Возлюбленная Немезида - Меган Пол

— Если не возражаешь, я сам пока поведу машину, — добавил он, трогая "ягуар" с места. — Надо чем-то мысли занять.

Стараясь не слишком явно выказывать свою заинтересованность, Флоренс украдкой наблюдала за ним. Что произошло? Значит, разговор с женой не очень его обрадовал? Может, для нее еще не все потеряно? Размечталась, идиотка несчастная!

— А что случилось? Неожиданное известие о том, что скоро станешь папой, так тебя придавило?

Ты же не первый год в журналистике, Фло, фыркнула она про себя. Могла бы и потоньше сформулировать вопрос!

Джекоб, выезжавший на шоссе, с неприсущей ему порывистостью переключил скорость, тем самым, очевидно, выразив свое недовольство ее бестактностью, но промолчал.

Флоренс овладело дикое искушение вывести его из себя, спровоцировать еще одну ссору. Она понимала, что это во всех отношениях непродуктивный и даже опасный ход, учитывая, что Джекоб ведет машину на большой скорости, но соблазн был настолько велик, что она, дабы удержаться от вздорных реплик, изо всех сил прикусила губу.

Они долго, наверное целую вечность, ехали молча. Если Джекоб и злился на нее, внешне это никак не выражалось. После той мимолетной вспышки, когда они покидали станцию обслуживания, Джекоб больше не выказывал признаков агрессивности — вел машину столь же аккуратно и грамотно, как и во время их путешествия в Пенрит, и, хотя они мчались довольно быстро, Флоренс чувствовала себя в полной безопасности. Только его водительское мастерство и не тревожило ее сейчас.

До чего ж обидно, рассуждала Флоренс, искоса поглядывая на его удлиненный классический профиль. Как, черт побери, меня угораздило спутаться с тобой, Джекоб? Почему именно теперь, когда, казалось бы, жизнь у меня только наладилась и потекла как по маслу.

Она нашла прекрасную работу и замечательного спутника жизни, обрела уверенность в себе, добилась признания. А потом вновь встретила этого дьявольского типа и все благополучное существование разлетелось ко всем чертям. Она обнаружила, что он изменился и одновременно остался прежним. То же самое произошло и с ней: она изменилась, но осталась прежней, и оказалось, что для нее нет ничего важнее тех чувств и воспоминаний, которые бередят ей душу, когда она перестает контролировать себя. Но стоило ей только признать это и поверить в возможность подлинного счастья, тут же выяснилось, что Джекоб женат и скоро станет отцом.

Полный крах всех надежд и чаяний. Врагу такого не пожелаешь.

И ведь вся беда в том, с негодованием осознала Флоренс, что ненавидеть его гораздо легче. Ей было бы гораздо проще жить, сумей она полностью убедить себя в том, что Джекоб отъявленный негодяй и любой его шаг или действие представляют угрозу ее благополучию. Но она не исключала возможность альтернативы. Тайный голос нашептывал, что он любит ее так же глубоко, как и она его, и просто не может должным образом выразить свои чувства. И это было нестерпимо. Горько, досадно, если единственным препятствием на пути к счастью является чувство долга Джекоба…

— Полагаю, теперь ты приложишь все усилия, чтобы вы с Мириель жили в мире и согласии, — наконец произнесла Флоренс, не в силах больше молча терпеть душевные терзания: за два часа они не проронили ни слова.

Джекоб ответил не сразу. Флоренс поначалу решила, что он просто проигнорирует ее реплику, но через несколько секунд Джекоб тихо вздохнул и промолвил уныло:

— Да, наверное…

Флоренс вдруг стало обидно за его жену, что само по себе не поддавалось разумению, ведь Мириель лишала ее самого дорогого. И тем не менее что-то вынуждало ее выступить в защиту актрисы.

— Мог бы и повосторженнее откликнуться! Как-никак она носит твоего ребенка. Значит, еще недавно ты питал к ней далеко не платонические чувства… Женщины ведь не беременеют сами по себе. — Она помолчала, оттачивая свой язычок. — Хотя, если подумать, ты уже не впервой забываешь об элементарных основах механизма деторождения, верно, Джекоб?

Почти не поворачивая головы, он метнул на нее свирепый взгляд, давая понять, что она зашла слишком далеко. Флоренс содрогнулась.

— В том, что произошло тогда, виноват не только я, и тебе это известно, — ответил он скорее с грустью в голосе, чем с гневом. — Не надо строить из себя жертву; ты никогда ею не была. Язык у тебя есть. Могла бы в любую минуту открыть рот и остановить меня. Сказать что-нибудь о контрацептивах.

Слишком сильно я тебя желала! И теперь желаю! О Боже…

— А ты без подсказок не можешь, да? — зло парировала она, приходя в еще большую ярость. — Или ты настолько раб своих потребностей, что о практических вещах и подумать некогда? — Флоренс, чувствуя, что сотрясается всем телом, прижала ладони к кожаному сиденью, чтобы унять дрожь. — Так рассуждают и ведут себя только самонадеянные мужланы, Джекоб. Я полагала, у тебя за душой есть нечто большее, чем просто набор мужских инстинктов.

— А я не стыжусь своих мужских инстинктов, — бросил он, не отрывая глаз от дороги, словно и видеть ее не хотел. — Согласен, в тот вечер я забыл о мерах предосторожности, потому что очень хотел тебя. Но после, если бы ты хоть словом обмолвилась, я ни за что не бросил бы тебя.

— Как не бросишь теперь Мириель? Останешься с ней?

— Да, не брошу. Настоящий мужчина не может поступить иначе, — съязвил Джекоб. — И кстати, речь идет о том, чтобы вернуться к ней, а не остаться. Мы с Мириель сообща решили, что должны разойтись. Она прекрасно понимала — когда не была в расстройстве по какой-нибудь причине, — что для нас обоих это самый лучший выход. Я намеревался сохранить с ней дружеские отношения… Видит Бог, она нуждается в хорошем друге, но с браком было покончено.

Гнев на судьбу, на обстоятельства забурлил в ней, словно кислота, разъедая внутренности, опаляя жгучим огнем все тело. Хотелось бить кулаками — обо что-то, об кого-то; хотелось вопить и рыдать, будто истеричное дитя.

— И вот теперь бедная женщина навеки прикована к тебе только потому, что имеет несчастье носить твоего драгоценного отпрыска! — глумливо усмехнулась Флоренс, с ненавистью вслушиваясь в собственные слова. Она понимала, что уже не контролирует себя, но остановиться не могла. — Если у нее есть хоть капля здравого смысла, она сделает то, что сделала я, — избавится от него!

ГЛАВА 19

— Я солгала ему, Роуз. Не буду утверждать, будто не знаю, что на меня нашло тогда. Я знаю. Словно какая-то красная пелена застлала мне глаза. Мне было так больно. И я хотела, чтобы он тоже страдал, как и я.

Взглянув на сестру, Флоренс не заметила в ее лице ни тени укора. Ей стало чуть легче на душе. Роуз улыбалась; ее глаза полнились пониманием и любовью. Если бы она сама могла простить себя. За прошедшие пять месяцев не было ни дня, когда она не проклинала бы свой поганый язык.