Пульсирующий камень - Мино Милани

Он усмехнулся.

— Ну, да, конечно, понимаю! Еще бы не понимать! Ну ладно, — добавил он, останавливаясь и протягивая мне свою огромную руку, — до свиданья, извините, господин Купер, было очень приятно с вами познакомиться.

Я положил пиджак на землю и пожал ему руку:

— Мне тоже очень приятно, — торопливо проговорил я. Он не отпускал мою ладонь.

— Знаете, меня зовут Мак-Лой. Джо Мак-Лой. Наверное, не следовало бы говорить вам этого, но мне очень хотелось бы заниматься журналистикой. Я даже написал одну или две заметки… про спорт, понимаете?

В голове у меня стучали молотки. Сигналы участились, теперь они раздавались вдвое чаще. Это был конец.

— Да, да, принесите мне в редакцию, я прочту их!

— Прочтете? Великолепно! И скажите, когда — он отпустил мою руку, и я наклонился за волчком.

— Приходите завтра… А сейчас я спешу… Жду вас завтра! — Я повернулся и пошел к выходу. Он крикнул мне вслед:

— Спасибо! Запомните — Джо Мак-Лой!

Я шел по перрону, не отрывая глаз от эскалатора в конце его. Он казался мне длиннее, чем весь туннель. Нет, не успеть! Этот проклятый Мак-Лой задержал меня, украл столько драгоценного времени. Теперь «Бип! Бип! Бип!» совсем уже оглушали меня. Волчок сделался еще тяжелее. Что, если он начнет вращаться? Что тогда делать? Бросить и с криком убежать?

Наконец, я подошел к эскалатору и начал подниматься по ступенькам. Хорошо было бы ухватиться за поручень, потому что ноги совсем уже не держали меня, но это было невозможно — одной рукой я не в силах держать волчок. Я прижал его к груди, стараясь хоть как-то помочь себе. Одна ступенька, вторая, третья… Я смотрел наверх, туда, где лестница выходила на тротуар — там моросил мелкий дождь. И этот конец лестницы казался мне выше и отдаленнее самой неприступной вершины. Интересно, святому Кристофору противоположный берег реки тоже представлялся таким же далеким и недоступным, как мне эта последняя ступенька? Я попытался сосчитать, сколько их. Двадцать, двадцать пять… «Не успеть, Мартин, ты ведь не можешь тратить по секунде на ступеньку, тебе придется остановиться, чтобы перевести дыхание, иначе сердце просто разорвется…»

Я громко застонал, словно умоляя о помощи, но все же упрямо двигался дальше. А «Бип! Бип! Бип!» в моем мозгу звучали теперь так часто, что слились наконец в одну непрестанно воющую сирену, и мне казалось, что к голове моей приставили дрель…

Последняя ступенька! Последняя! — Я понял это, когда поднятая нога, не найдя опоры, опустилась на том же уровне.

И я тут же отбросил пиджак в сторону.

Страшный взрыв отшвырнул меня назад, на лестницу. Падая навзничь, я раскинул руки и каким-то чудом успел зацепиться за поручень. Сознание мое неожиданно прояснилось, и в тот же момент я увидел перед собой багровое пламя и услышал пронзительный вой — громче, пронзительнее любой сирены, и в следующий момент мне показалось, будто солнечный луч взметнулся в пасмурное небо.

— Что это было? Что случилось? — раздались крики, послышался топот бегущих ног, скрежет тормозов автомобилей. Я поднялся и вышел на улицу.

Рядом уже собралась небольшая толпа. Люди что-то рассматривали. Видимо, там лежал мой пиджак. Я протиснулся сквозь толпу — от пиджака остались одни лохмотья. Кто-то тронул меня за плечо:

— Эй, что тут случилось?

— Мне известно не больше, чем вам, — ответил я и, поработав локтями, выбрался из толпы. Люди что-то взволнованно обсуждали, указывая на небо. Раздались полицейские свистки. Надо было уходить, и поскорее. Моя машина была припаркована неподалеку, но я решил немного пройтись пешком. К счастью, никто не обратил на меня внимания. Все продолжали горячо обсуждать событие, указывая на небо.

Теперь я чувствовал себя гораздо лучше, правда, меня все еще трясло, как в лихорадке, руки, ноги, пальцы ломило, но переносить все это стало легче. Сознание сделалось ясным и чистым, как очищается земля после порыва весеннего ветра. Вы когда-нибудь видели, как сметает ветер обрывки бумаг с мостовой? Вот точно так же смело всю усталость и боль.

Вскоре я был уже далеко от станции метро. Я устало прислонился к какой-то стене. Посмотрел в небо.

Моросящий дождь приятно освежал лицо. Капли его смешивались с моими слезами.

Кто-то, проходя мимо, возмущался:

— Да ничего особенного, пустяки! Петарда! Какие там летающие тарелки! В небе ничего не видно…

Я шел под дождем.

Да, конечно, в небе ничего не было видно. Никто и не мог ничего увидеть, ведь все верили, что там ничего нет. На другой день в газетах появится обычная заметка о летающих тарелках, и Управление аэронавтики поспешит заявить, что нельзя доверять подобного рода слухам.

Нет смысла рассказывать эту историю. Опубликовать фотографии? А зачем? Чтобы позабавить коллег и читателей? Сколько уже было всяких липовых снимков и фотомонтажей, изображавших летающие тарелки!

— Устаревший трюк, Мартин, — скажет полковник Спленнервиль, — старый трюк! Странно, что ты…

Я шел по огромному, медленно просыпавшемуся городу. Машина моя осталась на стоянке, она была не нужна мне. А сейчас поток транспорта уже забил мостовые. В небе появились сигнальные огни первых утренних самолетов, которые сотнями разлетались по своим дальним маршрутам. Миллионы людей вышли в дождь, миллионы открыли зонты. Нескончаемый людской поток хлынул по городским улицам. Мальчишки вот-вот начнут выкрикивать заголовки статей, предлагая утренние газеты. Скоро я увижу «Дейли Монитор». Начинался новый день.

Шел дождь. Шел неторопливо, сосредоточенно. Он не спешил. Обливая меня, мочил мне волосы, ласково охлаждая голову, вода струилась по лицу, по щекам.

Я потихоньку шел своей дорогой, не успев еще толком разобраться в своих мыслях и опомниться от всего, что случилось. Так что же произошло со мной? Может, мне приснилось все это? Нет, нет. Они существуют, мы не одни…

— А ты, Мартин, — громко сказал я сам себе, — ты помог им. Им нужна была твоя помощь… — Я почувствовал себя необыкновенно счастливым. Гордость переполняла меня. Они прибыли из других миров, однако нуждались в помощи людей. И судьба выбрала меня.

— Спасибо, — сказал я, глядя на небо…

…И остановился, словно пораженный молнией. Остановился, потому что опять услышал что-то в своем мозгу — услышал ИХ! Они передавали мне свои мысли! Я вздрогнул, продолжая смотреть ввысь, не видя ничего, кроме туманной мороси и силуэтов небоскребов.

А они передавали мне свои мысли! Я напрягся, стремясь разобраться в этом пестром потоке образов. Я понимал, что это их прощальное, самое последнее послание. В моем мозгу, словно по волшебству, возникли какие-то переливы красок, зазвучала необыкновенная музыка, вспыхнул яркий свет, промелькнули какие-то тени. Все, что можно прочитать в своей собственной голове, и еще что-то, непередаваемое никакими словами. Наверное, таким должно быть ощущение полноты жизни, радости существования, безграничности времени и пространства, торжества вечности… Слишком сильное ощущение, а может быть, слишком сильное только для меня? Я не смог вместить всего этого в своем сознании.