Связующие нити (СИ) - Ксения Татьмянина

Вельтон рассказывал это, прохаживаясь по середине нашего холла, между столами, а мы все сидели и слушали. Когда он прервался на этом и вернулся за свой стол, я испугалась, что история на этом закончилась, но Архивариус вздохнул и покосился на ряды папок с делами.

— Можно даже найти это дело сейчас… так вот Ника вдруг сказала, что ниточка есть, она её чувствует. Всё агентство было поражено. Слепому было ясно, что посетительница попала сюда случайно, запутавшись в своих психологических проблемах, отчаявшись от собственного несчастья и жаждущая помощи со стороны. Однако мы понимали, что эту её проблему здесь никто решить не в состоянии. А Ника настаивала на своём, — чувствую, мол, ниточку, и всё тут! Что делать? За что браться, если упущенных людей по историям посетительницы набралось около пятнадцати? Ночь уже кончалась, женщина та ушла давно, а Настройщик всё сидела в раздумьях, окружённая недоверием своих коллег, и вдруг её осеняет: "Кондуктор!". Что? Почему? Какой кондуктор? Такая незначительная история… это случилось тогда, когда посетительница выпустилась из университета и начала работать в одном госучреждении бухгалтером. Её тетя попала в больницу, и родственники по очереди ездили ухаживать за ней. Она ездила дежурить в палате три раза в неделю после работы, не помню уже точно, какие это были дни, но садилась она всегда в одно и то же время на один и тот же маршрут трамвая, который до этой больницы ехал. А кондуктором там был молодой человек, или ровесник ей, или чуть постарше, но она стала замечать, что он её запомнил и частенько смотрел в её сторону с улыбкой, а как‑то раз, обилечивая, даже заговорил на отвлечённую тему. Она не поддержала беседы и сделала всё, чтобы показать, как ей не нужно это знакомство. Девушка тогда решила, что хоть он и симпатичный, но ей сейчас не до этого, — работа, забота, — вводить в жизнь какого‑то нового человека, напрягаться, находить для него время, менять что‑то в распорядке жизни… да и ради кого? Ради того, кто не удосужился получить образование, и пошёл работать в кондукторы трамвая? Я до сих пор помню её слова: "ниже моего уровня". А потом добавляла "хотя, кто знает", и начинала рассказывать о другом случае. Когда женщина пришла снова, Артур, Реставратор, попросил её вспомнить именно это событие. Та удивилась, сказав, что не в этом дело и не в этом счастье, которого она хочет, но Артур настоял, и рисунки появились на свет. Взгляд того парня был далеко не глупым… он был не самым видным, и уж тем более не самым впечатляющим, но в этом ли суть? Летописец написала историю, из которой мы узнали, что как только тётя поправилась, она перестала ездить на этом маршруте, и даже быстро забыла обо всём, но буквально неделю назад так случилось, что ей пришлось сесть на маршрут этого номера, и воспоминания вернулись. Конечно, кондуктор был другой, но именно этот проклятый трамвай заставил её задуматься, что всё в жизни меняется, и только сама её жизнь неизменна, — тосклива, однообразна и полна неслучившегося. Сыщик нашёл его…

Тут Вельтон опять остановился и завздыхал, довольно наслаждаясь возникшим к нему вниманием и выдерживая интригующую паузу.

— Да… этот бунтарь успел далеко забраться. В отличие от посетительницы, он‑то как раз не боялся перемен. За порогом двери Здания оказалось тропическое бунгало с элементарными столом и стулом, с гамаком вместо кровати, и кучей походных вещей. Парень, теперь уже крепкий мужчина, путешествовал в своё удовольствие, и работал кем придётся, не задерживаясь надолго нигде. Возможно, это началось давно, и кондуктором он был тоже по необходимости, лишь бы как‑то перекантоваться в городе, а потом идти дальше… он посмотрел дело. И… и отказался.

В комнате все молчали. Я подумала о том, хорошо это или нет, что они не связали свою жизнь друг с другом? Тогда могло получиться, что он бы увлёк её в мир перемен, или, наоборот, — она увлекла бы его в мир постоянства.

— Ты меня извини, Зарина, я не хотел тебя обидеть. Ты правильно настаиваешь на своём, если чувствуешь ниточку. Ты молодец. А Нил найдёт дверь не сегодня так завтра, это тоже бывает.

Утром я отправилась сразу в мастерскую и рисовала до потери сознания сначала подарок, а потом морскую бурю на листе, разложенном на весь стол. Я вновь незаметно для себя заснула и очнулась около двух часов, прилипшая к столешнице, испачканная в пастели и грудью и щекой. Умывшись, почистившись щёткой, на сколько это было возможно, я убралась, закрыла двери, и отправилась в магазин. А когда готовила запеканку из стручковой фасоли и оставшейся буженины, поймала себя на мысли, что снова хочу перебраться в сарафан и лёгкие сандалии и походить так, как ходила когда‑то в свои двадцать три. Не потому, что я наслушалась от Вельтона историй о том, как женщина застряла в одном возрасте, а потому что подумала о привычках и влияниях, незаметно проникающих в мою жизнь. Быть может, упрёки Геле к моему внешнему виду были справедливы, но причина была не в том, что я боялась быть более привлекательной… мне ведь нравилось носить то, что я носила. Только устроившись преподавателем "ахр" я стала одеваться по — другому. Мне казалось легкомысленным приходить в платье на работу и выглядеть едва ли не так же, как абитуриенты. Нужно было что‑то построже. До костюмов не дошло, а вот брюки, блузы, рубашки, свитера, и чёрные штаны стали повседневной одеждой. И всё так незаметно.

А ведь мне тоже не хотелось баламутить жизнь переменами. Сила привычки коварна тем, что её недооцениваешь. Геле думала, что я превращусь в росток из семечка, а я застыла на десять лет, и даже сейчас не было ничего страшнее, чем взять и изменить привычный уклад… взять и признаться Тристану в том, что чувствую. Всё рухнет, жизнь изменится, мы расстанемся… но даже, если бы кто‑то подошёл ко мне сейчас и сказал, что всё будет хорошо — Тристан ответит мне взаимностью, он тоже меня любит, мы будем вместе по — настоящему, — кинулась бы я немедленно на шею Триса, выражая свою любовь? Нет. Этих перемен я отчего‑то боялась не меньше, чем перемен в худшую сторону. Нужно было преодолевать свой страх и менять свою жизнь. Делать то, что хочется делать. Нельзя сразу, так постепенно.

Уменьшив в духовке огонь, я ушла в комнату и стала рыться в шкафу. Новое льняное платье висело на вешалке вместе с поясом и браслетами, после прачечной выглядевшее совсем нарядно, но снова его мне одевать не хотелось. У него теперь был шлейф с воспоминаниями, аура того корпоративного вечера ещё не скоро сойдёт. Я достала своё старое, чуть выцветшее платье, померила, с радостью отметив, что до сих пор помещаюсь в него, и достала старые босоножки. Хорошо бы обновить гардероб, но пока я остановилась на этом, — отгладив все складочки, почистив на обуви ремешки, я решила, что сегодня на работу в агентство пойду так, — а волосы подколю на заколку.