлая властительница, позволь… – начал Лронг.

– Отсюда – ни шагу! – отрезала «светлая».

Она выбралась на опушку, там хоть не попадались под ноги старые треснувшие орехи. Глянула на верхушку башни – легкая фигурка была уже на середине невидимой отсюда лесенки. Ничего, услышит приближение Гротуна спустится. Брошенный рогат с волочащимися поводьями презрительно фыркал, не решаясь щипать присыпанную пеплом траву. При виде девушки он злобно всхрапнул и, пританцовывая, начал оборачиваться к ней задом, примериваясь, как бы лягнуть чужака.

– Тебя еще тут не хватало, – устало проговорила Таира. – Брысь.

Она спокойно прошла мимо корабля, мимо замерших при ее появлении дружинников, мимо своих аксакалов, постаравшихся как можно незаметнее склонить головы в знак того, что они все помнят и готовы.

Когда входной люк остался позади, она бессильно опустилась на пол и дальше поползла, стараясь на ощупь найти свой сверток с одеждой и сапогами, благо корабль был пуст. Искать долго не пришлось – узелок по-прежнему лежал в уютном закутке между штабелем земных коробок и допотопными ларцами с амулетами и прочей шаманской утварью. Она подтянула его к себе и попыталась развязать тугой узел какой-то веревки, попавшейся ей под руку там, в сказочных чертогах Оцмара. Не получилось. Она нагнулась, помогая себе зубами, и во рту тут же появился отвратительный вкус металла. Так и есть, золотая тесьма вроде той, которой была связана мона Сэниа. Вот незадача! Но, кажется, в одном из этих сундучков было что-то режущее…

Ларец опрокинулся и раскрылся. Какие-то игрушки с нелепыми рукоятками вероятно, ритуальные орудия для символических жертвоприношений. Лезвия поблескивали, как шоколадная фольга, ими и резать-то, наверное, невозможно… Она выбрала тот, что помассивнее, сжала в кулаке, досадуя на неудобство нелепой формы. Ну, ничего, только бы разрезать… И словно в ответ на эту мысль, рукоятка маленького кинжала дрогнула и как-то неуловимо изменилась, уютно устраиваясь в ладони. Смотрите-ка, а в деле он, по-видимому, хорош!

Рукоятка стала теплой и как бы слилась с ладонью. Таира даже уловила чуть ощутимую пульсацию, словно внутри кинжала забилось тревожное сердце. Надо обязательно испробовать это чудо в деле… И тут ее мысли прервали едва слышимые голоса. Они шли из одной каюты – она могла даже точно сказать, из какой именно, потому что она располагалась рядом с заветным пристанищем ее Скюза. Но голос – хриплый, молящий, иссушенный несдерживаемой страстью – это не мог быть голос Флейжа! Это вообще был совершенно незнакомый голос.

Она выпрямилась, растерянно прислушиваясь. Но вот второй голос, женский, произнес насмешливо и в то же время призывно: «Нет!..»

И это была мона Сэниа.

Девушка потрясла головой. Как же так? А очень просто: там, на башне, была вовсе не принцесса. Действительно, зачем бы ей карабкаться по ступенькам? Какой-нибудь солнцезаконник решил-таки возжечь Невозможный Огонь… Таира поднялась, чтобы бесшумно выбраться наружу. Голос, захлебывающийся бессвязными, неразличимыми в горячечной скороговорке словами, гнал ее вон, потому что он был не просто пламенным – он был непристойным. Но она услышала отчетливо произнесенное имя Юхани, и это ее остановило.

Вот оно что. Кто-то ценой возвращения Юхани добивался… Но кто, кроме дружинников и троих тихриан, вообще знал о Юхани? Ответ напрашивался сам собой: только Кадьян. Значит, все-таки он – тот, второй проклятый, и, вместо того чтобы доставить Юрга к живому источнику, он каким-то образом вернулся, и вот-вот…

Ну, это мы еще посмотрим! Она с легкостью куницы переметнулась через штабель коробок и снова невольно замерла, увидев в проеме внутреннего люка силуэты принцессы и коленопреклоненного мужчины, обнимающего ее ноги.

– Сначала верни мне сына, тогда посмотрим, – мурлыкающим, сладостным до тошноты голосом говорила принцесса, – верни мне Юхани и разберись со своей куколкой…

– Да неужели ты не понимаешь, что она была мне нужна лишь для того, чтобы ты, моя королева, увидела во мне мужчину, а не просто преданного оруженосца!

До Таиры еще не дошел смысл этих слов, а рука уже судорожно сжалась, и клинок ответил наливающимся яростным жаром. Моя королева, видите ли! И это тогда, когда Юрг, может быть, горит заживо в этом Аду! И опоздай она со своими сапожками…

– Я сказала: сначала…

– Не торгуйся, любовь моя, это недостойно королевы! – Голос уже был едва слышим, бархатистый, завораживающий. – У тебя будет все – и сын, и власть, и вечная красота… Но сейчас – сейчас позабудь об этом…

«Сейчас – сейчас я этого гада пришибу, – с холодным бешенством поняла она. – И лучше всего – рукояткой. Как бы ухватить поудобнее…» Оружие в руке налилось свинцовой тяжестью.

И в этот миг прозвучало:

– Позабудь обо всем и будь моею, делла-уэлла…

Она закричала.

Это не было какое-то слово – просто отчаянный крик, который вырывается, когда внезапно видишь на краю пропасти человека.

Или – себя.

Он вскочил на ноги, и она наконец увидела его лицо – бумажно-белое лицо, и сузившиеся до щелок бесцветные глаза – глаза самого меткого стрелка.

– Ты, – процедил он сквозь зубы, – ты, приставучая рыжая тля…

Она вскинула руку, отгораживаясь от его слов, – и в тот же миг три лиловые молнии, свиваясь в ослепительный жгут, слетели с трехгранных лезвий и заполнили весь корабль беззвучной мертвенной вспышкой. Может быть, был гром. Она не слышала. Она вообще больше ничего не слышала. Она не ощутила хлесткого удара по щеке, только покачнулась, бессмысленно глядя перед собой на плавающее в каком-то сероватом облаке лицо принцессы с гневными ломкими губами, шевелящимися в потоке неслышимой брани.

Пепельное облако тихо оседало.