Золочёные горы - Кейт Маннинг

– Это так, – сказал Джейс. – Все любили Жака Пеллетье.

– Он боролся за профсоюз, – заметила я, пытаясь воззвать к его былым чувствам ко мне и доброте и чести, которыми, как я надеялась, он был наделен.

Выражение вины на лице Джаспера сменилось грустью. А потом его, кажется, озарила какая-то мысль. Он просиял, словно это его собственная идея и его не натолкнули на нее старушка и юная девушка. Он с философским видом поднял вверх палец.

– Я безусловно выступаю за справедливость, – сказал он. – И у меня есть все полномочия начать переговоры с профсоюзом рабочих. И будь я проклят, если этого не сделаю.

Услышав эти слова, миссис Джонс вся рассыпалась в комплиментах.

– Вы, несомненно, чудесный юноша. Будущее нашей страны за такими лидерами, как вы. Вы образцовый американец. Лонаган и Объединенные горнорабочие свяжутся с вами немедленно, вместе с Дэном Керриганом, президентом местного отдела профсоюза. И тогда, мой новый друг, – сказала она как строгая учительница, – вы добросовестно проведете переговоры.

– Даю вам слово.

– Слова – начало любого дела, – сказала я, цитируя Джорджа Лонагана.

– Верно, – согласился Джаспер. – Я намерен действовать.

– Я здесь не для того, чтобы препятствовать вашему бизнесу, – заверила миссис Джонс. – Напротив, мы все молимся за ваш успех. Что ж, думаю, мы обсудили все, что нужно.

Она направилась к двери, и я последовала за ней.

– Сильви, – остановил меня Джаспер. – Можешь уделить мне минутку?

– Оставайся. – Слово миссис Джонс прозвучало почти как приказ. – А я побегу, пока «пинкертоны» не пришли и не швырнули меня за решетку.

Я осталась одна.

– Мне не терпится кое-что тебе показать, – сказал Джейс. Он с воодушевлением подвел меня к задней стене. Там висели чертежи, эскизы и диаграммы. Он указал на изображение солдата, стоявшего на высокой колонне. – Помнишь Дочерей Конфедерации? Мы выиграли большой контракт на памятник верному рабу. Ты же не забыла?

Я не забыла.

– Верному! – фыркнул он и указал на пьедестал, где значилось слово «Верность».

Там виднелся рельеф из человеческих фигур: рабыня с белым ребенком, привязанным к ее бедру, мускулистый мужчина с голым торсом, пашущий плугом землю. На спинах они держали возвышавшегося в вышине солдата Конфедерации с орлами и предательским диагональным крестом на флаге.

– Я пытался отменить заказ на эту пародию, – сказал Джейс. – Но поздно. Камень уже отправили. Но смотри, Сильви, вот противоядие…

Он показал мне другой рисунок, большого нарядного храма. На архитраве над главным входом было выгравировано: БЛАГОДАРНАЯ НАЦИЯ. Фонтаны и лабиринт садовых дорожек украшали территорию. Я подошла ближе, стараясь понять, что это за мифическое царство жареных жаворонков и справедливости, место воздаяния и гармонии.

– Мне пора идти, – заметила я, стараясь задеть его пренебрежением.

Джейс не заметил и заговорил быстрее, спеша объяснить свою задумку:

– Эту идею подал Калеб Грейди. А вдохновил его профессор Дю Бойс. Это Храм Благодарности. Хочу, чтобы его построили из нашего мрамора и поместили на Национальной аллее, чествуя поколения, построившие нашу страну и не получившие в награду ни гроша.

– Гм.

Моя вялая реакция не погасила его бредовый восторг. Он был горд и охвачен энтузиазмом, словно победил инфекционную болезнь. Продолжал болтать о колоннадах и фресках, а я стояла недвижно как камень, не желая поддаваться его мечтам и очарованию. Его совиные глаза улыбались мне, он так хотел поделиться со мной радостью. Что такого важного в каком-то памятнике?

Потом я вспомнила – и внезапно словно два потока воды слились вместе – незавершенный разговор, состоявшийся накануне.

«Тот парень-негр… его сын», – сказала К. Т. Чей сын, какой парень? Это была всего лишь сплетня. А может, и нет.

– Отец предоставил мне реальную возможность управлять этой компанией, – сказал Джейс. – И я намерен ею воспользоваться. Ведь что такое философия? Филантропия? Если это всего лишь идеи. Дела важны, не слова, верно?

– Не знаю, – сказала я. – Слова важны тоже.

Милая. Ангел. Дорогая. Я пыталась побороть воспоминания, смущенная тем, как сильно меня все еще влекло к Джейсу. Он стоял рядом со мной, излагая свои идеи, а я стыдилась грязи у себя под ногтями. Нужны огромные усилия, чтобы побороть многолетние уроки стыда.

– Слова – тоже действия, – заметила я. – Вели «пинкертонам» отпустить миссис Джонс. И позволь рабочим создать профсоюз. Не сиди здесь сиднем, воздевая руки к небу, ты ведь можешь…

– Сильви, – прервал он меня. – Вовсе не нужно так злиться.

– Правда? А что мне нужно делать? Мне пора идти.

Я повернулась к двери, но было поздно. На пороге возник герцог Паджетт и загородил выход.

– А, машинистка! Доброе утро! – поздоровался он. – Рад, что вы решили заняться полезным делом.

Вслед за ним появился полковник Боулз.

– Юная леди! Вижу, вы взялись за ум. Так Джейс нанял вас в качестве новой машинистки?

– Помнится, она печатает как молния, – заметил герцог.

Помнится, моего отца взорвали в вашем карьере. Этого я не сказала.

– Сильви? – заговорил Джейс. – Я собирался спросить тебя…

– Рад за вас, Сильви, – сказал Боулз. – Добро пожаловать на верную сторону.

Но я не была на верной стороне, я находилась в ловушке между конторскими столами, а выход был заблокирован. Джаспер выступил против этих двоих.

– Отец, – заявил он. – Я решил встретиться с представителями профсоюза и провести переговоры.

– Какого черта… – полковник Боулз отшатнулся.

– Это ошибка, – герцог ткнул Джаспера пальцем в грудь.

– Ты дал мне слово, – возразил ему сын. – Я принимаю решения. И я решил вести переговоры. Люди проголосовали за профсоюз.

Джейс послушал меня. Он проявил характер, эта ярость в нем мне нравилась.

– Мы только что выставили этих анархистов из города, – воскликнул полковник. – Они сторонние агитаторы. Эта женщина ужасна.

– Миссис Джонс очаровательна, – возразил Джейс. – Я встречался с ней и согласился на переговоры.

– Да что тут такое творится! – взревел герцог.

– Мамаша Джонс – ходячая неприятность! – взорвался полковник. – Она скармливает лживые сплетни болванам и истеричкам вроде этой ведьмы Редмонд, которая печатает всякое дерьмо так, словно это божественная истина. – Он покосился на меня. – Извините за мой французский.

Это не французский. Я успокаивающе улыбнулась ему в ответ.

Герцог Паджетт дрожал от негодования.

– Ты совершил непоправимую ошибку! Ты не сможешь поладить с этими людьми из профсоюза. Они уничтожат наше предприятие…

– Я собираюсь сделать это предприятие успешным как никогда, – посмотрел Джейс прямо в глаза отцу.

Мне понравился их спор и порадовала мысль, что я, вероятно, стала его причиной.

– Сын, ты ничего не понимаешь, – отрезал герцог. – Когда я впервые приехал в эти горы, здесь ни черта не было. Ни единой души.

Кроме людей племени юта. Я этого не сказала. Не