Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Ева Михайловна Меркачёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет в СИЗО и туалетной комнаты для родственников, которые приходят на свидания или чтобы принести передачку.
Есть большой храм, в который арестантов выводят довольно часто.
Карцеры в среднем состоянии, но иногда (по словам заключенных) туда могут посадить без достаточных на то оснований.
Но вообще СИЗО № 12 заметно выделяется на фоне всех остальных своей «провинциальностью», если так можно выразиться. С одной стороны, там тихо и спокойно, с другой — нет ничего прогрессивного и само оно вроде как замерло на уровне СИЗО 80-х годов прошлого века. Чем дальше от Москвы — тем дальше от цивилизации? Интересно, что и заключенные это как будто понимают. Они не требуют практически ничего из новшеств, предусмотренных ПВР, а о платных вывозах на лечение в частные клиники, электронных книгах и прочих возможностях, которые открылись с 2022 года, даже не заикаются. А зря, между прочим. Нет просьб — нет развития.
Приложение 2
Обращение Евы Меркачёвой к президенту РФ Владимиру Путину и его ответ [41]
7 декабря 2022 года, Владимир Путин провел традиционную встречу с членами Совета по правам человека при Президенте Российской Федерации. На встрече выступила член СПЧ, автор этой книги Ева Меркачёва. Основная часть выступления была посвящена проблемам следственных изоляторов. Вот этот доклад.
Господин президент!
Я хочу рассказать вам про СИЗО — следственные изоляторы, где находятся люди до приговора, то есть еще не признанные виновными.
В российских СИЗО много женщин, у которых дома малолетние дети. Абсолютное большинство этих заключенных подозреваются в ненасильственных преступлениях и не представляют никакой угрозы обществу. Они сидят до приговора только потому, что так удобно следствию, потому что это способ давления, лучше которого еще ничего не придумали.
В этом году я встречала в СИЗО немало женщин, которые сидят там по три и даже по пять лет до приговора. И это при том что условия в СИЗО приравниваются к строгому режиму, который не предусмотрен российским законодательством для женщин в качестве наказания. То есть еще не признанные виновными сидят в таких условиях, в которых не могут находиться, даже когда им дадут реальный срок. В этом юридический казус, на который указывали в этом году и некоторые сенаторы. И тем не менее обвиняемых в экономических и прочих ненасильственных преступлениях женщин в СИЗО становится только больше.
Самое страшное — страдают их дети, которые точно ни в чем не виноваты. При этом следствие в большинстве случаев не разрешает ни звонки, ни свидания с детьми. Наш законопроект (я вам о нем рассказывала на одной из прошлых встреч) о том, чтобы звонки и свидания с близкими не зависели от следователя, заблокирован силовиками.
Чтобы вы поняли весь ужас ситуации, приведу несколько примеров. У одной из женщин, владелицы туркомпании, обвиняемой в мошенничестве, которая сидит в СИЗО четыре года, ребенок думает, что мама тяжело болеет и лечится где-то далеко, откуда даже и позвонить нельзя. У другой женщины трое малолетних детей уверены, что они не могут увидеть маму три года, потому что она улетела в космос осваивать другие планеты…
Но в некоторых случаях дети думают, что мама умерла или бросила их и что они больше никогда ее не увидят. Повторюсь, эти женщины не совершали насильственных преступлений, они не маньячки и не грабительницы, они благополучные родительницы, у них были работа и жилье. Разлучать их, еще не признанных виновными, с детьми — разве это само по себе не преступление?!
Или вот очень показательная история. Женщина всю жизнь проработала советником одного из ведомств, а также преподавала на кафедре университета, является профессором. Обвиняется в экономическом преступлении. У нее пятеро детей в возрасте 2, 4 (инвалид), 5, 12 и 13 лет. Однако Пресненский районный суд не смог отказать руководству ГСУ СК, и ее отправили в СИЗО. Ей угрожали арестовать мужа (он адвокат), а детей отправить в детский дом. Недавно она узнала, что супруг действительно арестован. Дети остались без обоих родителей только потому, что следствию нужно как можно быстрее получить признательные показания. Некоторое время назад женщину повезли на следственные действия. Как утверждает заключенная-профессор, в машине ей сцепили наручниками руки и ноги, а между ними протянули большую тяжелую цепь. В таком положении ее водили по улице. Это проявления немыслимой, невероятной жестокости.
И кстати, про кандалы. В этом году мы впервые стали получать жалобы от заключенных на то, что на них надевают кандалы. Сначала я сама даже не поверила, слишком уж фантастичным это казалось. Мы же не в Древнем Египте или Риме, где на рабов и преступников надевали кандалы. Но оказалось — правда! Полицейские называют их «средства ограничения подвижности "Ажур"», и мы выяснили, что в этом году закуплено больше 20 000 таких средств и что недавно появилась инструкция, которая рекомендует конвойному полку их использовать. Возможно, в случаях с террористами и серийными убийцами это оправданно. Но ведь их надевают на женщин-преподавательниц, на бизнесменов (одна такая история произошла в Самаре). Я прошу вас дать поручение запретить применять средства «Ажур» и подобные им в отношении женщин, предпринимателей и вообще всех подозреваемых и обвиняемых в ненасильственных преступлениях.
И поскольку затронута тема СИЗО. Я считаю, что в этом году у нас настоящая катастрофа — рекордное количество смертей заключенных от болезней. Некоторые умирали прямо у нас на глазах, как, например, 25-летний тяжелобольной Сергей Лоев, обвиненный в мошенничестве. Когда я нашла его в СИЗО № 5, он уже не вставал с железных нар, ходил под себя, но следствие и суд посчитали, что он может содержаться под стражей.
В основном все умершие были обвиненными в экономических преступлениях. Они умерли до приговора, то есть не были признаны виновными. Отдельно стоит сказать о новосибирском ученом, заведующем лабораторией квантовых оптических технологий НГУ, докторе физико-математических наук Дмитрии Колкере, у которого была последняя стадия рака, и медики установили, что возможности хирургии и химиотерапии исчерпаны. Он был задержан по подозрению в тяжком преступлении — госизмене. Но вина
